Интервью: Анастасия Скорондаева/РГ
"Тоннель" не просто жанровая книга, роман-катастрофа, а метафора, микромодель постсоветского общества со всеми его болезнями. Вы писали роман пять лет, сразу придумали такой ход, или как-то иначе родилась идея книги?
Яна Вагнер: Я все меньше понимаю, что такое "жанр", и каковы на самом деле его законы. И конечно, идея или тем более метафора — точно не нарушение жанрового канона. Наоборот, скорее, если в жанровой книге (или не жанровой, не имеет значения) нет идеи или хотя бы мало-мальской какой-нибудь метафоры - это плохая книга. Мне вообще кажется, что делить книги на сложные и простые, развлекательные и серьезные придумали книготорговцы, чтоб их проще было по полкам расставлять. А писателям про это думать не надо. Показалась тебе история — лови ее и рассказывай, как можешь хорошо. Найди для нее людей, поставь для них декорацию, не халтурь, старайся. Идея, смысл, мораль и вот это вечное "что хотел сказать автор" могут выясниться не сразу. Кроме того, иногда автор и сам не понимает, что в итоге сказал, пока его не прочитали, а бывает, и после не понимает.
Тем более, нам по-разному всем истории показываются. Иногда сначала видно героя. Иногда декорацию. А кто-то видит идею и думает, как ее лучше всем объяснить. Словом, к истории можно с самых разных сторон подойти, это как ощупывать слона в темноте, ты его целиком не видишь просто в начале. Мне кажется, в этом работа и заключается: шагнуть в темную комнату и искать в ней слона. Или выяснить например, что это не слон, а мышь.
Ну, а я пять лет назад придумала тоннель, который нельзя вдруг покинуть. После придумала людей, которые в нем заперты. А про что на самом деле эта история, могут быть разные мнения до сих пор, и по-моему, так и должно быть. Люблю, когда так.
В романе вы собрали все возможные типажи людей. Только практически все герои безымянные, всем даны прозвища по маркам машин. Это ваша оригинальная фишка или позаимствовали у кого-то?
Яна Вагнер: Был такой рассказ у Кортасара — «Южное шоссе». В этом рассказе люди много месяцев проводят в пробке на шоссе между Фонтенбло и Парижем и, разумеется, пробка эта — тоже метафора, хотя смысл ее толковать опять можно по-разному. И вот там у автомобилистов нет имен — они названы марками машин, потому что имена для его истории не имеют значения. В этом я с Кортасаром согласна, и прием подрезала у него.
За пределами злополучного тоннеля — то ли война, то ли потоп, то ли еще что-то. 500 жителей мегаполиса заперты здесь со своими страхами. А у вас какой самый большой страх?
Яна Вагнер: Я пишу страшные истории, и меня поэтому часто спрашивают о страхах. У меня готовый ответ: я простых человеческих вещей боюсь – деменции, например, беспомощной старости, долгих мучительных болезней. Смерти боюсь, как все. Невозможности остановить что-то, чего нельзя остановить. В общем, самый обычный набор.
В романе огромное количество персонажей, а кто вам ближе всего из них?
Яна Вагнер: Трудно сказать, кстати. Это первая история, где я позволила себе столько героев вообще и настолько разных рассказчиков к тому же. А как только герой становится рассказчиком, у тебя нет вариантов — все, он тебе близок. Можно сказать, надеваешь его на себя, как костюм, или, наоборот, забираешься к нему в голову. Начинаешь вдруг думать и чувствовать вместе с ним, а раз так, то и понимать. Не оправдывать, не соглашаться — вовсе не обязательно, но жалеть. В этом близость и есть.
Вы создаете для героев невыносимые условия, которые при погружении в текст передаются и читателю: становится душно, хочется пить, про чувство страха - молчу. А во время написания текста вы создаете какие-то специальные условия для себя, чтобы погрузиться в атмосферу романа?
Яна Вагнер: Ну, в тоннеле и даже в подвале (а у меня есть подвал) я точно не запиралась. Но рабочее настроение все мы себе, конечно, как-то, да создаем. Я, к примеру, ночами люблю сидеть, когда тихо, темно и нет никого.
Один из основных вопросов, который вы ставите в романе: как сохранить человечность, когда вокруг происходит катастрофа? У вас есть ответ на этот вопрос?
Яна Вагнер: Нет ответа. Не поддаваться страху трудно. Не кусать со страху ближнего еще труднее. Человек несовершенен, трудно бывает удержаться. Иногда получается, иногда — нет. Просто надо стараться, думаю. Изо всех сил, насколько их хватит.
У "Вонгозера" было продолжение - "Живые люди". Герои "Тоннеля" не перейдут в следующую книгу? Интересно, эти 24 часа их как-то изменили?
Яна Вагнер: О, нет, никаких продолжений. Оно и у "Вонгозера" получилось случайно, я тогда по неопытности просто слишком рано поставила точку, так что это одна история, а не две. А в "Тоннеле" я сразу сказала все, что хотела, и здорово при этом измучилась, слишком много времени в нем просидела. Только выбралась, не хочу туда возвращаться.
Книги Яны Вагнер выходят не только в России, но и в других странах. Роман "Вонгозеро" становился книгой года по версии Financial Times. А в нынешней политической ситуации выйдет ли роман на других языках?
Яна Вагнер: Права на экранизацию "Тоннеля" проданы, хотя фильма, скорее всего, опять придется ждать долго. И с переводами дело тоже небыстрое, так что посмотрим. Но вот во Франции "Тоннель" выйдет точно, уже в начале следующего года, и я очень, очень этому рада.
