Тётя Люся говорит, главное – зирвак. Это бабушка её научила. Рис – благородный, длинный. Масло – раскалить. Морковь – брусочками. Мясо – поподжаристей. Зирвак – говорит тётя Люся – сердце плова. Так написано в том рецепте.
Когда я звоню тёте Люсе, всё готово. Вернее, всё, конечно, только начинается, но лук уже нарезан тонкими кольцами, морковные брусочки лежат в металлическом ковше, рис в воде и мясо на месте. Вчера – я не спрашивала, но знаю точно – вчера она ходила на рынок. Там, в восточных рядах, она взяла немного барбариса, кулёк зиры и чёрный перец горошком. Всё это есть и так, осталось с прошлого года, лежит на полке с приправами. Но пряности – «Не называй их приправами!» – кричит тётя Люся – пряности должны быть свежие. Так написано в том рецепте. Рецепте имени моей бабушки.
Каждый год в свой день рождения бабушка готовила плов для подруг-учительниц и нас. Двигала стол в середину комнаты, доставала из серванта ребристую неподъемную хрустальную вазу, по-особенному причесывалась. Все приходили с цветами и подарками, читали стихи – был праздник.
В конце вечера бабушка раздавала рецепт своего плова. Она росла в Узбекистане и знала толк. Плов был легендарный. Рецепт хотели все, вспоминали о нём уже перед уходом. Бабушка садилась за письменный стол и аккуратными круглыми буквами писала рецепт на двенадцати одинаковых тетрадных листочках, пока гости ждали в пальто.
Тётя Люся помнит листочки наизусть. Голосом диктора она объявляет:
«Хорошо прогреть казан!»
«Как следует раскалить масло!»
«Оставить рис в покое!»
«Хотелось бы мне быть рисом» – шучу привычно. – «А приходится маслом!» – смеётся.
За год подруги-учительницы и мы теряли листочки, нужно было обновлять. 25 октября одного года учительница географии Роза Львовна сказала: «Рая, я просмотрела твои рецепты, они все в литрах и граммах, а мы тут не все училки математики, напиши-ка для дураков». И Рая стала писать для дураков – в стаканах и ложках. Шли годы. Рецептов, написанных аккуратными круглыми буквами, становилось всё больше. Листочки «Плов узбекский» и «Плов для дураков» расходились по друзьям и знакомым.
Когда бабушки не стало, подруги-учительницы некоторое время собирались вместе в день её рождения и готовили. Потом собираться стало сложно, но готовить не перестали. Мама, многие наши родственники и друзья тоже готовят плов в октябре. Юные почитатели плова имени моей бабушки выросли и разъехались, сделались вегетарианцами или просто не умеют готовить. Но листочек с рецептом есть у всех.
Тётя Люся, не отходя от телефонной трубки, провозглашает: «Закрыть крышкой и до прихода гостей не тревожить». Значит всё готово. Если верить рецепту, гости скоро придут. И когда хозяйка внесёт казан в комнату и откроет крышку, они будут вздыхать, вдыхать, восхищаться, просить добавки, а перед уходом, бережно укладывая в карманы листочки с рецептом, жалеть, что до следующего плова еще целый год. В этот раз гостья одна, и та – по телефону.
Прижимая трубку плечом к уху, тётя Люся прячет свои листочки в книжный шкаф. Говорит, её экземпляры совсем истрепались, по самым грубым подсчетам им от 15 до 30 лет. А на днях ей позвонил кто-то полузабытый, спрашивал, не сохранилось ли рецепта, и когда она сказала, что да, уточнил: узбекский или для дураков?
«И ведь звонили даже не на мобильный. На домашний! Представляешь?»
Представляю.
Каждый год 25 октября я представляю, что пришла к бабушке. Но не в дом с гостями, а к обычной непраздничной бабушке. Допустим, после школы как всегда. «И что бы мы ели?» – думаю я. И готовлю лучшую еду, за которую восьмилетней могла душу продать. «Нормальной» её не считал никто, даже бабушка, и ела я такое только у неё дома, после школы. Тёртая морковь, жёлтая каша с маслом и – хит! – десерт из какао-порошка, сахара и воды – подавать охлаждённым в крошечных розетках.
Интересно устроена память о человеке. Бывает, тебя нет уже очень давно, а она живёт в круглых буквах, тетрадных листочках, рецептах для дураков и миске тёртой моркови.
