Текст: Андрей Мягков
Обложка взята с сайта издательства
Фото: commons.wikimedia.org
Дэвид Фостер Уоллес. Короткие интервью с подонками / пер. с англ. С. Карпова. — М.: АСТ, 2020
Начать хочется с какого-нибудь восхищенного междометия — "ух ты!", там, или "ах ты!". Им же хочется и закончить, потому что говорить что-то еще в случае с Уоллесом скорее вредно, чем наоборот: во-первых, к его текстам лучше бы подходить абсолютно безоружным и разбираться с ними самостоятельно, без посредничества чужих интерпретаций; во-вторых, чтобы эта самая интерпретация оформилась, одного прочтения не хватит — есть стойкое ощущение, что и двух тоже. Звучит немного по-сектантски, но что имеем: Уоллес действительно феноменальный, раздражающий, смешной, занудный, увлекательный, отталкивающий, непосредственный, зубодробительный, изобретательный, утомительный, проницательный, чуткий и абсолютно невыносимый писатель, которого очень легко возненавидеть — без этого чувства, думается, не уйдет ни один читатель, — но столь же легко полюбить. Потому что никто больше не вытворял со словами того, что делает этот американец, и даже если вместо любви у вас с ним сложится одна ненависть, уважительно хмыкнуть все-таки придется.
"Короткие интервью" - сборник рассказов, изданный Уоллесом через три года после его magnum opus, в 1999 году; сборник принес писателю несколько литературных премий, трижды ставился в театрах и даже был экранизирован (не совсем удачно) Джоном Красински. Подступиться к нему действительно легче, чем к "Бесконечной шутке", и причин тому, кажется, две. Первая: герои "Коротких интервью..." куда меньше выпячивают себя и куда чаще остаются лишь функциональным абрисом, наметкой характера; многие рассказы так и остаются голой психологической инсценировкой, которая так и просит приодеть ее и усадить на подмостки. Вторая: хотя Уоллеса все так же нелегко читать, утроенную концентрацию внимания приходится применять в пределах одного рассказа, а не размазывать на 1200 страниц. Сразу стоит сказать, что в смысле писательских приемов это плюс-минус та же "... шутка": нескончаемые монструозные предложения, которые доставляют почти физический дискомфорт, неуемное использование сносок для "нелинейного", как выражался сам автор, повествования, и привычка маниакально перечислять бесчисленные детали, многие из которых обрастают бессчетными метафорами и лавиной накрывают читателя. Безудержные нарративные игры тоже на месте — один из рассказов, например, всерьез притворяется статьей из энциклопедии.
Тематически книги также перекликаются: перед нами вновь по-медицински скрупулезное исследование депрессии (в 2008 году автор покончил с собой, так что, к сожалению, знает, о чем говорит) и отношений между людьми; влиянию на эти процессы уже со всех сторон затюканной культуры потребления тоже посвящено сколько-то строк, но в отличие от "... шутки", магистральной темой это не становится. А прежде чем рассказать, на чем же в этот раз сконцентрировано внимание Уоллеса, подытожим: "Короткие интервью..." с известным огрублением можно назвать лайт-версией "Бесконечной шутки", и если взяться за нее пару лет назад вы не решились, а чем так знаменит Дэвид Фостер, все еще интересно, то вот он, отличный шанс удовлетворить любопытство.
Говорить, о чем этот сборник, так же нелепо, как пытаться уместить "Войну и мир" в пару предложений — максимально неизысканное, зато понятное сравнение. Но если все-таки попытаться, то
"Короткие интервью..." в первую очередь о невозможности занять какую-либо четкую моральную позицию в принципе, делить поступки и людей по принципу хорошо/плохо.
Уоллес целенаправленно бередит читателя — тематически, синтаксически, лексически, — раз за разом делает ему сложно, неприятно, противно, под шумок забирается в голову и щелкает пыльными тумблерами: вместе с преодолением текста как такового ты вдруг начинаешь преодолевать свои косные, давно решенные этические уравнения. Здесь в работу включается эмпатия — книга действительно в основном о подонках (хотя непосредственно короткие интервью с ними занимают довольно маленькую ее часть, а от вопросов осталось лишь слово "Вопрос", так что читателям приходится восстанавливать контекст на ходу), однако Уоллес вручает им настолько искренние монологи и настолько точно препарирует человеческие отношения, что суд присяжных отменяется сам собой. Сложно не узнать в этих оголенных, покалеченных людских голосах хотя бы отголосок своего собственного, и это разом отменяет все границы между тобой и другим — те самые границы, которые автор деконструирует уже в самом первом, экстремально коротком рассказе (да-да, это весь рассказ):
Радикально сжатая история постиндустриальной жизниКогда их представили, он сострил, чтобы понравиться. Она натужно рассмеялась, чтобы понравиться. Потом они в одиночку разъехались по домам, уставившись прямо перед собой с одинаковыми гримасами.
Тому, кто их представил, они оба не нравились, хоть он и притворялся, что это не так, по своему обыкновению ни в коем случае не желая испортить хорошие отношения. А то ведь никогда не знаешь, правда же правда же правда же.
Интересно, что рассказы в сборнике, в общем-то, никак друг с другом не связаны; интонация, их внутреннее устройство и даже тематика - не только же о подонках писать - меняются от текста к тексту, и поначалу книга оставляет совершенно лоскутное впечатление — но затем, без всяких опознаваемых усилий, скрепляется тем, о чем я написал выше, хотя ни в одном месте это так и не будет внятно проговорено вслух. Как Дэвиду Фостеру это удалось — вопрос на диссертацию, так что напоследок просто расскажу о двух его очень уж особенных особенностях.
Во-первых, наверняка уже стало понятно, что искренность — краеугольный камень прозы Уоллеса (с помощью которого он, к слову, вполне осмысленно боролся с постмодернистским цинизмом). В книге полным-полно отталкивающей откровенности, и американец, конечно, не первый и далеко не последний, кто начинил текст чем-то нутряным — но едва ли какому-то другому писателю удавалось превратить искренность из чисто художественного акта в своего рода "открывашку", прием, решающий стратегическую сверхзадачу (см. выше).
Во-вторых - и это уже чистая магия, - Уоллесу почти удается преодолеть язык.
Тема невозможности полноценной коммуникации между людьми всегда оставалась его главным лейтмотивом, и коммуникация между читателем и писателем также не могла его не волновать. Чувство, будто ты в заложниках у языка и обречен остаться непонятым, наверняка преследует каждого автора, но никто, кажется, не подбирался к решению этой проблемы настолько близко. Описывая буквально каждую пылинку, перескакивая на сухой канцелярский язык или раздевая сцены до, по сути, психологических конструктов, Уоллес по всем правилам художественного письма должен лишь воздвигнуть между собой и читателем очередную стену — однако парадоксальным образом все выходит наоборот. Вместо кантовских феноменов — вещей, которые мы постигаем с помощью органов чувств, а значит лишь скользим по их поверхности — он раз за разом подсовывает читателям как бы ноумены — те самые "вещи в себе", не искаженные нашим восприятием. Конечно, фактически это не совсем так, но мы вот-вот заплутаем в философских дебрях, а Уоллес парадоксальным образом не так сложен, как я его малюю. Чтобы получить от "Коротких интервью" удовольствие, совсем необязательно копаться в мелкой моторике текста: автора всегда, в каждой строчке, интересует в первую очередь человек, и если вы любите копаться в мелкой моторике собственной души, то разочарованными уйдете вряд ли.
