Елена Должикова, Омская область, с. Иртыш
Сегодня я решил, что мой проект спектакля наконец пора представить миру! Начать я решил со своего уважаемого босса. Я репетировал свое гениальное, как мне казалось, выступление целый месяц. А писал я его… Вы все равно не поверите. Меня смог бы понять только великий Гоголь. Сколько раз я мысленно сжигал мой ненаписанный текст и писал его заново. Я давно понял, что театру, при котором я трудился поваром в кафе, очень не хватает свежих идей. Например, представьте: идет Красная Шапочка, а вместо шапочки у нее... Красный скафандр. Дернет она за веревочку — и волк улетит в космос! А вот Пронину, режиссеру, все равно. Дальше «шапочки» не видит он ничего.
Увы. Босса не было. Коллеги, загадочно улыбаясь, сообщили, что он с утра уехал на стадион. Я удивился, так как за всё время нашей совместной работы меньше всего мы говорили о спорте. Не любил Олег Ильич спорт, болельщиков называл пустыми людьми, из спортсменов уважал только шахматистов: он называл их «тихими» детективами. Комплекции наши с ним были схожими, и думаю, что коллеги, видя нас с ним за шахматной доской, злословили: Карлсоны обдумывают полеты.
До перерыва я кое-как доработал, и вот уже герои моей мысленной пьесы стали мне намекать, что, возможно, босс в беде и нужно его разыскать! Я помчался к нему домой. Никого. Уставший от волнений, я решил, что достаточно проявил активности.
Утром, когда я вошел, коллеги, толпившиеся возле доски с меню, расступились и бросились по местам. На доске было объявление о том, что я новый директор кафе! Какой из меня босс? Не скрою, я отличный повар, но свою карьерную лестницу я все же видел уходящей совсем в другие высоты - театральные! Ведь я уже неплохой режиссер театра, о котором пока никто не знает. В это время позвонил босс, как ни в чем не бывало пригласил меня встретиться вечером на стадионе и бросил трубку.
Выходить к коллегам я боялся и твердо решил отказаться от должности.
Боже мой! Что же творится на этих стадионах! На трибунах молодежь, одетая самым диким образом, просто ходила ходуном, волнами перекатывались то крики возмущения, то одобрения. Пенсионеры, которых было чуть ли не больше, своей пестротой не отставали от младшего поколения. Даже старушки, которым поручили сидеть с внуками, пришли прямо с ними, и мне показалось, что сбоку мелькнул зеленый ирокез на седой голове. Я просто оглох. Меня усадили в десятом ряду, хотя я был без билета.
Это был, конечно, футбол. Игроки вышли на поле. Стадион охнул и взревел. Ощущения жутковатые: я почувствовал огромную мощь у себя за спиной. Трибуны дышали, ворочались, как огромный динозавр. Я попытался абстрагироваться от всех. Спрятался в капюшон и крепче сжал театральный бинокль для уверенности.
Куда же собирался сесть мой босс? Тщетно я озирался. Впрочем, начальство всегда задерживается и знает ответы на все вопросы. Я решил подождать, а в случае чего - смыться. Игра была в самом разгаре. Вратари не скучали в воротах, а неугомонный мяч ускользал от игроков обеих команд.
Я решил понаблюдать за эмоциями игроков.
Переводя бинокль с одного лица на другое, я видел фантастическую картину: радость, хитрость, умысел перемежались со злобой, яростью, ненавистью. И вдруг… Не может быть - Олег Ильич!
Неужели… Да нет, этот худой, молодой парень, конечно, не он. С другой стороны, невозможно перепутать эти огненно-рыжие волосы и оттопыренные уши. Руки дрогнули, и бинокль сам собой повернулся на скамейку запасных. Мой босс, собственной персоной, что-то втолковывал игрокам. Тренер?!
В перерыве ко мне, смеясь, подошли оба Олега Ильича, молодой и… мой. Меня босс представил директором нашего кафе, и я почему-то согласно кивал в ответ.
После перерыва игра шла вяло, мяч был равнодушен, игроки затухали, их лица превратились в маски. Я заскучал, не понимая, как босс мог променять наши шахматы на эту бессмысленную беготню. Вдруг что-то произошло. Стадион затих, напрягся. Пенальти. Я навел бинокль на вратаря и… Да это же тигр! Глаза его сузились, и только расширившиеся зрачки остро сверлили игрока, приготовившегося бить по мячу. Губы вратаря были плотно сомкнуты. Но при этом я чувствовал, как остры его «клыки». Я вспомнил актеров нашего театра и пожалел их. Никогда я не видел на сцене таких перевоплощений. А что же нападающий? Вы видели Отелло? Да, когда он вот-вот задушит свою Дездемону. Когда он еще не перешел грань между двумя Раскольниковыми. Я залюбовался этой игрой страстей: сочетанием превосходства и боязни подвести свою команду.
Гол - и сирена.
Трибуны встали, как один человек, и тут разразилась гроза: одни смеялись и плакали, другие плакали и не смеялись. Через минуту тренера подбросили в воздух.
И тут я понял, что гол забил Олег, сын босса. Его команда победила. Поздравить моих друзей мне не удалось. Ликующая толпа несла меня в город.
Напрасно я пытался вырваться, исчезнуть. Я поддался течению, влился в это море ликования, обнимался с девушками, обменивался телефонами с незнакомыми людьми, а перед глазами у меня было сияющее лицо Олега Ильича.
Разбудил меня звонок в дверь. Босс с сыном ввалились в квартиру, и, пока я накрывал на стол, отец и сын, не видевшиеся десять лет, ничего не замечали вокруг себя. Это было единое целое: мне они показались двухцветной жидкостью в стакане. Цвета перетекали друг в друга, не смешиваясь.
Я не прислушивался к истории их разлуки и встречи и не удивлялся тому, что босс оказался известным в прошлом футбольным тренером
и что он опять им стал. Все возвращается на круги своя.
Я отказался от должности директора кафе и силой, откуда-то взявшейся, заменил Пронина в театре, при этом почувствовал себя чемпионом. Спектакль зреет внутри меня.
Люблю ли я футбол? Пожалуй, он меня любит больше. Он дал мне мгновения, изменившие и изменяющие мою жизнь. Иногда мы играем в шахматы с Олегом Ильичом. Я по-прежнему зову его боссом, не спрашиваю о том, как его прошлое снова стало будущим, а он молчит, но мы оба счастливы. А на шахматной доске между фигурами иногда вдруг промелькнет ухмыляющийся футбольный мяч.
