Комната была наполнена звоном столовых приборов о тарелки и неразборчивым гоготом. Дубовые столы, и так доверху заставленные различными угощениями и яствами, прогибались под весом навалившихся на них людей разной степени упитанности. На каждом из столов, что были выстроены буквой «П», во главе стояли огромные серебряные блюда с дичью и гарнирами. Запечённые поросята, золотистые бройлеры и сочная баранина дополнялись всяческого вида салатами, мясными нарезками, канапе, овощами, приготовленными на гриле. Тут же рядом можно было найти кувшины отменного красного вина и пузатые бочонки с пивом. Туда-сюда сновали слуги, подносящие новые кушанья, заполняющие опустевшие бокалы и кружки своих господ. Разговоров так же было много, и все они были ни о чём. Однако, непосредственно, собеседники так не считали. Для каждого из них было чрезвычайно важно обсудить свои чрезвычайно важные дела и новости. Кто-то хвастался своими достижениями в бизнесе, кто-то рассказывал о том, как он провёл каникулы, а некоторые и вовсе сплетничали, поближе прижавшись друг к другу. На полу лежали скомканные салфетки, которыми пирующие вытирали жир со своих рук и лиц.
Это было самое крупное торжество за последние десятилетия. Никто толком и не знал что празднуется - словом за слово, по высшему обществу прокатился слушок о некоем пиршестве, что намечается третьего апреля. От сюда и столько народу на этом празднике живота.
- Извините, вы не взгляните на мои часы? – чавкая, обратился к человеку по соседству господин Пачка.
- Извольте-с, - ответил ему Супов.
Из руки в руки были переданы золотые карманные часы.
- Только вы осторожнее, у них вместо стекла вставлен хрусталь.
Супов взглянул на предмет роскоши, после чего с недоумением перевёл взгляд на господина Пачку:
- Зачем же вы мне их дали?
- Мне показалось, что они плохо работают, - господин Пачка откусил кусок от очередной бараньей ноги.
- Но они в полном порядке! Вон как громко тикают! – Супов вернул часы, на которых оставил пару жирных пятен, хозяину.
- Неужели? Ах! И действительно! В полном порядке! – господин Пачка хитро улыбнулся и закинул часы в карман своего пиджака, - Ох уж эти кварцевые механизмы, с ними одни проблемы!
В комнату вошла служанка. Следом за ней выбежали танцовщицы в балетных одеждах. Пирующие застыли своими взглядами на вошедших.
- А что это? – тихо спросил кто-то, сидевший за одним из столов.
- Это бале… балебр… тьфу ты! Балерины это, бестолочь! – ответил ему кто-то, так же тихо, - Сейчас они будут танцевать.
- Ааа…
И тут заиграла музыка, девушки пустились в пляс. Однако зрители не особо стремились одарять их своим вниманием. Посмотрев на танец пару минут, они снова возвращались к своей трапезе. Казалось, что происходящее лишь раздражало людей за столами, ведь из-за музыки им приходилось разговаривать громче. Лишь Супов, периодически, поглядывал на скачущих и кружащихся девушек, наклоняясь за закуской, что стояла на краю стола.
- И что в этом такого? – ворчал господин Пачка, пережёвывая что-то, - Прыгают, да руками машут.
- Выглядит красиво…
- Ну что же здесь красивого, Супов? Вы не приболели, часом? – Пачка покосился на своего собеседника.
Осознав, что сказал глупость, Супов добавил:
- Вы правы. Наверное, показалось.
На мгновение задумавшись, он встал из-за стола:
- Извините, я хочу воздухом подышать.
- Так ведь им и дышите, - с искренним непониманием ответил господин Пачка. Поползли шёпоты.
Супов лишь улыбнулся собеседнику и вышел из комнаты.
Выйдя на порог, он вдохнул полной грудью. В тёмном небе зажигались первые звёзды, а лёгкий ветерок покачивал колосья, что росли на поле неподалеку от дома, в котором шумели и ели пара десятков человек. Одним словом, вечерело. Супов понял: до этого момента он был уверен в том, что на улице яркий день. Странно, что он не заметил сумерек через окна, что находились в комнате. Где-то в дали слышался стук копыт, редкие людские голоса и собачий лай. Вечерняя свежесть заполнила голову Супова.
- Хорошо, - протянул он, - Вот где настоящая жизнь.
После очередной порции кислорода, Супов почувствовал резкую боль в области сердца. От этого у него даже сбилось дыхание и из легких начал вырываться сухой, продирающий горло кашель.
- Что же такое? – проскрипел он и медленно вернулся в дом.
Веселье продолжалось. Люди ели и громко смеялись. Даже господин Пачка, в отсутствие Супова, нашёл себе нового собеседника. Неожиданно в комнату вошёл сам Супов. Он настолько громко распахнул дверь, что все едоки прекратили свои разговоры и тупо уставились на вошедшего.
- Извините… кхе… - сквозь кашель прошипел Супов, - мне бы для сердца что-нибудь.
Никакой реакции не последовало. Все присутствующие продолжали бессмысленно смотреть на Супова, глупо моргая глазами.
- Говорю… кхе… сердце, что-то, прихватило, - всё это время Супов опирался на дверной косяк своей рукой, - мне бы лекарство… кхе… какое-нибудь…
- Но тут нет никаких лекарств, - недоумённо проговорил господин Пачка.
По столам протекло подтвердительное «да».
- Что же мне тогда делать? – с мольбой в голосе, Супов отпустил свой последний вопрос, после чего сполз на колени и замертво упал на пол.
Музыка не останавливалась, однако гости пира, переглядываясь друг с другом, находились в крайнем недоумении. Молчание затянулось на несколько секунд – до тех пор, пока одна дама, сидевшая за столом, не спросила:
- Что же нам делать?
Немного поразмыслив, ответил господин Пачка:
- Есть!
