Текст: Петр Моисеев
Обложка книги предоставлена издательством
Эмили Фридлунд. История волков. Пер. с англ. Олега Алякринского. — М.: Эксмо, 2018
Было бы интересно, если бы кто-нибудь из членов жюри «Букера» — или любой другой литературной премии — не сейчас, так на старости лет написал бы «Чистосердечное признание в делах и помышлениях». И рассказал бы он в нем, как так вышло, что та или иная книга вошла, например, в Короткий список той или иной премии.
К чему я это говорю? Дело в том, что на русском языке появился роман американки Эмили Фридлунд «История волков» — один из финалистов (правда, все же не лауреат) «Букера» в прошлом году. Стоило ли его переводить? А стоило ли солженицынскому Дёмке из «Ракового корпуса» читать все романы, получившие Сталинскую премию? Ответ — увы — будет один и тот же.
Если «История волков» прошла в финал «Букера» — это характеризует «Букер», а не роман Фридлунд.
О чем книга (или даже книжка)? В американской глубинке живет-поживает старшеклассница Мэделин. Ее родители некогда состояли в коммуне околохиппарского толка, а теперь — просто очень бедная семейная пара. Мэделин рассказывает читателю две истории. Первая — история мистера Грирсона, одного из учителей Мэделин, в которого она, судя по всему, влюблена. А он, судя по всему, влюблен в ее одноклассницу Лили, а она обвиняет его в домогательствах, и мистер Грирсон вылетает из школы. И вторая история: по соседству с семьей Мэделин поселяется молодая женщина Патра с четырехлетним малышом Полом. Есть и глава семьи, Лео, но он появится на сцене ближе к концу. Мэделин начинает помогать Патре с Полом и упорно не замечает странностей в поведении родителей и ребенка.
Обе эти сюжетные линии Фридлунд упорно пытается связать друг с другом на уровне концептуальном и психологическом, но одного упорства оказывается мало.
Не впечатляет и история любви главной героини: эту любовь не видишь — в нее не веришь — ее не понимаешь. Вообще невнятица — в первую очередь психологическая — может быть, самое слабое место Фридлунд (а сильных у нее, увы, немного). Действительно ли Мэделин любит мистера Грирсона? Что она на самом деле испытывает к Лео, Патре и Полу? На эти и многие другие вопросы читатель ответов не получает, и не потому, что ответы — в подтексте, а именно потому, что искусством подтекста автор не владеет. Из-за этого не удается и попытка придать повествованию символический подтекст. Мэделин не интересуется историей людей. Она интересуется волками и историей волков. Это, безусловно, прозрачный намек на одиночество героини и на ее асоциальность. Но… и этот намек повисает в воздухе. Связать его с происходящим в романе писательнице тоже не удается.
Больше всего внимания уделено истории бедного малыша Пола (возможно, названного так в честь другого ребенка, умирающего в нежном возрасте в романе, рядом с которым «История волков» не будет стоять никогда). Эти эпизоды исполнены справедливого авторского возмущения против родителей Пола — в первую очередь, против Лео, который оказывается адептом «Христианской науки» и пытается внушить самому себе, своей жене и сыну, что болезнь мальчика можно исцелить позитивным мышлением и самовнушением.
И кажется, что здесь перед нами уже другая Фридлунд: страницы, описывающие последние часы жизни Пола, когда Мэделин все еще ни о чем не догадывается, но мы уже обо всем знаем, пронимают до глубины души. Но что, в сущности, делает Фридлунд в этих кульминационных эпизодах? По большому счету — просто бьет по нервам.
Имея на руках сюжет о смерти ребенка, нужно еще постараться, чтобы ничего из него не выжать.
Здесь работает сама тема — а вот Фридлунд, увы, отдыхает. Даже сам умирающий мальчик у нее какой-то малосимпатичный, причем непонятно, то ли так задумано (то есть речь о том, что смерть любого ребенка — трагедия), то ли автор просто не смогла сделать Пола обаятельным.
Вдобавок ко всему перечисленному стоит упомянуть и о количестве штампов (американская глубинка — разумеется, леса — разумеется, хиппи — разумеется, растление несовершеннолетних). Стоит ругнуться и на чернуху — положим, легкую, так сказать, не чернуху, а чернушку — но выглядит она от этого не менее убого. Чего стоит одно только письмо, которое Мэделин пишет Лили от имени мистера Грирсона: исполненное пошлости (объясняющейся то ли желанием Мэделин унизить Лили, то ли просто бушующими гормонами), оно, тем не менее, помещается Фридлунд в сильную позицию — практически в самый конец романа. Оно и запоминается — безусловно — но примерно по той же причине, что и история смерти Пола:
острым предметом — будь то жестокость или дурновкусица — оцарапать несложно.
Возможно, Фридлунд и вырастет в настоящего писателя. Мало ли кто как начинал. Но пока что — этого почти ничто не предвещает.
