Текст: Дмитрий Сосновский/РГ «Кинократия»
Кадры из фильма «Гоголь. Вий», 2018 г., реж. Егор Баранов/РГ «Кинократия»
Второй двухсерийный блок амбициозного и неординарного отечественного кинопроекта «Гоголь», в апреле вышедший в кинотеатрах России, уже широко доступен в Сети. 5 июня фильм «Гоголь. Вий» появился в подписке сервиса ivi (сейчас его можно посмотреть за отдельную плату). Ввиду этого знаменательного события «Кинократия» публикует интервью с актером Яном Цапником (дилогия «Горько!», «Лёд», «Пьяная фирма», франшиза «Ёлки»), исполнившим роль интеллигентного и сильно пьющего хирурга-декадента.
Ваш персонаж, доктор Леопольд Бомгарт, - опустившийся пьяница. Но Гоголь что-то находит в этом человеке. Каковы его положительные черты?
Ян Цапник: Человечность, доброта, талант врача, солидный багаж знаний. Гоголь все-таки интеллигентный человек, и в Диканьке ему не хватает умного общения, поэтому он сходится с Бомгартом. Контакт между ними случается в первый же вечер и продолжается дружбой и сотрудничеством. Да, длительную часть роли я существую в немного другом измерении пьющего человека, но такова участь моего героя, которому выпало родиться в России. Недаром он говорит: «А что ещё делать русскому человеку, как не обеззараживаться во здравие? Столько заразы, что неизбежно приходится. Выпейте, голубчик, - и вам полегче будет».
Бомгарт пьёт неспроста. У него была неудачная операция, в результате которой у него на руках умер ребёнок. В результате Леопольд Леопольдович становится заложником мук своей совести: начинает пить и доходит до момента, когда боится заниматься живыми людьми. Вот трупы препарировать - пожалуйста. Он и спит в том же амбаре, где препарирует: в собственном анатомическом театре с щелями и текущей крышей.
Как Гоголь и Бомгарт дополняют друг друга?
Ян Цапник: Гоголь ценит Бомгарта за его советы и рассуждения. Все решения принимает он сам, но собирает информацию от нас, окружения. Гоголь в свою очередь влияет на меня, и я бросаю пить, хотя потом опять начинаю. В какой-то момент я отказываюсь препарировать Гоголя, причитая: «Это мой лучший друг, и я не собираюсь в нём копаться!»
Бомгарт - комический или трагический персонаж?
Ян Цапник: Ни то и ни другое. Было бы неправильно назвать его простым деревенским дураком и пьяницей. В нём есть всё. Он - жизненный герой, а в жизни всё перемешано. С ним связаны и забавные ситуации, и трагические. Бомгарт - неоднозначный персонаж, в нём много черт. Собственно, за эту жизненность нас и должен полюбить наш зритель, как говорил наш мастер Егор Баранов.
Каково вам было работать с таким молодым режиссёром, как Егор?
Ян Цапник: Я в шоке от Егора! Когда я пришёл к нему знакомиться на пробы, то всё думал, кто же из присутствующих режиссёр. Он меня потряс. До сих пор не понимаю, как в его красивом черепе умещается столько ума и мысли! Он опережал нас на километры по масштабам видения. Мне редко везёт, но вот у этого человека я многому научился. Он наталкивал нас на мысли, помогал работать над ролью, сейчас редко можно встретить такого режиссёра, тем более его возраста. Он гений! Да ещё и человек замечательный.
Вообще этот проект - тот редкий случай, когда все бомбы упали в одну воронку. Потрясающие все: актёрский состав, режиссёр, оператор, сценаристы, художники, продюсеры. Всё совпало! Все существовали в классических традициях школы переживания, а не формы.
Вы в школе читали Гоголя?
Ян Цапник: Конечно. Слава богу, жизнь в далёком Советском Союзе была читающая, читали все, даже дворники. Гоголя я любил. Помню, как мы ходили в кинотеатр повторного фильма смотреть «Вий» и как было страшно. Все, кто не знал, тогда кинулись перечитывать всего Гоголя. Надеюсь, и у этого фильма будет похожая судьба.
А любимое произведение у вас есть?
Ян Цапник: Есть любимая книга. «Вечера на хуторе близ Диканьки» дореволюционного издания, с «ятями», года 1905-го или 1906-го.
Откуда она у вас?
Ян Цапник: А знаете, раньше было столько хороших помоек… Я жил в Челябинске, в 70-е люди больше заботились о том, как поместить в квартире чешскую стенку. Выбрасывали всё: старую мебель, фотоальбомы, книги. Я находил дореволюционного «Робинзона Крузо», «Гаргантюа и Пантагрюэля», «Мюнхгаузена» с гравюрами Гюстава Доре и калькой между ними. Так и эту книгу я нашёл недалеко от дома, на спонтанной свалке, когда сносили старые бараки по соседству.
Вы собираетесь показать фильм своей дочери? Ей как раз недавно исполнилось 16.
Ян Цапник: Конечно, она уже даже посмотрела фрагмент и сказала, что никогда ничего подобного не видела, ей было интересно. И я знаю, что она говорит так не для того, чтобы мне было приятно. Она - избалованный зритель, ходит на все мои премьеры, а я всегда прислушиваюсь к её мнению, иногда она говорит очень толковые вещи. И если её так впечатлил фрагмент, даже не целое произведение, то я спокоен. Спрашиваю: «Тебе страшно-то было?» - «Несколько раз чуть не подпрыгнула, - отвечает. - Мурашки бегали».
Вам не кажется странным, что после Гоголя мистический жанр, ужасы, так и не получили большого развития в России?
Ян Цапник: Я думаю, что последователи у него были, невозможно, чтобы из такого плодотворного семени ничего не выросло. Просто мы не всех знаем. Но главная прелесть Гоголя не в том, что он использовал «ужасные» сюжеты, а в том, как он объединял трагическое и смешное - как, например, чёрт у Гоголя одновременно и страшен, и смешон со своей свиной харей и поросячьими глазками. Гоголь мог объединить в одном тексте множество разных начал, отразить глубину жизни со всеми её проблемами, которые со времён Гоголя остались такими же, какими и были. Поэтому Гоголь - классик, который останется навсегда.
