Этот год Указом президента Российской Федерации от 12 июня 2014 года объявлен Годом литературы.
Напомню, что прошедший год был Годом культуры. Нет ли здесь противоречия? Разве литература не является частью культуры? Зачем выделять ее "отдельной статьей"?
Текст: Павел Басинский/РГ
Фото: РГ
Противоречия здесь нет. Литература в России всегда была "отдельной статьей". По крайней мере, до последнего времени. Литература породила наши национальные живопись и кино. Сначала были Гоголь, Тургенев, Некрасов, Григорович, а уже потом появились "передвижники", воплотившие идеи писателей на холстах. Первые наши фильмы были экранизациями Толстого ("Чем люди живы", 1912, и "Отец Сергий", 1918). Серебряный век, русский модерн, символизм, футуризм - это теснейший союз новой литературы и других видов искусства. По мнению философов Бердяева и Розанова, литература породила и русскую революцию, что, впрочем, весьма спорно. Но, безусловно, наши писатели колебали и царский трон (Толстой), и коммунистический режим (Солженицын), и даже поворот вспять сибирских рек предотвращали (Залыгин, Распутин).
Пушкин являлся "нашим всем", Толстой и Достоевский - нашей совестью. Евангелие мы изучали по Булгакову, правду о Великой Отечественной войне узнавали из "прозы лейтенантов", о лагерях от Солженицына и Шаламова, о крестьянской цивилизации - от "деревенщиков", о трагедии русского казачества - от Шолохова. Ностальгии по России, "которую потеряли", мы учились у Бунина, Шмелева и Набокова. Стиль молодежной жизни шестидесятых годов задавали Василий Аксенов и Евтушенко с Вознесенским, а духовными кумирами семидесятых были Высоцкий и Окуджава. Человек, не прочитавший в восьмидесятые "И дольше века длится день" Чингиза Айтматова, "Пожар" Валентина Распутина и "Печальный детектив" Виктора Астафьева, не был русским интеллигентом и гражданином своей страны. И даже в девяностые годы русский постмодернизм был не просто подражанием философским открытиям французов Лиотара и Бодрийяра, но умственным состоянием целого общества с его переоценкой нравственных ценностей и ориентиров.
Пульс русской литературы всегда совпадал с пульсом жизни целой страны, даже в своей аритмии.
Так было. Сегодня этого нет.
По данным опроса Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) главным писателем 2014 года россияне назвали Дарью Донцову, написавшую 165 романов, больше десятка сценариев по ним и пять кулинарных книг. Если это итог Года культуры, то итог плачевный. Как и другие данные опроса: лучшими певцами признаны Филипп Киркоров (первое место), Григорий Лепс и Стас Михайлов (разделили второе место); лучшим актером - Дмитрий Нагиев; лучшим сериалом - "Физрук", а самым кассовым фильмом года стали "Елки 1914». Спорный, но сложный и глубоко "литературный" фильм Никиты Михалкова "Солнечный удар" (название одного из лучших рассказов Ивана Бунина) в прокате потерпел неудачу.
Успех Дарьи Донцовой не был неожиданностью. Звание "народного писателя", по данным того же ВЦИОМ, она прочно удерживает с 2006 года, несмотря на периодические обвинения в плагиате и убеждение профессиональных критиков, что написать такое количество романов без "книггеров" (литературных рабов) попросту невозможно. Но этот успех, на самом деле, не повод для паники, а повод для размышлений. Иронические "женские" детективы Дарьи Донцовой почитательницы ее прозы называют "таблетками от депрессии". В зрелом возрасте она выстояла в борьбе со смертельной болезнью и делится этим опытом с читательницами. Она не претендует на то, чтобы "сеять разумное, доброе, вечное", но, видимо, в ее романах есть нечто, что укрепляет ее поклонниц, повышает их жизненный тонус или, по крайней мере, позволяет на время забыть о личных проблемах.
По опыту знаю, что никакая реклама, никакая "раскрутка" не могут заставить читать те или иные книги. Это в кино мощная рекламная кампания способна в один уик-энд заманить в кинозалы миллионы зрителей и за два дня окупить производство фильма. В литературе так не бывает. Единственной рекламой книги может быть "сарафанное радио": один прочитал, сказал второму, второй - третьему, третий - четвертому и так далее. Так было и будет всегда.
И поэтому вопрос не в том, почему именно Донцова стала "царицей полей" в литературе, а в том, почему в отношении наших серьезных писателей "сарафанное радио" не работает. Почему не так давно оно работало в отношении Шукшина, Распутина, Астафьева, а нынче на их месте оказались Донцова, Маринина и Акунин?
Как бы ни убеждали меня в том, что это "нормально", что так живут все "цивилизованные" страны, мне скучно жить в стране, в которой литература стала "таблеткой от депрессии". Это не Россия, а что-то другое...
В конце прошедшего года мы пропустили важный юбилей. Ровно 180 лет назад в газете "Молва" была напечатана первая статья молодого журналиста и бывшего студента, исключенного из университета "за малые способности", как говорилось в определении ученого совета, Виссариона Белинского "Литературные мечтания". Последняя часть статьи вышла в газете в самом конце декабря 1834 года. А начиналась она так:
"Помните ли вы то блаженное время, когда в нашей литературе пробудилось было какое-то дыхание жизни, когда появлялся талант за талантом, поэма за поэмою, роман за романом, журнал за журналом, альманах за альманахом; прекрасное время, когда мы так гордились настоящим, так лелеяли себя будущим... Как все переменилось в столь короткое время! Какое ужасное, раздирающее душу разочарование после столь сильного, сладкого обольщения! Подломились ходульки наших литературных атлетов, рухнули соломенные подмостки, на кои, бывало, карабкалась золотая посредственность, вместе с тем умолкли, заснули, исчезли и те немногие и небольшие дарования, которыми мы так обольщались во время оно".
Главный тезис статьи В.Г. Белинского: "У нас нет литературы". Сегодня можно сказать то же самое: "У нас нет литературы".
Но что такое литература?
Белинский называл три возможных определения литературы. Первое: литература - это весь круг умственной деятельности, проявившийся в письменности. С этой точки зрения литературой сегодня является абсолютно все, включая надписи на заборах и болтовню в соцсетях, потому что это тоже отражает "умственную деятельность" населения. Литературой являются рекламные слоганы, которые, скажу вам по секрету, нередко сочиняют известные поэты. Литература - это все, что мы пишем.
Второе определение: литература - это собрание "известного числа произведений", "шедевров". Здесь у нас все в порядке: "золотой фонд" классики XIX и XX веков столь велик, что не хватит жизни, чтобы его весь прочитать.
И наконец, третье: литература - наличие писателей, выражающих "дух того народа, среди которого они рождены и воспитаны, жизнью которого они живут и духом которого они дышат, выражающих в творческих произведениях его внутреннюю жизнь до сокровенных глубин и биений".
Слово "народ" звучит сегодня слишком расплывчато. Потому скажем проще: "читатель". Читатели - это тоже народ, и, не боюсь заявить, лучшая часть народа. Литература - это не только писатели, но и читатели. Без взаимообратной и благодарной связи писателей и читателей - нет литературы. Есть Дарья Донцова. Есть книжный товар с ожидаемым и заранее просчитанным эффектом его потребления. Между прочим, эпиграфом к своей статье Белинский взял слова Барона Брамбеуса (псевдоним Осипа Сенковского): "Есть ли у вас хорошие книги? - Нет, но у нас есть великие писатели. - Так по крайней мере у вас есть словесность? - Напротив, у нас есть книжная торговля".
Два века назад сказано.
По опыту своих поездок по России и встреч с читателями я знаю, что в нашей стране осталось огромное количество людей, интересующихся литературой, в том числе и современной. Но они дезориентированы. Они не слышат даже друг друга дальше стен местных библиотек, где они время от времени собираются. Но если, например, в Иркутске Валентин Распутин организует в областном драматическом театре встречи с писателями из разных городов страны, то в огромном зале пустых мест не бывает. Летом, в выходные, в дачный сезон.
Стоило Фёкле Толстой вместе с компаний ABBYY объявить о проекте по оцифровке Полного собрания сочинений Л.Н. Толстого, как на этот призыв в считаные дни откликнулось свыше трех тысяч волонтеров из сорока девяти стран мира, и дело было сделано в течение года. А вы говорите: где "русский мир"? Да вот он!
Поэтому если бы меня спросили: чего я жду от Года литературы, я бы ответил просто. От Года литературы я жду... литературы. Во всем полном объеме этого понятия. В этот год мы должны вздрогнуть от счастья осознания того, что мы были и остаемся великой мировой литературной державой. И мы еще не настолько поглупели, чтобы от этого счастья отказаться.
Предлагаю в этот год при встрече вместе дежурного "как дела?" спрашивать друг друга: "Что ты читаешь?"