Составитель: Дмитрий Шеваров
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
16 января 1836 года, Москва.
Когда ты сказал мне, Александр, что отдал мне самого себя, я почувствовала, что душа моя чиста и высока, что все существо мое должно быть прекрасно. Друг мой, я была счастлива тем, что могла восхищаться тобою, любить тебя, становилась выше и добродетельнее от желания быть ближе к твоему идеалу; казалось, до него мне, как до звезды небесной, высоко. Я жила одним тобою, дышала твоею дружбой, и весь мир был красен мне одним тобою. Я чувствовала, что я сестра тебе и благодарила за это Бога; искала, чего желать мне, – клянусь, не находила, так душа моя была полна, так довольно ей было твоей дружбы. Но Бог хотел открыть мне другое небо, хотел показать, что душа может переносить большее счастье, что нет границ блаженству любящим Его, что любовь выше дружбы… О, мой Александр, тебе знаком этот рай души, ты слыхал песен его, ты сам певал ее, а мне в первый раз освещает душу его свет, я – благоговею, молюсь, люблю.
Друг мой, Александр, я бы желала сделаться совершенным ангелом, чтобы быть совершенно достойной тебя, желала бы, чтобы в груди, на которую ты склонишь твою голову, вмещалось целое небо, в котором бы тебе недоставало ничего, а она богата одною любовью, одним тобою. И с этою любовью – сколько веры в тебя, и можно ли любить без веры? Нет, мой друг, нет, мой ангел, твой идеал далеко, ищи его там, ближе к Богу, а здесь, на земле, нет его. Ты можешь быть идеалом многих, а быть твоим… Мне часто бывает грустно, когда я обращаюсь на себя и вижу всю ничтожность свою пред тобою, мой несравненный Александр; грудь моя слишком тесна, чтобы заключить в себе все, чего бы ты желал; может, и душа моя слишком далека твоей души, чтобы слиться с нею в одно? Нет, мой ангел, ищи несравненного, неподражаемого, а мне ты много найдешь подобных; не склоняй головы твоей на слабую грудь, которая не в силах снести столько прекрасного, столько святого. Грустно стало мне… Прощай.
Письмовник - забытый ныне тип справочного издания 18-19 веков, содержавшего образцы для составления деловых и личных писем. Один из таких письмовников с лицейской поры сопровождал Пушкина. Полное название этой книги не может не вызывать почтения: «Всеобщий секретарь, или Новый и полный письмовник, содержащий в себе письма: известительныя, совет подающия, обличительныя, повелительныя, просительныя, рекомендательныя, представляющия услугу, жалобу содержащия, выговорныя, извинительныя, содружественныя, поздравительныя, утешительныя, благодарительныя, издевочныя, любовныя, нравоучительныя и коммерческия, с присовокуплением примерных писем: российской императрицы Екатерины II, императора Павла I, французскаго императора Наполеона...»
Интересно, что и после войны 1812 года письмо Наполеона не было изъято из «Всеобщего секретаря...». Вот передо мной письмовник, отпечатанный в 1814 году в только что восстановленной типографии московского университета, - письмо Наполеона английскому королю Георгу III можно легко найти на 137-й странице. Оно по-прежнему оставалось для русских читателей образцом блестящего владения эпистолярным жанром (а сам этот факт в свою очередь - пример великодушия победителей).
Наш проект, в отличии от старинного русского Письмовника, далек от того, чтобы вернуть из той далекой эпохи строгие каноны в написании писем. Мы лишь хотим вернуть интерес к письму, как к средству общения по-прежнему актуальному и увлекательному. Мы будем рады предложить читателю самые яркие, на наш взгляд, примеры эпистолярных импровизаций ХIХ–ХХ веков, удивительной свободы владения культурой письменного общения. Возможно, эти письма откроют для кого-то тот источник радости, который таится в самой возможности писать письма от руки. Ведь с переходом на электронную переписку уходит не только способность красиво писать, связно излагать свои чувства и мысли, но и теряется радость от самого процесса написания и получения письма.
Стремительность электронной почты замечательна, но она не всегда во благо. Сколько недоразумений в общении возникает сейчас только потому, что люди не дают своим мыслям и чувствам «отлежаться». И, возможно, тем и драгоценно было «ручное» письмо от близкого человека, что оно было долгожданным.
Священник и ученый Павел Флоренский писал в одном из писем детям: «В произведении руки человеческой… всегда есть таинственное мерцание жизни, как непосредственно чувствуется это мерцание… в тончайших оплетениях жилок листа. Машинная же вещь не мерцает, а блестит, лоснится мертво и нагло. И напрасно было бы думать, что дети этой разницы не подмечают; нет, они чувствуют ее в возрасте уже самом раннем…»
См. также Проект «Строки дня», 2015 год