- Вы не понимаете! Я - Сталь!
- Да, хоть Железо! Нет номеров!
- У меня бронь!!
- Нету на ту сталь никакой брони!!! И не было! Мешаете работать!
И администраторша - кобыла в набедренной повязке - как подумалось Веронике Георгиевне, широко улыбаясь накаченным-натруженным ртом, уже шагала, покачивая широкими бёдрами, к солидным гостям с чемоданами, появившимся у входа... Опытный глаз работника гостиничного бизнеса со стажем безошибочно определил: вот выгодные клиенты! А весьма скромного вида, худощавая возрастная брюнетка с не модельной укладкой, в примятой юбке и растянутой майке, должного впечатления не производила - так себе, жалкая курица с дурацкой фамилией...
А та самая худощавая брюнетка, Вероника Георгиевна Сталенкова, псевдоним Ника Сталь, осталась у пустой стойки в позе замершего суслика: тонкие лапки сцеплены на груди, подбородок поднят, губы подрагивают, в глазах обида, смешанная с презрением...
Покинув недружелюбный оплот местного гостеприимства, Вероника Георгиевна, попыталась дозвониться непутёвому администратору Лёве, который «кинул» её с бронью. Набрала номер и получив в ухо, вместо гудка, Стасанашегомихайлова, который, немелодично крича, сообщил ей, что рассветы и закаты - для неё, плюнула и убрала сотовый подальше... Лёва явно ещё спал, приняв на организм обычную дозу...
Делать нечего, и, подхватив гастрольный чемодан, Вероника Георгиевна медленно побрела по посёлку в поисках приюта...
Ах, как же она рвалась в эту поездку! Как же ей хотелось побывать в этом маленьком, незнаменитом курортом городке, по-сути, посёлке у моря, рассыпавшем свои домики вдоль горной речки, в небольшой лощине меж пологих склонов...
Тут не было стадионов-площадок, где можно было собрать толпу незадачливых курортников и, исполнив пару-тройку нафталиновых шлягеров, снять с них довольно средств на передышку от нищеты...
Здесь не ступала нога столичных антрепренёров...
Сюда не забредали Филя с Колей с шутками-прибаутками, веселящими гопоту и прочих чиновников...
Здесь не блистала Алла, в окружении домашних питомцев...
Тут Лепс никому не обещал уехать в Лондон...
Даже финалистов программы Голос тут не певало...
В общем, был этот городок у моря, читай, посёлок, - дыра дырой...
Именно отсюда бежала ещё в прошлом столетии шестнадцатилетняя Вероника Сталенкова, бойкая, дочка местной акушерки и заезжего карточного шулера... Бежала ночью, тайно, с маленьким медицинским саквояжиком, утащенным у матери, набитым вырезками из модных журналов и плакатами Модерн Токинг-Аббы-Титомира- Комбинации...
Бежала, чтобы начать новую жизнь... Яркую жизнь... Красивую жизнь... Беспутную жизнь звезды советской эстрады... третьего сорта...
Хотя... Ходили слухи, что бежала маленькая Вероника за уехавшим любимым... Вроде, любили они друг друга, что твои Ромео и Джульетта... И случилась у них размолвка: приревновал он её к лучшему другу. Объясняться не стал - уехал... А она - за ним...
Но подтвердить те слухи было нечем и некому.
Добравшись до большого города, Вероника почти сразу стала солисткой столичной филармонии, и даже выступала по телевизору... А мать её вскоре после первых успехов дочери умерла...
И именно сюда её тянуло вернуться уже долгие годы... Хотя никто её здесь не помнил - не ждал - не искал...
И вот она решилась покататься на машине времени, как говорил негодяй, администратор Лёва...
- Вот нахрена тебе тащиться в эту дыру, мать? Давай я тебе гастролину организую... в Саратов, например?
- Да иди ты... Я к морю хочу!!!
- Там тоже вода есть - Волга называется! Не надо тебе туда, Ника... Только расстройство одно поймаешь...
- Поймаешь, это ты... стафиллококк какой-нибудь... с твоими пристрастиями к силикону из поданцовок...
- Тьфу на тебя!!! Не пугай!
- В общем так, Лёва, делаешь мне бронь в местной гостинице. А уж про концерты я как-нибудь сама озабочусь.
Ну, Лёва и сделал...
- Вернусь, кастрирую гада, - думала Вероника Георгиевна, тяжело взбираясь по очередной крутой улочке...
После трёх часов бесплодных поисков, Вероника Георгиевна охнула, присела на чемодан, прислонив его к дереву, выросшему у края городской площади, оглядела унылый пейзаж и тихо выругалась...
В центре площади, на неухоженной клумбе с редкими кустиками подвяленных на прямом солнце роз и низкой порослью какого-то сорняка, в редкой тени кустов, подёргивая лапами во сне, отдыхали собаки. Веронике мучительно захотелось прилечь с ними рядом... Да тени на неё бы не хватило: кусты у клумбы были облезлыми и от солнца почти не спасали...
- Грустим?
Хриплый мужской голос раздался над самым ухом.
Вероника вздрогнула, резко обернулась и полетела в пыль с пошатнувшегося чемодана...
Загорелая жилистая рука, с татуировкой в виде якоря и змеи, подхватила её у самой земли и подняла на ноги.
Перед Вероникой стоял потёртый мужик в майке-алкоголичке и вытянутых на коленях джинсах.
- Прости, сестра, напугал... Чего грустим?
- Какая я вам сестра? И вообще, не ваше дело!!! - возмущённо вскинулась гордая женщина, и, подхватив чемодан, быстро пошла вверх по улице.
- Как хочешь... - сказал он тихо...
На углу она оглянулась: мужик с татуировкой уже пил у ларька пиво из горлышка, весело болтая с продавщицей.
Ещё три часа прошли в мучениях-пыли-растёртых пятках и позывах к едва сдерживаемой истерике.
И наконец...
- Тёть Натах!!! Тут к вам женщина просится на постой! На вид приличная! Пожилая!
У Вероники уже не было сил возмутиться на «пожилую»...
Она понуро стояла у низкого заборчика, а загорелый подросток, чистый Ангел, посланный ей на пустынной улице за страдания и муки, орал в тенистый, ухоженный, прохладный и душистый левкоями-розами-жасмином сад за заборчиком.
Через пол часа, стоя под струями дворового душа - бочки с лейкой, закреплённой на крыше фанерной кабинки - Вероника молила Господа Бога, чтобы вода не кончалась...
- Так, бронь твоя пропала?
- Да...
Натаха, крупная, миловидная блондинка, примерно Вероникиных лет, сидела напротив Вероники за дощатым столом, угощая гостью домашним винцом с варениками с вишней и угощалась сама.
- Брешет!
- Кто?
- Надька-администраторша! Кобыла жадная!
- Точно! Я тоже отметила: на кобылу похожа!!!
Женщины посмеялись и выпили. Закусили. И беседа пошла живее...
- Ты надолго?
- Завтра уеду к чертям!
- Чего так? А море? У нас знаешь, какое море!!!
Вероника чуть не ляпнула:
- Да, знаю я, какое тут море!
Но вовремя поймала себя за язык. Она решила не выдавать тайну своего происхождения, и вовсю ломала комедию: изображала столичную штучку, случайно оказавшуюся на краю цивилизации.
Вторая бутылка внесла ещё больше свободы и информативности в диалог.
- Певииица?!!!
- Да...
- А как звать?
- Сталь. Ника Сталь.
- Аааа!!! Как же!! Знаю!!!
Но по виду Натахи - голова слегка наклонена к сдобному плечу, левый глаз косит, правый поблёскивает - было совершенно очевидно: врёт!
И тогда Вероника, слегка прокашлявшись и выпрямив спинку, тихо запела свой самый известный шлягер про куст сирени на ветру...
Сосед, пожилой мужик, давно уже присматривавшийся к дамскому застолью в пузах между вечерним поливом грядок, бросил шланг и, забыв перекрыть драгоценную воду, устремился в гости через общую калитку...
- Ёханый мамай!!! Я ш тебя знаю!!! Ты на открытии Молодёжного Фестиваля в Сочи пела!!!
Вероника скромно кивнула и расцвела окончательно.
Исполнение шлягера про Волшебную птицу Юность на открытии Молодёжного Фестиваля Синий Платочек в Сочи в тысяча-лохматом году было её главным достижением! А те, кто ещё помнил этот единственный триумф её долгой эстрадной жизни, автоматически становились сегодня ей едва ли не родственниками...
Поэтому, не обращая внимания на нахмурившуюся новую подругу, Вероника широким жестом пригласила обаятельного соседа-поливальщика к столу...
К одиннадцати вечера все песни из репертуара третьесортной певицы Ники Сталь были перепеты. При том хором. Такого мощного единения посёлок не видал со времён первомайских демонстраций и общей вакцинации от эпидемии гриппа в 1977 году... И гости - а их из соседних домиков набежало богато - и принимающая сторона были усталыми, но довольными...
Вернувшись из очередного похода в погреб за вином, Натаха выглядела довольно обескуражено в связи с полным того вина отсутствием. Запасы соседей тоже были исчерпаны.
Продавщица из местного продмага, неожиданно предложила:
- А пошли к Якорю?!!
Эти простые на первый взгляд слова внесли оживление в ряды: дамы принялись поправлять одежду и причёски, мужчины заухмылялись, заёрзали и закурили...
Вероника прикрыла ладошкой один глаз, тот самый, левый, который нуждался в операции, пока его хрусталик совсем не приказал долго жить и совсем, как в былые, тучные на концертную деятельность годы, вежливо-надменно спросила:
- А хуиз мистер... Якорь?
- Хуиз, эт ты правильно сказала, - сосед-поливальщик усмехнулся, а дамы засмущались.
- Якорь - композитор... был, - смутившись, сообщил загорелый подросток-Ангел, приведший совсем недавно Веронику в Землю Обетованную - к Натахиному садику...
- Он... уголовник... - жутким шёпотом прошептала конопатая тётка в мужской рубахе и подкатанных штанах.
- Он - моряк, хоть и бывший! - гордо сообщил круглолицый пожарник, тоже приглашённый на распевку.
- Якорь есть патриот... и бизнесмен... ***... Ресторан у него... летний... - сообщил сосед-поливальщик. Подумал и добавил: - И мы сейчас пойдём туда кошмарить!
И все присутствовавшие на бесплатном и таком удачном концерте Ники Сталь, дружной стаей подвыпивших галдящих птиц покинули садик...
На веранде ресторана Рыба-Рак, владельцем которого был тот самый таинственный Якорь, было людно... Отдыхающие давно и по заслугам заценили заведение. Тут и цены были приличные. И кухня радовала организм. А уж о домашнем вине по рецепту хозяина, по побережью ходили легенды...
Компания фанатов Ники Сталь, заняв длинный столик вдоль перил, радовала глаз и ухо. Не успев присесть, сосед-поливальщик грянул бессмертный шлягер Машины Времени про новый поворот... И вскоре пел весь ресторан...
Музыканты, бывшие на перерыве, испуганно выглядывали из-за решётчатой перегородки в зал... А там... Разгул доходил по накалу до шабаша на Евровидении, на момент объявления победы за несравненной Кончитой Вурст.
Пока зал выматывал себя песней, Вероника, на удивление трезвая и помолодевшая, вскочила на сцену. Подойдя к краю, она оглушительно свистнула. И зал удивлённо затих. Она помолчала, глядя в зал и тихо начала говорить:
- Мне сегодня хорошо. Так, как не было... Как не было... И поэтому я хочу спеть для вас песню... Её когда-то написал мой... близкий человек... Он написал её для меня. Но я никогда её не пела... Не было случая спеть что-то настоящее... А сегодня - тот самый случай. Итак... Песня Костёр. Исполняется впервые.
В тёмном проёме у выхода из зала появился хозяин ресторана, Якорь... Разумеется, тот самый жилистый мужик с татуировкой - якорь и змея - который спросил Веронику Георгиевну утром на площади:
- Грустим?
Но выглядел он совершенно иначе: чисто выбритый, подтянутый, в лёгком светлом костюме и кипенно белой рубахе с воротом, расстёгнутым на загорелой крепкой шее морского волка... А рука с татуировкой - якорь и змея - нервно сжимала погасшую трубку...
Тишина повисла над верандой. Над морем. Над небом. И Вероника начала тихо. Едва слышно:
В том краю, где мы когда-то были вместе,
Где идут дожди грибные, где рассвет,
Там осталась ты в наряде невесты,
Есть и друг мой там. Меня только нет.
Я уехал далеко, далеко,
Было это нелегко, нелегко,
Вслед кричала ты:
Вернись же, дурак!
И не мог я оглянуться никак…
В том краю весёлом дети играют,
И горит огнём прощальный букет.
На вопросы в том краю отвечают.
Там ты счастлива. Меня только нет.
Я уехал далеко, далеко,
Было это нелегко, нелегко,
Вслед кричала ты:
Вернись же, дурак!
И не мог я оглянуться никак…
Пока она пела, Якорь вышел из тени, вскочил на сцену и, взяв гитару, оставленную одним из музыкантов, начал аккомпанировать певице. Постепенно к нему присоединились остальные музыканты...
Вероника оглянулась...
Встретилась глазами с Якорем... И внезапно замолчала на полуфразе...
Тогда Якорь запел сам...
А она смотрела на него и молчала, прижав ладони к губам...
В том краю, где больше нету меня,
Догорает на пригорке костёр.
Не хватило к сожаленью огня.
Нет меня там. Вот и весь разговор…
Я уехал далеко, далеко,
Было это нелегко, нелегко,
Вслед кричала ты:
Вернись же, дурак!
И не мог я оглянуться никак…
Прошёл год.
Было тёплое утро начала лета... Вероника и Гришка-грек, по прозвищу Якорь, лежали на гальке рядом...
Она вдруг повернулась и спросила его тихим шёпотом:
- Слушай, а, если б я не приехала тогда?
Он, молча, сел и принялся раскуривать трубку, прикрывая пламя зажигалки плечом, хитро посматривая на неё.
А она продолжала, прикрыв глаза от солнца ладонью:
- И вот мы б никогда не встретились? Ты же меня не искал?
Он затянулся, улыбаясь, притянул её к себе и нежно поцеловал. Но она не сдавалась:
- Нет! Ты мне скажи: что вообще всё это было?
- Что?
- Ну... То, что мы вдруг встретились... И оказалось, что ты - это ТЫ... А я - это Я? Что всё это было?!!! Отвечай, мерзавец!!!
- Ну... Мы же решили начать с чистого листа, забыла? И значит, это был... Это был курортный роман, родная... Курортный роман... Со счастливым концом...