Рассказ этот ничем не примечательный. Здесь повествуется о том, как по пути на работу влюбился человек, до того момента не знавший, что есть любовь на самом деле.
В низенькой комнате на Тверской улице в городе Томск жил журналист. Сорока лет, не бритый, в одних и тех же полосатых штанах, вытертых в нескольких местах и основательно поношенных, с блокнотом наперевес, журналист каждый день спешил в редакцию местной газеты, чтобы распространять новости. Новостей, которые могли действительно зацепить за живое, как правило, было немного. Поэтому сенсацию раздували, что называется, из ничего. Журналист принимал в этом самое деятельное участие. Записывал подслушанные разговоры в трамваях, на улицах города, впитывал в себя каждую жалобу знакомых и знакомых их знакомых. В руках журналиста короткий диалог превращался в огромную аналитическую статью, полную скандалов, житейского мыла и человеческой боли. За такую статью на две полосы журналисту платили тысячу рублей. Тысяча да еще тысяча, да еще тысяча, да по несколько сотен за каждый новостной материал, да полторы тысячи за рекламный текст – зарплата журналиста складывалась из его активной работы. Работа же строилась на удачливости и сноровке. Когда выходило десять, когда двенадцать, а если уж совсем повезет, то могло получться и семнадцать тысяч чистых рублей на карман. Журналист радовался, когда получал от редакции десять – двенадцать тысяч, будучи возраста двадцати лет, негодовал, когда ему исполнилось двадцать пять, впал в депрессию, когда ему стукнуло тридцать, и к сорока годам окончательно смирился. У него долгое время не получалось удружиться тем фактом, что никогда не сможет завести семью, потому что ему нечем будет ее обеспечивать, и с тем, что на новые штаны теперь придется копить пару месяцев. Но прошло время, и журналист окончательно расслабился. Его успокаивала мысль, что совсем скоро возраст перевалит за пятидесятилетний рубеж, там недалеко и до пенсии, а потом и вовсе настанет пора помирать. Мысль о старости, пенсии и смерти утешала журналиста, потому что означала какую-то черту. Оставалось подвести эту черту, и не нужно будет больше тщетно страдать, переживать о своих доходах и растраченном времени на многолетнюю работу в одной и ту же газете. Не нужно будет думать о семье, потому что совсем скоро атрофируется половая функция и возможность завести детей попросту исчезнет. Не нужно будет переживать о еде, ведь журналист вполне может прожить на краюхе хлеба и воде, а если захочется деликатесов, то можно будет пойти за ирисками в магазинчик за углом. Желание быстрее состариться не отпускало журналиста уже несколько месяцев. На этом он, в последнее время, строил все свои публикации: все чаще героями историй становились старики, а темами - низкие пенсии, проблемы с получением бесплатных лекарств, здоровье, разрушение давних жилых построек и прочее. Журналист доживал свои дни в газете, еще не будучи пенсионером, с твердой уверенностью, что ничего особого с ним не случиться.
В этом журналист просчитался. Дело в том, что с ним случилась командировка.
Ничем не примечательный день начался для журналиста с чашки кофе и чтения газеты. В редакцию наш герой пришел позже обычного, потому что у него сломался велосипед, и журналисту пришлось идти пешком. На планерку журналист опоздал на двадцать минут, чем навлек на себя гнев главного редактора, который не привык замечать журналиста и уделять ему особенное внимание. Все потому, что журналист всегда приходил вовремя, а статьи у него получались ровные и безыдейные. К чему отмечать такого журналиста вниманием? Лавры доставались тем, в ком жила амбиция. Таких в редакции случалось много, и народ это был проходящий. И сегодня амбицию заподозрили в журналисте.
-Значит, опоздал? Поедешь в Сочи на фестиваль. Напишешь о тверской участнице. Выезд будет в два часа.
Журналисту показалось, что на него вылили кастрюлю кипятка. Выезжать за пределы родного города ранее ему не доводилось. Страх сковал журналиста так сильно, что тот за планерку не проронил ни слова, а после был отправлен редактором домой. Журналисту следовало собраться в дорогу. Тот собрался за двадцать минут, а остальное время до выезда провел в страхе, что не стоит ему браться за такой материал, ведь он не умеет писать репортажи. Не Короленко же он какой-нибудь!
Время в поезде журналист коротал за кроссвордами и с бутылкой анисовой водки. Бутылка пошла хорошо, но жара дала о себе знать, и журналиста сморило. По приезде в Сочи его не могла добудиться проводница, а когда добудилась, журналист долго не мог вспомнить, где он находится.
Разместившись в гостинице, журналист устало опустился в кресло, не зная, что ему делать дальше. Позвонил редактор и сообщил, что фестиваль пройдет в парке Ривьера, чем ввел журналиста в еще больший ступор. Тем не менее, журналист собрался и вышел из номера. По пути в парк с ним снова случилась оказия: журналист влюбился.
Все, что он видел до этого момента, были серые стены, дешевая газетная бумага, сморщенные лица стариков, поношенные футболки и копейки в кармане протертых штанов. Но стоило ему выйти из номера, он увидел другое. Он увидел море, и его глаза раскрылись так широко, что он даже заподозрил себя в слепоте, которая магическим образом прошла, когда он оказался на просторах Краснодара.
Море!.. Как много в этом слове! Бескрайняя стихия, огромная для человека, но крошечная для целой огромной вселенной. Море… Ласковые волны, легкий бриз, палитра синих оттенков.… Казалось, вся душа этого мира скрылась под этими манящими водами, просторная, как российские поля, и глубокая, как кратер вулкана у впадины Кайман! Бесконечную свободу сулили пространства прекрасного черного моря. Бесконечную любовь они обещали подарить.
Журналист влюбился в море, как только вышел из гостиницы: здание располагалось на возвышенности, откуда открывалась прекрасная панорама с видом на темные воды. Одного взора было достаточно, чтобы понять следующее: он не пойдет искать парк, он не станет писать крошечную статейку, чтобы получить мизерный оклад. Ведь что есть статейка рядом с этими бескрайними просторами! Что есть редакция, что есть его штаны, что есть он сам, когда он ясно понял, что еще пока не жил? Как здесь можно хотеть старости, как можно хотеть смерти? Необходимы силы, чтобы узнать себя, чтобы любить и быть любимым.
Журналист понял, что ему надоело. Он не создан для журналистики, и сорок лет, потраченные на бессмысленные попытки стать тем, кем он не является, тому доказательство. По какому праву он вообще зовется журналистом, когда весь его опыт служит доказательством обратного? Он обыкновенный газетчик, и место его не в редакции, и не на фестивале, и не за написанием материала. Как же явственно теперь он это понял!
С такими мыслями седой мужчина в разодранных полосатых штанах и в соломенной шляпе бодро направился к морю. Проходя мимо киоска, он не скупился и отдал двадцать рублей за газету с объявлениями. До самого вечера, сидя на набережной, журналист перебирал объявления, и, наконец, нашел для себя несколько вакансий на плавательных судах. Через неделю он устроился подсобным рабочим на одно из судов, путешествующее в Турцию. Редактору он сказал, что вернуться на работу не может, потому что «Любовь превратила его из человека тяжкого в необычайно свободного и открытого всему новому, бесстрашного путешественника».
-Женщину нашел, - презрительно процедил редактор в ответ на излияния, прозвучавшие от бывшего журналиста.
-И не одну, - с вызовом ответил наш герой. На самом деле, женщина была всего одна, но ему хотелось хоть чем-то зацепить редактора. Курортный роман с морем для человека, ни разу в жизни своей не выходившего за пределы зоны комфорта, стал точкой отсчета для абсолютно новой истории, которую здесь мы не расскажем. Одно можно заметить, что еще сотни журналистов томятся в душных редакциях без отпуска, премий и интересных возможностей. Но стоит попасть в обстоятельства, человеку не свойственные, и любовь не заставит себя долго ждать. К человеку ли, к городу или природе, любовь найдет дорогу даже к самому окаменелому сердцу. Любовь пробудит в человеке решимость, которой ему не доставало, напомнит ему обо всем хорошем, что таится в его душе. И курортный роман станет началом большой истории, которую кто-то примет за вымысел, а кто-то всерьез. И тогда останется только порадоваться за тех, кто порвал связь с глухим прошлым для того, чтобы начать жить, дышать, молиться и любить.