Пока друзья и ещё не враги. Остроты нет. Полно уважения. Может, и остаточного. Есть шанс протянуть до старости. Но вместе куда уже редко. Называют это доверием и стараются не вдумываться. Иногда сочиняются истории. В пределах нормы. Вот-вот начнут проводить врозь отпуск. Истории интересны обоим.
Свадьба у друзей. Она не едет. Она устала. Да и друзья его, если разобраться. Едет один.
Автобус, ещё один, лето, пыль. Встретились, скучковались, пришли оптом. Город маленький. Набережная. Печёт одно ухо и приятно холодит другое. Пышно. Без фаты ну никак нельзя.
Потом кататься. К обеду часть водителей пьяна наравне с гостями. Нормальная такая уездная роспись. В меру дикая. В меру агрессивная.
ДК какого-то «Текстильщика». Столы в актовом зале. За стенкой арбалетные кресла и экран. Туда не пускают. Жаль. Там прохладно.
Спрашивают, почему один. Резвится. Врёт напропалую. Вспоминает виденного как-то персонажа. Ворует образ. Про некормленую скотину, линяющих курей и заболевших поросят во время мора нутрий. Старается окать и путать ударения. Нарочито сопит и чешется. Один хрен, никто слушать ответ не собирался.
Могли бы и про здоровье спросить. Он бы про мочу им рассказал.
Выпил пару рюмок. Больше нельзя, да и неохота. Сидит шпионом. Начало развлекает. «Горько» орут так часто, что бедолагам и пожрать некогда. Вот-вот танцы. Соседка забавная, но уж больно быстро накидывается как надо. Становится глупой и сентиментальной.
От танцев сбежал-таки в зал с кино. Там хорошо. Полумрак и тихо. Несколько раз администраторы приходят его выгонять, но, разобравшись, что он тот самый непьющий, тихо уходят. Иногда привилегии появляются весьма неожиданно. Он ценит. Не так уж и много ему доверяли в жизни.
Потом девочка-официантка. Делать ей нечего, и она мотается, стараясь занять себя и не попадаться на глаза. На самом деле она не официантка, а играет в кукольном, но попросили подработать на свадьбе знакомые.
Девочка лет двадцати. Ладная и крохотная. Сначала смущается, потом бойко болтает.
Часто отвечает невпопад. Просто она сегодня немного рассеянная. Она мечтает.
Ей не сидится, и она постоянно разминает ноги, ходя по залу. Когда думает, что ему её не видно, танцует под глуховатую музыку из банкетного зала. Старается выбирать участки пола с ковром, чтобы не выдать себя шарканьем.
Потом опять трещит без умолку. Забавная. Через час примерно бегает с ним курить на улицу в жидкий парк на заднике клуба.
Свадьбе в основном зале так хорошо, что она напрочь забыла про них. Возражений нет.
Темнеет. В парке совсем полумрак. Выбрав момент, девочка прижимается и прячет лицо в рубашке на его груди, умудрившись носом запутаться в кармане с платком. На его кольцо внимания не обращает. Попыток снять его он и не делает — кольцо давно и безнадёжно вмозолилось в палец.
Рассказывает про себя. Детдомовская. Живет у тётки. Какой-то дальней одинокой родни. Играет в кукольном театре всяких зайчиков и ёжиков на детских спектаклях. В подтверждение начинает говорить кукольным голосом.
Немного погодя притаскивает какой-то салат из зала, и они, сидя на постаменте крашенного серебрянкой Ленина, торопливо съедают майонезную роскошь. Первый день потихоньку заканчивается.
Молодые поехали в гостиницу, старички расползлись по такси, неугомонная молодежь, скучковавшись по кругу интересов, нетвёрдыми лапотками разбегается продолжать радость.
Он забирает её с собой, и они идут в хрущёвку с такой же кривой компанией. Болтают на кухне, дурачатся и немного беспокоят соседей. Самую малость. Они не из радикального крыла пьяных домовых.
Она вдруг начинает выпендриваться перед его друзьями, даже хамить. Он обрезает её. К его удивлению, она сразу усмиряется, стихает и, прижавшись, на ухо обещает слушаться во всём. Он почему-то смущается. Больше с ней проблем нет. Надо думать, просто захотела побыть в центре внимания.
Они забираются в дальнюю комнату и отжимают диван за перегородкой. Вставать ей значительно раньше: он-то гость, а она обещала с утра помочь подготовить стол на второй день.
Засыпают совсем под утро. Перед сном она несколько раз бормочет, что теперь верит, что он женатый.
Он не слышит, как она уходит. Его будят другие уже ближе к одиннадцати. Времени мало, и он только наспех умывается.
Прибегают немного позднее молодых. Рассаживаются по вчерашним местам. Несколько человек во главе с тамадой расспрашивают его, куда же делась официантка. Расспрашивают по очереди. Очень недружелюбно. У него полное ощущение перекрёстного допроса.
Почему-то уверены, что он её чем-то обидел. Или ей стыдно за вчерашнюю слабость. А он чудовище. Поэтому она не пришла. Он слушает. Иногда вяло отнекивается.
Почему-то он знает, что причина кроется в другом: у неё, вероятно, не было нового платья на второй день...
Дома его даже ни о чем и не спросили. Просто они пока друзья и ещё не враги.