Составитель: Дмитрий Шеваров
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
Василий Андреевич Жуковский — графине Антонине Дмитриевне Блудовой
26 декабря 1837 г.
Милостивая Государыня Антонина Дмитриевна!
Третьего дня возвратясь очень поздно домой (не подумайте, Антонина Дмитриевна, чтобы я где-нибудь слонялся в обществе людей развратных, пьянствовал, играл в карты, нет, я был в очень порядочном доме, у
госпожи Карамзиной, где и министр, Ваш родитель, бывать иногда удостоивает). Итак, третьего дня, возвратясь очень поздно домой (третьего дня, как Вам известно, был канун Рождества Христова, у немцев называемый Weinactsbaum, а у нас бы можно назвать его Христов вечер; и в этот вечер во всех домах, как
Вам известно, для детских лиц учреждаются елки с зажженными на них восковыми огарочками; между огарочками висят яблочки, орешки, конфекты и всякого рода куклообразные произведения ума человеческого; дети, у кого они есть, глядя на елочки, прыгают, кричат и веселятся; а у кого нет детей, у того нет и елочек; у меня нет детей, нет и елочек; а будут дети, будут и елочки).
Итак, возвратясь третьего дня очень поздно домой, нашел я у себя на столе запечатанный пакет и в нем, по распечатанию, нашел сокровища, написанные собственной рукой Вашей.
Сокровище № I есть письмецо, происходящее от Вашей персоны прямолинейно.
Оно так мило написано, такими тонкими буквами, такими белыми чернилами, что я не позволил себе смотреть на него простыми, естественными глазами и облачил их в ризу очков, от которых сделался похож на парадную лошадь в шорах; да в самом деле, читая Ваше вселюбезное письмо, я был как молодой конь, все мне хотелось от удовольствия делать курбеты и становиться на задние лапы, я даже однажды подумал, что мне хочется заржать, но я вместо того чихнул и кто-то мне сказал: желаю здравствовать, Василий Андреевич; это и заставило меня тотчас увериться, что я человек, а не конь. —
Сокровище № II суть стихи, писанные Вашею рукою
— кто их автор, я не знаю, но этот автор достоин бессмертия. Эти стихи писаны коту, называемому очень фамильярно на заглавии Ваською, а в самих стихах Васильем Андревичем; следовательно, он мне тезка; уж не муж ли он моей вонючей кошки? Он, как видно из стихов, большой лгун. Не за одними же людьми это бывает. И коты лгут. — Из стихов видно, что этот Василий Андреич кот не в ладу с каким-то Цербером и что он служил в Отечественную войну против французов. Стало быть, это кот заслуженный и что ему никак уж нельзя сказать: Хорош Гусь! Странные люди эти коты! Не боятся французов, а трусят собак. Но однако и до меня слухи дошли об этом коте и о его неприятных сношениях с собакою Цербером. Ведь это собака министерская. Она, сказывают, съела было целую Штатсдаму. Говорят также, что ни один проситель не возвращается от министра в целости, кто с укушенным носом, кто с оборванною губою; от этого сама юстиция охает; Цербер, говорят, оборвал у нее юбку, и она теперь в своем женском платье не смеет показываться на улицу; все на нее указывают пальцем и говорят: Вот идет Шотландец. Юстиция Шотландец! До чего, прости Господи, мы дожили! Что же касается до трусости Василия Андреича Кота, то и здесь в стихах есть недоимка. Можно не бояться французов и трусить собак. Ведь никакой собаке никто не скажет: экой француз! А французу весьма часто говорят: экая собака! Из этого следует, что собака страшнее француза. Может быть, Василий Андреич кот и не пошел бы против французов, если бы они были собаки. Всему есть мера. У него достало мужества против француза просто, а против француза собаки — извините!
В конце этого весьма замечательного стихотворения стоит имя Жуковского — это я, если не ошибаюсь. И со мной случилось и случается то же, что с Василием Андреичем котом. И я служил против французов, и я побаиваюсь министерской собаки Цербера-Медорки...
Ссылки по теме:
Письмовник. Жуковский — Елагиной 4, 17.12.2016
Письмовник. Жуковский — Елагиной, 27.08.2016
Письмовник. Жуковский — Елагиной. 2, 27.10.2016
Письмовник. Жуковский — Елагиной. 3, 11.12.2016