Текст: Марья Максимова-Гиоргобиани *
Фото: inostrankabooks.ru, rg.ru
Российскому читателю имя исследователя Дональда Рейфилда знакомо: в 2010 году по-русски вышла его книга о Чехове и моментально стала сенсацией. Но история целой страны — тема более трудоемкая. И неоднозначных событий в ней больше, чем в жизни одного, даже самого гениального и беспокойного человека. Рейфилд шутит, что не может долго заниматься одним делом, отсюда и разброс тем: от Чехова и Пржевальского до Сталина, от русской лингвистики — до истории Грузии.
«Через Грузию везли товары из Китая в Иран, это часть Шелкового пути. Но Военно-Грузинская дорога часто ломалась, мосты сметались и так далее, — рассказывает по-русски Рейфилд, причем его акцент при желании можно принять за грузинский. – И к середине XIX века стали говорить, что дешевле мостить эту дорогу сторублевками».
Дальнейшая презентация в одном из центральных московских книжных магазинов вылилась в полноценную лекцию. В которой оказалось затронуто много важных тем.
О диаспоре
Грузины не умеют жить за границей, они предпочитают умирать на родине. А армяне наоборот — когда происходит катастрофа в Армении, они расходятся по всему свету. В любом месте — в Африке, в Азии, в Латинской Америке — везде можно найти армян. Грузины же даже во Франции чувствуют себя немного неловко.
О Трактате
Георгиевский трактат (1783 года, о переходе царства Картли-Кахети, т.е. Восточной Грузии, под протекторат России. – Ред.), если его читать внимательно, это очень хитро созданный документ. Эрекле II, возможно, знал, как все будет: он уже видел, что случилось с Крымом, который объявили независимым государством (в 1774 году, по Кючук-Кайнарджийскому мирному договору с Османской Портой. – Ред.), потом разорили, а потом (в 1783 году. – Ред.) объявили губернией России; то же случилось раньше с Польшей — то есть он видел, что страна обречена.
Под русской властью Грузия узнала, что такое сто лет мира, получила доступ в Европу — через Петербург. Но очень крутой ценой. Впервые грузины узнали, что такое кнут, розги, шпицрутен. Крепостничество стало строже. Появились бюрократы, паразиты и самое страшное — угроза языку. Считалось, что грузин – это тот, кто владеет грузинским языком.
У Джавахишвили есть такая цитата: «Россия преследует Европу верхом. Тянет нас за собой на веревке и говорит — не отставай! Мы бежим в крови и думаем, что русские делают нам одолжение». Мы, британцы, привыкли, что в нашей империи мы были больше угнетателями и эксплуататорами, чем благодетелями. Французы недавно извинились перед алжирцами. Для России это гораздо труднее, потому что она чувствует себя страной обиженной: два раза спасла Европу — от Наполеона и Гитлера — и ждет благодарности. Но не получается.
Об уважении
В Индии британцы больше уважали тех, кто нападал на них, а мирных индусов презирали. Французы боролись в горах с алжирцами и уважали их за это — за то, что их убивают. Вдова последнего грузинского царя Георгия XII Мариам заколола кинжалом генерала Лазарева. И ее за это уважали. Когда она умерла — своей смертью, через полвека, — ее почтили царскими похоронами.
О «Русском дневнике» Джона Стейнбека
Недавно перевели дневник Стейнбека, который был в Советском Союзе в 1947 году. Он там пишет: «Где бы мы ни были - в России, в Москве, на Украине, в Сталинграде, магическое слово «Грузия» возникало постоянно. Люди, которые ни разу там не были и которые, возможно, и не смогли бы туда поехать, говорили о Грузии с восхищением и страстным желанием туда попасть. Они говорили о грузинах как о суперменах, как о знаменитых выпивохах, известных танцорах, прекрасных музыкантах, работниках и любовниках. И говорили они об этом месте на Кавказе у Черного моря просто как о втором рае. Мы стали верить, что большинство русских надеются, что если они проживут всю жизнь в честности и добродетели, то когда умрут, попадут не в рай, а в Грузию».
О цензуре
Писателям очень помогала система взаимного перевода. Грузинский прозаик мог написать хороший роман, но у него могло быть всего 2 тысячи экземпляров. Этого недостаточно даже, чтобы написать второй роман. Но при советской системе, если он будет вести себя корректно, его переведут на русский язык — это 100 тысяч экземпляров. Он сможет купить дачу, машину и чувствовать себя очень хорошо. Это было большое дело. И русские читали литературу других республик: там цензура была поменьше. Центру казалось, что они еще не до конца понимают марксизм, бесполезно объяснять, так что пусть пока остаются со своими национальными чертами... поэтому читали Чингиза Айтматова и Фазиля Искандера — у них было больше свободы, чем у московских писателей.
О безнадежности и надежде
В романе «Годори» Отар Чиладзе пишет, что грузинский народ навсегда испорчен, будущее темно, полная безнадежность. Я считаю иначе. Мне кажется, в Грузии приходит новое поколение — в кино, в прозе, в университетах и школах. Я замечаю, что они думают по-европейски. Освобождаются.
Марья Максимова-Гиоргобиани - автор телеграм-канала о Грузии Which didube