Текст и коллаж: ГодЛитературы.РФ
Существует совсем мало иностранных писателей, которых без натяжки можно назвать "русскими народными". И Эрнест Хемингуэй — мужественный бородач и неуклюжий увалень, мастер скупой фразы и сильных чувств, пацифист с карабином в руках - заслужил это право больше, чем кто бы то ни было. Как и почему это вышло - объясняет Андрей Аствацатуров - не только известный писатель, но и литературовед, специалист как раз по американской литературе.
ФРАГМЕНТЫ ЛЕКЦИИ:
А. Аствацатуров:
«Вот тут вот такой портрет Хемингуэя есть. ...Его любили физики, математики, филологи меньше любили, но тоже любили. Физики, математики, биологи... Вот этот был их любимый писатель. Техническая интеллигенция. В каждом НИИ висел портрет Хемингуэя: суровое лицо, доброе, но сильное, грубый свитерок такой и в глазах какой-то прищур.
Хемингуэй очень любил корриду, любили вспоминать, что он ассистировал матадорам. Хемингуэй был журналистом, который квалифицированно писал и говорил о корриде и дружил с рыбаками- грубоватыми, сильными людьми.
Хемингуэй жил на Кубе среди ярких людей, среди настоящих мужчин (имеются в виду, видимо, Ф. Кастро и Че Гевара). Хемингуэй был настоящий мужчина. Он всегда старался доказать, что он настоящий мужчина, он боксом занимался. Его герои — это тореадоры, пикадоры, матадоры. Его герои — это революционеры, его герои — это солдаты, офицеры. Его герои — это мачо.
Это был очень популярный образ в 60-е, особенно в Советском Союзе. Почему именно Хемингуэй читался, почему люди любили вытаскивать вот этих героев и воспринимать героев Хемингуэя как мачо?
Вспомним 60-е годы. Вот чтобы понять, что такое 60-е годы в СССР, достаточно послушать песни… Не надо Высоцкого… Высоцкого можно, но (неразбочиво) получше... А так, скажем, Визбора, Юрия Букина, А. М. Городницкого, какого-нибудь Клячкина. Всей этой компании. То, что слушала техническая в большей степени и филологическая интеллигенция.
Что это за песни? Вот в этих песнях в основном воспевался идеал мужественности.
Пойти куда-нибудь с байдарками в поход, залезть на гору и там, значит, укрепиться. Это очень нужно. Вот эти все путешественники... А. М. Городницкий. Ему уже 100 лет. Он все равно вспоминает, как он там плавал на паруснике «Крузенштерн». Он это будет вспоминать и перед смертью, он всегда это будет вспоминать. Почему? - Идеал мужественности.
Дело в том, что мужественность тогда действительно требовалась. Но она требовалась не где-то там, она требовалась здесь, перед начальством.
И вот «там» надо было быть мужественными, но они не могли быть мужественными, поэтому они пили, поэтому они уходили в походы, поэтому они создавали искусственный идеал мачо: байдарочник, скалолаз, какой-нибудь офицер. Юлий Ким поет про офицера Гражданской войны, Городницкий поет про Пушкина и Лермонтова, которые там не сдались, Высоцкий — что кого-то «надо сбросить с перевала». Визбор поет, что туда-то надо пойти. Такой он - мачо. Походы, байдарка… Вот там - иллюзия героизма.
Героизм востребован, но он осуществляется где-то в другом месте.
Любопытный феномен: заменитель Хемингуэя. Хемингуэй был для них очень важной фигурой — для Высоцкого и Визбора.
Я как-то просто дал себе труд и прослушал порядка 200 песен Визбора. Мне было интересно, что это такое, чтобы я говорил компетентно. Он как никто похож на Хемингуэя. Рубленые фразы, телеграфный стиль, диалоги чисто хемингуэевские… довольно талантливо, кстати, выполнено.
Чтобы понять, как жили люди, надо действительно эти песни послушать. Они удивительным образом отражают это любопытное время. Чтобы понять, что такое 60-е годы в СССР, действительно надо послушать. Высоцкого даже не стоит, а вот Визбора, пожалуй, стоит с Городницким.
И вот вы увидите, что Визбор, который был очень чуток, был одаренным человеком. У него было хорошее чувство слова, и он очень копировал метод Хемингуэя в своих песнях. Это действительно поразительно. Вот этот лаконизм, обилие существительных, зрительные образы, фрагментирование реальности — это то, что проходило у него очень талантливо во всех песнях. И мужественный герой, который идет, ничего не боится, пьет, курит строго, задумчив, герой действующий. Отнюдь не какой-то там умник в очках, который и рюкзак-то поднять не сможет, увы, а серьезный мужчина.
На самом деле это был неправильный образ, это был искаженный образ Хемингуэя. Хемингуэй писал не о том. Он писал не о физической силе, он писал о совершенно других вещах...
И вот этот культ мужественности: альпинизм, рыбалка, скалолазание... Вот эта удаленность от мира. Там было легко быть мужественным. Штурмовать какие-то перевалы и так далее. Вот об этом думать, об этом рассуждать — это как раз было компенсацией. Это не есть мужественность.
Мужественность действительно была востребована этим временем. Но эти люди не могли ее предложить.
Эти люди должны были быть мужественными у себя дома, где они не могли быть мужественными, на работе — с ужасными жуткими начальниками, они не могли быть мужественными там, где требовалась настоящая мужественность. У себя на работе они вели себя очень не храбро, в быту они вели себя очень не храбро. Они в реальном социальном пространстве вели себя не храбро.
Мужественность должна актуализироваться там, где ты существуешь.
Это легко — легко влезать на какую-то гору. Кажется: «Ой, нет, это нелегко, мы ее там ее штурмовали два дня». Ну и что, собственно? Ты бы лучше на работе в лицо своему начальнику что-нибудь сказал. Или где-нибудь проявил бы себя как честный человек. А что ты там сотрясаешь где-то воздух на перевале, кого это волнует? Это форма трусости на самом деле, которая надевает на себя маску мужественности».
Ссылки по теме:
«Старик и море». Русская повесть великого американца - 25.04.2017
Хочешь быть писателем — заведи кота! - 26.04.2017
БлОговещенск. 20 июня 1946 г. Эрнест Хемингуэй - 19.03.2015
15 цитат о дожде от великих писателей - 14.07.2017
Не пойман — писатель! - 12.12.2015
Разумное, доброе, вечное перо - 01.09.2015
Источник: astvatsaturov.com