Текст и фото: Сергей Алексеенко
Пресс-центр ярмарки Нон/Фикшн во второй половине дня был отдан под презентации издательского дома «Дело» РАНХиГС — и, мягко говоря, не пустовал. Люди приходили послушать и поспорить о посткоммунистических трансформациях, Мартине Хайдеггере и Вальтере Беньямине. Но когда Александр Павлов вышел представлять свою книгу «Бесславные ублюдки, бешеные псы. Вселенная Квентина Тарантино», зал оказался забит под завязку.
«Это хорошо, - заключил Александр. — Значит, если не я, то Тарантино, по крайней мере, востребован».
Это, безусловно, так: Тарантино у нас любим невероятно, и буквально у каждого с его кинематографом имеются свои, можно сказать, личные отношения. Есть они, конечно, и у автора «Вселенной» (он подробно рассказал о своем знакомстве с этими фильмами, а на самой книге стоит посвящение отцу). Но в самом его тексте взят несколько иной ракурс.
Александр поспешил признать, что популярные темы вроде саундтреков, фут-фетишизма и отношений с Харви Вайнштейном в его книге не упоминаются. Некоторые устоявшиеся представления о режиссере он развенчивает — например, пресловутую кровавость, которая в самом деле бьет через край в первом Kill Bill и практически отсутствует во втором (исследователь утверждает, что в каждой новой работе Квентин изображает новый вид насилия). А прежде всего Александра Павлова интересовали концепты, на которых выстроена тарантиновская вселенная. Звучит суховато. Однако, когда узнаёшь, что
один из этих концептов называется «клёвость», сомнения отпадают: труд доцента школы философии НИУ ВШЭ вполне верен хулиганскому дару своего вдохновителя.
Исследователю важны все сюжеты, при этом возникающие. Отношения Тарантино с собственной клёвостью (он ее «регулирует» и может даже снять абсолютно «неклёвый» фильм типа «Джеки Браун», который все равно окажется клёвым!).
Отношения вселенной Тарантино со вселенными других авторов типа Коэнов, Линча и Содерберга (он их избегает и даже старается не работать с актерами, которые у них снимались). Еда в фильмах Тарантино. Секс в фильмах Тарантино (точнее, его отсутствие). Домашние животные — их в картинах Квентина до недавних пор тоже не водилось, а возникший в «Омерзительной восьмерке» кот Цезарь представляется автору важнейшим знаком.
«Кошатники, ликуйте!» — призвал Павлов.
Впрочем, автору тоже было отчего ликовать.
С места поднялся известный кинокритик Станислав Ростоцкий и заявил, что высоко оценивает работу Павлова, «идеально выдержанную в своем жанре книги о кино». Другой гость мероприятия — критик
Василий Владимирский — и вовсе вышел, чтобы вручить автору премию «Двойная звезда» за лучшую научно-популярную книгу года.
Но, пожалуй, самые отрадные для любого автора отзывы прозвучали от публики — многие из сидевших в зале под конец мероприятия стали вслух изъявлять желание немедленно приобрести книгу.