Иван Тананин, г. Краснодар
Ангел прилетел!
Саша проснулся рано. Сквозь плотные шторы ничего не было видно, но малыш точно знал, что за окном идет снег. Так вчера сказала мама, гремя на кухне посудой: «Завтра уже первое декабря. Завтра начнется зима. Ох, как не хочется холода. У Насти пальто тонкое, Сашке бы новую куртку потеплее не мешало купить». Эх, мама… Не хочется ей. А ему, Сашке, очень хочется. Ведь зима — это пушистый снег, новенькие санки, подаренные дедушкой еще летом ко дню рождения, и сосульки. Мальчик зажмурил глаза от удовольствия, представляя, как он будет лизать эту ледяную морковку. Он вскочил с постели, подбежал к окну… и заревел: ни снега, ни зимы, ни сосулек. Ни-че-е-е-го-о-о... В детский сад он отправился заплаканный и грустный.
Отец Николай, новый настоятель храма Рождества Христова, стремительно шел по улице, торопясь на службу. Батюшка перебирал в уме дела: после молебна надо зайти к заболевшей просфорнице тете Маше — порадовать старушку, потом договориться о ремонте церковной ограды, потом… Вдруг он увидел грустного мальчугана с печальными глазами, который плелся за молодой приятной женщиной в голубой вязаной шапке.
— Ты что грустишь? — спросил отец Николай, погладив Сашу по голове. У батюшки своих таких сорванцов было трое.
— Зимы — нет, снега — нет, — тяжело вздохнул малыш.
— Да, это беда, — скрывая улыбку, согласился батюшка, — я тебя хорошо понимаю. Я тоже очень хочу снега! Я ж, брат, сибиряк, приехал сюда из морозного Новосибирска. Очень люблю лыжи, коньки. Мне тоже непросто в вашем южном городе.
Малыш понимающе поднял глаза. Ему стало жалко этого высокого человека с бородой и добрыми глазами.
— Но не будем грустить, — продолжил отец Николай. — Скоро праздник Рождества Христова. Праздник светлый, радостный. Радостный! Слышишь, малыш? Христос рождается, приходит в этот мир. Приглашаю тебя в нашу воскресную школу, к праздничному утреннику будем готовиться, песню радостную выучим:
В Рождество Христово Ангел прилетел!
Он летел по небу, людям песню пел:
«Вы, люди, ликуйте, все днесь торжествуйте!
Днесь Христово Рождество!»
Саша слушал батюшку и улыбался. Отец Николай посмотрел на часы — вот-вот начнется служба, надо бежать.
— Понял?
— Да, понял. Понял, что Ангел прилетит и скажет, что Бог родился, — уверенно сказал Саша и добавил: — Ангел обязательно прилетит.
Эти слова малыша теперь не давали отцу Николаю покоя. Встреча вроде бы случайная, а задумался батюшка всерьез. Он понял, что должен исполнить их обязательно и поселить веру в еще одной маленькой душе. Каждый день отец Николай засыпал и просыпался с одной и той же мыслью. Он думал и молился, молился и думал. А до Рождества Христова оставалась всего неделя.
Как-то после Литургии батюшка вышел из храма и услышал вертолетный шум. Но для отца Николая это был не просто шум, а Божий знак. На следующий день настоятель уже был в летном училище. Найдя начальника, батюшка мысленно перекрестился и начал разговор. Полковник Петров молчал, слушал внимательно и, задумавшись минуту-другую, сказал коротко и ясно: «Я сам в ночь на седьмое января буду вести вертолет, готовьте площадку!» Отец Николай ликовал. Хоть шел он домой спокойно и солидно, но сердцем прыгал чуть ли не до небес.
Наступило долгожданное Рождество. Радостно прошла праздничная служба, все выходили из храма, всем было хорошо. Радостно билось сердечко Саши. Вдруг неожиданный шум отвлек его. Он поднял голову и увидел вертолет, поблескивающий «брюшком». Постепенно снижаясь, вертолет опустился прямо на газон перед храмом. От сильного ветра, от лопастей стало холодно. Когда винт остановился, дверь кабины открылась, и с дивным пением из вертолета вышел Ангел, будучи на самом деле храмовым диаконом. Ангел торжественно возвестил прихожанам, что в мир пришел Христос. Отец Николай сиял от счастья, глядя на удивленную и обрадованную приходскую детвору, и от радости запел: «В Рождество Христово Ангел прилетел!» Пел он отлично. А Саша подпевал, счастливо улыбаясь.
И вдруг пошел снег. Крупные белые хлопья кружились в воздухе и ложились на землю. Саша поднял глаза к небу: «Спасибо тебе, Господи! Я тебя очень просил, и Ты услышал. Пусть отец Николай порадуется снегу, он же сибиряк, Ты же знаешь, как ему непросто в нашем южном городе».