Текст: Павел Басинский (писатель)
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
Текст заявления был опубликован в четверг на сайте министерства.
"Это похоже на начало "Преступления и наказания", - сказал Борис Джонсон, - в том смысле, что все мы знаем, кто преступник. Вопрос только в том, признается он сам или будет пойман".
С нашей стороны последовал совет Марии Захаровой "внимательнее читать Достоевского". На том дело и кончилось, потому что о чем тут говорить? Но говорить есть о чем.
Во-первых, я всегда простодушно полагал, что главный принцип культурной дипломатии заключается в том, чтобы при любых, самых напряженных, отношениях между странами трактовать произведения их культуры, и литературы в частности, в их пользу, а не в осуждение. В этом, собственно, одна из основных миссий культуры: сближать, а не разъединять страны. После отказа президента Франции Эмманюэля Макрона посетить наш стенд на Парижском книжном салоне (Россия была там Почетным гостем), что было связано опять-таки с "делом Скрипалей", это мое мнение сильно поколебалось. Наступили какие-то новые времена, когда сама культура становится заложником политических страстей.
Во-вторых,
меня поразило то, что "Преступление и наказание", один из самых сложных романов мира, можно прочитать так, сравнивая страну, где написан роман, с убийцей, который "признается сам или будет пойман".
На первый взгляд это нелепо, смешно, "мимо темы". Но, как ни странно, слова Бориса Джонсона меня заставили серьезно задуматься.
Если литература в самом деле является зеркалом национальной души, то ситуация с убийством Раскольниковым двух женщин и следствием, которое ведет Порфирий Петрович, предстает совсем в ином свете. Это очень русский роман. Он о том, что русскому человеку изначально присуще иррациональное чувство вины, которое доминирует над здравым смыслом.
Допустим, Раскольников - наша национальная душа. Но тогда кто отражение национальной души Англии?
Ну, хорошо (то есть, конечно, плохо), Раскольников убил. Но дальше? У него ценности старухи-процентщицы, нажитые ею неправедным путем. Их можно обратить на праведные цели. Например, помочь сестре и матери или семье Мармеладовых, погибающей от бедности.
Но это с точки зрения здравого смысла. А Раскольниковым владеет подсознательное переживание своей вины. Он чувствует, что - нет, не может, не выдержит он этого... На этом чувстве, собственно, и играет Порфирий Петрович. Зачем ему доказывать, "кто убил", когда он сам, голубчик, придет и сам сознается?
С точки зрения нормального следствия, вообще юриспруденции - это, конечно, нарушение всех правил. Не случайно Достоевский купирует в романе все, что было с момента признания Раскольникова до момента суда, а суд показывает с замечательным юридическим простодушием. "Судопроизводство по делу его прошло без больших затруднений... Преступник твердо, точно и ясно поддерживал свое показание, не запутывая обстоятельств, не смягчая их в свою пользу, не искажая фактов, не забывая малейшей подробности... Одним словом, дело вышло ясное. Следователи и судьи очень удивлялись..."
Вот такое чисто русское убийство и чисто русское расследование. Без юридических заморочек.
Ну, хорошо... Допустим, Раскольников - наша "национальная душа". Это не так, всё на самом деле гораздо сложнее. Но тогда - кто может считаться отражением национальной души Англии?
Самое известное в мире произведение английской литературы - это, конечно, "Гамлет".
Герой пьесы - субъект, скажем прямо, не менее странный, чем наш Раскольников. И - тоже одержимый совершенно иррациональными мотивациями.
Почему-то он убедил себя, что убийцей его отца является Клавдий. Ни одного доказательства у него нет, кроме свидетельства призрака его отца, который, возможно, был плодом его больного воображения. Тем не менее он точно знает, "кто преступник". Но чтобы окончательно в этом убедиться, устраивает публичное шоу с привлечением дешевых комедиантов, где разыгрывается преступление, которого, возможно, и не было. Во время представления Клавдий не выдерживает и уходит. (Наверное, просто не вынес игры актеров.) Этого Гамлету достаточно, чтобы прикинуться дурачком и под прикрытием этого устроить целую череду злодейств, жертвами которых станут не только Клавдий, но и Полоний, и Лаэрт, и мать Гамлета, и... сам Гамлет. После чего его с почестями отнесут на кладбище.
Ну да, конечно, конечно... "Гамлета" нужно "внимательнее читать". Тогда мы увидим, что настоящие англичане там появляются в финале, в свите послов при норвежском принце Фортинбрасе, который станет королем Дании, потому что Гамлет уничтожил на корню весь наследственный генофонд страны и теперь его королевству предстоит иметь внешнее управление.
Можно ведь и так пьесу прочитать. Откуда вдруг взялись англичане? Что они делают при норвежском принце в датском королевстве?
Но весь мир почему-то читает "Гамлета" как величайшую пьесу всех времен и народов, написанную о другом, о чем, собственно, и спорят четыре столетия. И сам Шекспир скорее всего не знал, что на самом деле написал.
Если это был Шекспир. Тоже ведь недоказанная история...