Текст: Яна Ларина
Фото: Юрий Иконников/ТАСС
На фото: Валентин Пикуль, 1988 год
Он написал 28 романов, которые были чрезвычайно популярны в 1970—80-е гг.: «Баязет», «Слово и дело», «Пером и шпагой», «Битва железных канцлеров» и более ста миниатюр. Да и сейчас его книги стройными златобокими рядами украшают полки магазинов и почтительно выставлены в витринах газетных киосков. Работы Пикуля до сих пор вызывают у читателей легкий приступ ностальгии по первым литературным открытиям времен книжного дефицита и вполне понятные пароксизмы у профессиональных историков. Нередко читатели подозревают историков в снобизме или даже зависти к успеху Пикуля, на все их критические замечания пожимая плечами: «А мне понравилось». А историки, в свою очередь, поминают про себя Сизифа и его труд. Такое противоречивое отношение к фигуре Пикуля и его сочинениям на исторические темы возникло потому, что обычный читатель и историк говорят о разных вещах - ну нельзя же сравнивать соленый огурец и электричество. Нужно просто договориться о системе координат.
Произведения Пикуля — это художественная литература. Изучать по ним историю можно с тем же успехом, что и уголовное право по романам Донцовой.
Пикуль не был пионером советской исторической романистики. Задолго до него были популярны сочинения Сергея Бородина, в первую очередь «Дмитрий Донской», и трилогия Василия Яна «Нашествие монголов». Но эти авторы оставались верны магистральным темам своих интересов — восточным экзотическим мотивам и военной героике. И хотя Ян (Янчевецкий), например, вообще-то имел за плечами историко-филологический факультет Петербургского университета и латынь дореволюционной закалки, Пикуль впоследствии далеко превзошел и его, и Бородина по продуктивности и популярности, создав собственный миф — образ всемогущего жонглера любыми историческими сюжетами от жития протопопа Аввакума до биографии основателя Сандуновских бань и политического сыска при Анне Иоанновне.
Пикуль не только был мастером заголовка: «История одного скелета», «Реквием последней любви», «Сын пиковой дамы», но и выработал собственный цветастый, бойкий, а местами и разухабистый стиль, которым описывал приключенческие и фривольные сюжеты, которые едва ли показались бы приемлемыми Яну и Бородину — лауреатам Сталинской премии по литературе 1942 года. Зато были очень созвучны потребностям читателя, который в 1970—80-е гг. был уже совсем другим — желал научно-популярной литературы «с человеческим лицом» и гонялся за приключенческими книгами Дюма, Купера и Гюго. К сожалению, многие исторические события не получали в то время должного научно-популярного обрамления - например, эпоха «дворцовых переворотов», феномен фаворитизма, роль иностранцев на русской службе, биографические сведения о монархах.
Неизвестность весьма питательна для разного рода «пикантных» фантазий о бурной личной жизни императриц и происках злокозненных иноземцев.
Пикуль очень точно уловил этот запрос и прекрасно удовлетворял его. Успех и значение его работ можно, пожалуй, сравнить с народными бестселлерами XVIII—XIX веков — например, с остросюжетной и так же наполненной историческими персонажами книгой «Обстоятельное и верное описание добрых и злых дел российского мошенника, вора, разбойника и бывшего московского сыщика Ваньки Каина» или хитом Михаила Чулкова «Пригожая повариха, или Похождение развратной женщины» о перипетиях любовной жизни и превратностях судьбы.
Но со времени создания романов, приправленных именами реальных персонажей, прошло много лет, появился увлекательный и качественный исторический нон-фикшн, написанный профессионалами на основе архивных материалов. Так, любителям пикулевских миниатюр стоит обратить внимание на книгу Е. В. Анисимова «Толпа героев XVIII века», а ценителям «Слова и дела» — на работы И. В. Курукина «Бирон» и «Анна Иоанновна», вышедшие в серии ЖЗЛ.
При всех оговорках Пикуль, несомненно, был не просто плодовитым, но и самобытным романистом. Моряки и люди, влюбленные в море, ценят его работы «Океанский патруль» и «Реквием каравану PQ-17» — вот уж тема, о которой он знал не понаслышке — в 1943 году он окончил школу юнг на Соловецких островах и до конца войны прослужил на эскадренном миноносце. Но его исторические сочинения принадлежит своей эпохе. И то, что они продолжают пользоваться спросом — знак того, что эпоха эта не так далека, как нам порой хотелось бы думать.