Изображение: фрагмент иллюстрации Джесси Уилкокс Смит "Семь возрастов детства"
Леонид Алексеев, г. Москва
Юрка слез со скрипучей железной кровати. Поправил в шкафу кремовые льняные брюки и джинсовую рубашку — мамин подарок. Сегодня вечером он наконец-то их наденет. Юрка умылся, натянул треники и, борясь на ходу с футболкой, прошлёпал босиком в сени. Там на низенькой скамейке лежал рубль, прижатый пустой трёхлитровой банкой. Юрка сунул ноги в бабушкины резиновые чуньки и потопал на улицу, подхватив банку и деньги.
Обойдя несколько огородов, он подкрался к дому, окружённому кустами сирени. Привстал на цыпочки и постучал в окно:
— Коляныч, — шёпотом позвал Юрка.
За отворившейся со скрипом и дребезгом створкой появилась белобрысая заспанная физиономия:
— Юрец, опять ты? Сходи сам, чё я? Барбарисовна спрашивала, чё ты сам не ходишь?
— Колян, бабушка сегодня шаньги печёт, я тебе три принесу. Нет, хочешь, четыре?
Колька скуксился.
— Пять? — обречённо уточнил Юрка.
— Да не надо мне... Давай банку, — Колька вылез в окно.
Минут через десять он вернулся с молоком:
— На, держи.
Юрка поблагодарил.
— Юрец, вечером собираемся на затоне, придёшь? — Колька щурился на солнце. — Или опять нет?
Юрка пожал плечами:
— Приду, может.
— Приходи. Мне без тебя скучно, — Колька пнул камень. — Я у деда сигарет натырил. Картохи спечём. Дашку проводим.
— Дашку? — насторожился Юрка.
— Внучку Барбарисовны. Завтра уезжает. Да ты её не знаешь. Она ж на неделю всего приехала, а ты с нами не ходил. Ладно, Юрец, приходи вечером. — Колька махнул рукой и полез в окно.
Дома Юрка достал брюки и рубашку. Теперь стыдно не будет. Но к вечеру засомневался. Все ж поймут! Он будто в уме монетку подбрасывал: идти — не идти.
Но сам же не давал ей упасть, а подбрасывал снова и снова. Вошла бабушка:
— Куда эт наряжаешься-то? Жениться никак собрался?
— Не, ба, я с ребятами на затон.
— До утра, что ль?
Юрка кивнул. Бабушка покачала головой и, вздыхая, поковыляла на кухню.
Притворив дверь, Юрка обстоятельно переоделся. Расстёгивал и застёгивал верхнюю пуговицу, расправлял рубаху под брюками, поправлял ремень.
Дверная ручка показалась Юрке необычно холодной. Он постоял, держась за неё, потом выключил свет и сел на кровать. В голове снова полетела безответная монетка. Юрка несколько раз подходил к двери, но выйти так и не решился. Через окно он видел светящуюся точку — костёр на затоне. Сейчас там Даша. Даша. Сколько раз он повторил её имя?
Юрка решил твёрдо: завтра он с ней поговорит. Он никак не может позволить ей уехать просто так. Ну и что, что она на год его старше?
Ну и что, что ей уже четырнадцать? Утром, пораньше, он спрячется в малине у дома Барбарисовны. Даша рано или поздно выйдет, и Юрка ей откроется. Он раз за разом прокручивал план. Повторял и повторял одни и те же слова. Пока не заснул.
Когда Юрка открыл глаза, светало. На часах — начало шестого. «Скоро Барбарисовна на утреннюю дойку пойдёт, надо успеть проскочить», — Юрка приоткрыл дверь и, стараясь не скрипеть половицами, прошмыгнул в сени, а оттуда на улицу. Пока он добежал, брюки пропитались росой. Приходилось то и дело их подтягивать.
Юрка вспомнил, что и тогда поутру сел зябкий туман. Барбарисовна замешкалась с подойником и пока переливала молоко, из-за тюлевой завеси в сени вышла девочка. Ростом чуть повыше Юрки.
Платье в продольную полоску без рукавов. Распущенные волнистые волосы до пояса. Пахло от неё сеном, земляникой и сдобой.
Она ела ватрушку. Юрка покраснел. Когда в школе они с пацанами говорили о девчонках, он именно такую себе представлял.
— Хочешь? — девочка приготовилась отломить румяный край булки.
— М-э а-а... — промычал Юрка, во рту пересохло.
— Тебя как звать? — девочка облизала измазанный творогом палец.
— Юрок, — с готовностью ответил Юрка, — Юра, Юрий.
— А меня Даша, — сказала она и ушла в дом.
Как пришёл домой в обнимку с банкой молока, Юрка не помнил.
— Отпусти бутылёк-то, — улыбалась бабушка. — Ты, чё ли, русалку увидал?
— Нет, — встрепенулся Юрка. — Ба, тебе перекопать ничего не надо? Может, прибить чего?
Бабушка обеспокоилась:
— Не заболел ты, Юрок, а?
За полдня в огороде аппетита Юрка не наработал. Сидел, смотрел, как стекает с ложки грибной суп. Только два стакана компота выпил.
— Наотдыхался уже, видать, — вздыхала бабушка. — Пора к родителям.
Вечером Юрка, как обычно, отправился в лес. Оттуда уже, под дружный гогот его друзей, доносились взрывы петард. Юрка побежал напрямик. Спустился в овраг, перемахнул через ручей и, поднимаясь с другой стороны, услышал смех. Обернулся и разглядел девчонок из своей компании. И Дашу среди них. Юрка спустился назад к ручью. Стоя под ивами, оглядел грязные треники и линялую рваную футболку, провёл рукой по нерасчёсанным сальным волосам... Домой!
— Ба, горячая вода есть? — крикнул Юрка.
Не дожидаясь ответа, он заперся в душе. День выдался пасмурный: вода не нагрелась. Юрка кряхтел, поскуливал под холодной струёй, но мылился и тёрся мочалкой.
— Глянь, губы синие! — ахнула бабушка, кутая его в банное махровое полотенце.
Юрка долго не мог унять дрожь. Вытерся наспех. Вся одежда выглядела старой и противной. Юрка выбрал более-менее приличные штаны и футболку. Подстриг ногти. Пока бабушка не видела, притащил в комнату гладильную доску и утюг.
Как правильно гладить льняные вещи, Юрка не знал. После второго же прикосновения утюга на брючине засияло жёлто-коричневое пятно. Юрка сел на корточки и обхватил голову руками.
Постепенно паника отступила. Юрка вспомнил, что когда брюки только купили, вместе с этикеткой, болтался запасной кусок ткани. Его вполне хватило бы на заплату. Но бабушке же не скажешь! Она опять догадается про русалку.
Ни назавтра, ни через день, ни через два Юрка в лес к ребятам не пошёл. Учился шить.
...
Ещё издали Юрка разглядел машину, отъезжавшую от дома Барбарисовны. И сама она стояла у ворот и махала вслед. У Юрки забилось сердце:
— Варвара Борисовна, а где Даша? — Может, он ошибся, не понял.
— Так уехала. Вон машина-то. А ты чего за молоком не ходишь, Юрок?