Текст: Михаил Визель
Обложки с сайтов издательств
Михаил Однобибл, Вероника Кунгурцева. «Дольмен»
М.: ИД Городец, 2019
Вероника Кунгурцева давно известна русским читателям (во всяком случае тем, кто следит за новейшей русской словесностью профессионально), с одной стороны, как самый южный русский писатель - действие всех ее книг с избыточной порой точностью привязано к городу Сочи, где она и проживает, а с другой - как самый неудобный в жанровом отношении: ее романы - как бы фэнтези, но фэнтези, привязанные к злободневным новостям - терактам, тотальной и поспешной реконструкции Сочи перед Олимпиадой и т. д. Про писателя же, укрывшегося под полугреческим псевдонимном Однобибл, до недавнего времени не известно было практически ничего - кроме того, что псевдоним этот правдив - он действительно автор одной толстой книги, «Очередь», которая еще по рукописи едва не завоевала «НацБест», уступив в финале один голос Леониду Юзефовичу. И того, что Однобибла и Кунгурцеву связывают какие-то отношения: то ли они мать и сын, то ли один - alter ego другой.
В пользу последнего предположения можно сказать, что, если бы не вынесенная на обложку вторая фамилия, можно было бы сказать, что перед нами роман Кунгурцевой с узнаваемыми чертами ее стиля: сочетание вязкого бытового реализма с условной сказочностью, отчетливая фельетонность и хитроумно закрученный сюжет. Главная героиня - скромная бывшая кассирша Елена, ныне пенсионерка, получившая вместе с хибаркой на соседней с Сочи горе Пластун в наследство ни много ни мало - колдовскую книгу. В которой, в частности, приводится классический рецепт омоложения, где новолуние, купание в молочной ванне с редкими добавками, а главное - дольмен, то есть древний каменный склеп, возвышающийся за хибаркой. Рядом с которым эту процедуру и надо проводить. Елена махнула бы рукой на омоложения, если бы перед глазами не стояла ее собственная бабка Медея, от которой, собственно, наследство и досталось. И которая, если верить документам, умерла лет эдак в сто тридцать - причем в восемьдесят она выглядела от силы на сорок. Елена проделывает все как сказано… и превращается в десятилетнюю девчонку. Ей нужно теперь не только как-то легализоваться в собственной квартире и заново выстроить отношения с дочерью и 16-летним внуком, который, естественно, пигалицу-«бабушку» не очень-то жалует, но и, что гораздо важнее, понять, кто есть загадочный бомж-великан с греческим именем Поликарп, и справиться с зловредным выходцем из другого мира, который повадился вести себя по отношению к сочинским городским властям совершенно как древнегреческое же чудовище Кето (Кит), то есть требовать жертв.
Заканчивается вся эта мифологически-криминальная карусель с участием кентавров, циклопов, спецназовцев, полиции и наркомафии вполне реалистично и даже буднично.
Как и «тайна Однобибла»: после выхода «Очереди» в респектабельном издательстве «Время» мистификациям больше не место, и на страничке автора на сайте «Времени» прямо сказано, что Однобибл живет в Сочи и жену его зовут Вероникой. Что ж, значит, перед нами очередная книга, написанная семейным дуэтом - что само по себе не хорошо и не плохо, но делает бессмысленными попытки определить, «кто что внес»: одна сатана.
Салман Рушди. «Золотой дом»
Пер. с. англ. Любови Сумм
М.: АСТ, Corpus, 2019
Если Кунгурцева с Однобиблом помещают симпатичных, но вполне приземленных героев в мифологический контекст, то знаменитый индийско-британский автор поступает ровно наоборот: «привозит» в изумительный, но вполне реальный Нью-Йорк экзотического миллионера и его взрослых сыновей, которые, стремясь забыть свою прошлую жизнь и начать новую, принимают древнеримские имена, хорошо сочетающиеся с фамилией Голден, а свою элитную недвижимость в Гринвич-Виллидже переименовывают в «золотой дом», Domus Aurea, как у Нерона, или, на местном языке, просто Golden House. Но, хотя прошлое - это чужая земля, от себя не убежишь, даже если тебя теперь зовут Петроний, Апулей или Дионис. И это понятно даже твоему недотепистому, но не лишенному наблюдательности соседу, эталонному хипстеру из хорошей европейской семьи. Ему свое бельгийско-американское имя Рене менять нет ни желания, ни необходимости: он-то за столиком гринвич-виллиджского кафе вполне на своем месте.
Надо с удовольствием признать: с тех пор, как Салман Рушди перестал жить под дамокловым мечом иранской фетвы, это пошло ему на пользу не только как человеку, но и как писателю - что вообще-то бывает не всегда. Из эмблематичной жертвы религиозного фанатизма, вынужденного прятаться и перемещаться в окружении целого отряда телохранителей, он снова стал в глазах читателей увлекательным рассказчиком, неутомимым и ироничным сочинителем многосложных, но не теряющих темпа историй. И тринадцатый «нью-йоркский» роман 71-летнего сэра Салмана это подтверждает.
Светлана Мосова. «В поисках прошлогоднего снега»
М.: Эксмо, 2018
Дефиниция «женская проза», кажется, уже окончательно в наши дни стала считаться неприличной; а вот «петербургская проза», наоборот, по-прежнему остается эпитетом загадочно-уважительным. Так что если сказать, что книга рассказов и миниатюр Светланы Мосовой - это «женская петербургская проза», одно другим компенсируется и останется просто нейтральное определение. Потому что эта книга - она и есть. Она густо населена чисто петербургскими чудаками и чудачками, которые эмигрируют с Васильевского острова в Древний Рим, влюбляются в Джо Дассена (да так, что ни за кого другого замуж не выйти), превращаются в большие и малые зонтики, тасуют как костяшки домино мужей, жен и детей. Но это не веселый итальянский бедлам, это Питер. Только здесь возможна такая «Новелла»:
— Хочешь, я расскажу тебе, как я вчера пыталась приклеить себе на спину перцовый пластырь?Уже смешно.
— Ты напрасно смеешься, — говорит Лика. — Это грустная история.
…Сначала Лика пытается, освободив пластырь от пленки, приклеить его на спину обычным способом, но пластырь ни за что на свете не желает расстаться с пальцами. Потом Лика, отлепившись от него всеми правдами и неправдами, кладет его на пол и норовит лечь сверху — мимо. Борьба обнаженной женщины с пластырем продолжается весь вечер: она присобачивает его к стене, двери, зеркальному шкафу, целясь в него спиной…
Во всех случаях пластырь фатально клеится только к пальцам.
— Новелла называется «Одиночество», — печально говорит Лика.
Алексей Андреев, Алексей Грашин, Николай Караев, Денис Фролов, Артем Хлебников, Павел Шейнин. «Будущее время»
М.: Рипол-классик, 2019
Первая антология, выпущенная по итогам объявленного издательством совместно с благотворительным фондом «Система» конкурса научно-фантастических рассказов, призванного по замыслу устроителей «перезапустить» этот вид литературы, сведшийся на русском языке к набору жанровых клише. Между тем научная - именно научная - фантастика в свое время была «ездой в незнаемое» почище поэзии: писатели, не скованные заоконной реальностью, но и не желающие заниматься «фристайлом» на нехоженых полях фэнтези, где вообще возможно всё, нащупывали контуры будущего и с восторгом следили, как это будущее воплощалось в настоящее - настоящее самолетов и подводных лодок, беспроволочного телеграфа и космических ракет. С ними-то и произошла заминка: «освоив» космос, классической фантастике стало некуда развиваться, и ей осталось повторять на разные лады космические саги о галактических империях и блондинках в бронелифчиках.
Чтение шести рассказов, отобранных вполне компетентным литературным жюри из 1800 присланных, показывает: по мнению фантастов XXI века (да и не только по их мнению), «ракетной техникой» ближайшего будущего станут не компьютеры и роботы, а биология и биотехнологии, а ее «космосом» - не виртуальная реальность, как казалось нам только что, в момент появления интернета, а сам человек, как биологический и психический объект - та самая мера всех вещей, которая не меняется с античности. Да и с чего бы ей меняться.
Ниал Фергюсон (под редакцией). «Виртуальная история: альтернативы и предположения»
Пер. с англ. З. Мамедьярова
М. : АСТ, Corpus, 2019
Фантазировать о прошлом - занятие еще более увлекательное, чем о будущем. Потому что сложнее. Все всё знают, и кажется, что исторические события так плотно подогнаны друг к другу, что лезвия ножа не просунешь. Но собранная Фергюсоном команда британских и американских историков методично доказывает - еще как просунешь! Начиная с событий 1639 года, когда Карл I отправился в Шотландию в военный поход против так называемых ковенантеров, то есть сторонников местного пресвитерианского парламента, да так и не решился дать им решающее сражение, ограничившись компромиссным миром, и заканчивая событиями 1989 года, то есть падением Берлинской стены и вслед за ней - коммунистических режимов в Европе, девять раз «все могло пойти совсем не так», как нам привычно. США и Великобритания могли остаться единой страной. Великобритания могла не вмешиваться в Первую мировую войну, а вот нацистская Германия могла захватить ее в 1940-м.
Самый блистательный финт редактор-составитель проделывает в заключение - связывая все девять глав в единую последовательную "альтернативную историю Европы" последних трехсот лет.
Недостатков у этой увлекательной книги два, но оба серьезные. И некоторая сухость и наукообразность изложения не входит в их число. (Уж если фантазировать, то именно с самым серьезным видом, иначе неинтересно). А вот зацикленность на атлантической, то есть англо-американской истории, естественна для книги, переведенной с английского, но несколько досадна для русского читателя. «Что, если бы в 1912 году был введен гомруль?» - вопрос, конечно, важный для англичан, но, право, у нас к тому времени накопилась своя «повестка», не менее жгучая, чем ирландское самоуправление…
И второе «но», которое предстоит иметь в виду русскому читателю. На языке оригинала книга под редакцией Фергюсона вышла в 1997 году. Когда СССР уже давно не было (и более того: российские коммунисты признали поражение на президентских выборах 96-го года), а манхэттенские башни-близнецы еще вовсю были. То есть в тот краткий миг равновесия, когда по обе стороны Атлантики действительно казалось, что наступил «конец истории», светский капитализм победил, и теперь историкам остаются только такие вот игры разума. Но совсем скоро грянуло 11 сентября 2001 года. История снова сорвалась с места и понеслась вскачь - только успевай анализировать.