Текст: Дмитрий Шеваров
Коллаж: ГодЛитературы.РФ/фото Александры Кириллиной
Тонкий березовый прутик
просто выйду на тропинку
тихо поле перейду
а как будто бы в обнимку
с миром правильным иду
я травинку наудачу
невнимательно сорвал
где-то иволга заплачет
всё на свете что-то значит
я ж давно об этом знал
Николай живет в Екатеринбурге. Его дарование - как раздвоившийся ствол дерева. Предеин столь же своеобразный и сильный поэт, сколь и замечательный художник и скульптор. Его стихи графичны, а графика поэтична.
И иллюстрации Предеина, и его скульптурные работы, и его стихи на первый взгляд кажутся странными. Чтобы понять их, нужен запас внутренней тишины.
Беседовать с Николаем очень интересно. Его суждения, его воспоминания - все неожиданно, хотя рассказывает он тихо, о самых простых вещах, и без всякого желания показаться оригинальным.
Николай Предеин: …— В 1968 году после школы я решил на физтех поступать, хотя жил в деревне, весьма далекой от ядерной физики. Деревня моя, а вернее, поселок, называется Каргополье, это Курганская область. Поступал, но недобрал полбалла. Пошел на завод колесных тягачей, работал фрезеровщиком в инструментальном цехе. Сердце мое охладело к ядерной физике, и я решил: все, буду изучать не тайны атомного ядра, а тайны психики человеческой. Пошел в медицинский, с намерением выучиться на психиатра - ни много ни мало. И поступил. Однажды заболел воспалением легких, попал на две недели в больницу. Лежа на койке, читал письма Ван Гога. Так я выздоровел не только от воспаления лёгких, но и от медицины и психиатрии. Написал заявление с просьбой исключить меня из состава студентов.
Дальше: служба в танковых войсках, где я умудрялся рисовать и лепить что-то из глины и герметика, которым замазываются швы на танке, когда его сготовят к преодолению водной преграды. Потом десять лет работал каменщиком. В свободное время рисовал, лепил и поступил учиться в вечернюю художественную школу. Ей руководил Павел Петрович Хожателев - легендарный человек, учившийся еще до революции в Петербургской академии художеств. Он знал Маяковского, дружил с футуристами, путешествовал с ними по Волге. Война его застала в Свердловске. Здесь было много госпиталей, и один из них - в здании филармонии. Хожателев, будучи преподавателем Свердловского художественного училища, пришел туда и стал помогать врачам реабилитировать раненых - учил их рисовать. Так и была основана вечерняя художественная школа, где и началась моя, так сказать, организованная учёба. Весь день на стройке, а вечером шел в художественную школу. Это была почти коммуна, жизнь кипела.
Мой первый портрет был - портрет Шукшина. Меня он всю жизнь привлекает, уникальный человек в нашей литературе. Портрет у меня получился, сходство было, но что-то мне мешало, и я его уничтожил. Недавно я показал фотографию этой работы Юлию Андреевичу Файту, который учился вместе с Шукшиным, и он мне объяснил, что именно мне подсознательно мешало: лицо было застывшим, а оно у Шукшина никогда таким статичным не было.
Ваши портреты кажутся импровизацией: чаще всего это скупые черные линии, столь схожие с трещинками или с теми рисунками, которые мы когда-то рисовали прутиком на свежем снегу...
Николай Предеин: Как-то летом я обмакнул прутик в воду и стал что-то рисовать на ржавой бочке, стоявшей у нас во дворе, и там появлялись тёмные линии, которые меня завораживали. Это были прямо модильяниевские линии. Меня как раз тогда старшая сестра Рая познакомила с Модильяни через книгу Виленкина. Умения никакого не было, эту удивительную пластику линии давал тонкий березовый прутик. Даже если рука бездарная, прутик выведет линии с хорошей графической артикуляцией. Кстати, с тех пор люблю рисовать, например, палочкой. Бумага, палочка, тушь...
И что же вы нарисовали тогда на бочке?
Николай Предеин: Профиль Пушкина. Он будто сам собой появился.
На ваших рисунках он почти бесплотный, ангельский. Неизбывно трагичный.
Николай Предеин: Ну, потому что - Поэт.
Пушкинская тетрадь Николая Предеина
был невольным монплезиром
в два окошка кабинет.
после парок и кумиров
няня вынесла обед.
и опять - работы время.
море - лист, перо - весло.
одиночество не бремя,
если пишется светло.
после выйдет на крылечко,
будто северный Овидий.
смотрит вдаль, как будто в вечность,
но пока её не видит.
***
вот сидит усталый Пушкин,
полумрак, свечу пора
зажигать, наполнить кружку -
так работалось с утра,
что и выпить невозбранно;
ай да сукин сын, ура!..
входит няня: ты не пьян ли,
Александр Сергеич, ангел,
Саша, ужинать пора!
***
как у Пушкина свеча
на столе горела.
они с Пушкиным вдвоём
знали своё дело.
***
Муза к Пушкину летала,
вдохновенье прочила.
И на стол перо роняла,
ей самой заточено.
***
нету Музы. Пушкин зол.
где ты, Муза, шляешься!
вот возьму и напишу
без тебя - раскаешься!
***
Пушкин знал, что царь - царём,
а поэт - поэтом,
и о чём бы ни писал,
он писал об этом.
***
Пушкин по лесу идёт,
не слышна кукушка.
слава Богу, что молчит,
вдруг подумал Пушкин.
***
Пушкин по снегу ходил.
снег лежит страницей.
после этот чистовик
прочитают птицы.
***
Пушкин с вечера как сел,
так не спал всю ночку.
чем черней черновики,
тем светлее строчки.
***
Чёрной речки чёрный снег,
белый снег на ветках.
вот поэт, а вот - подлец!
потому и меткий.
***
Пушкин трубку раскурил -
свечку дым окутал.
вдруг подумал: это ж я,
в петербургской мути...
***
Пушкин - птице,
там, на ветке:
«спой мне! что ж ты не поёшь?»
«не поётся.
а заставишь,
сам же знаешь, будет - ложь...»