Текст: Михаил Визель
Фотографии с сайта natsbest.ru
На извечный вопрос от знакомых «что почитать?» литературные обозреватели обычно отвечают: «Посмотрите шорт-листы трех-четырех крупнейших литературных премий». В их число, разумеется, входит и «Нацбест».
Эта частная премия с самого начала занимает особое положение в не таком уж широком ряду русских литературных премий с весомым денежным содержанием. Во-первых (и в-главных), это единственная премия с петербургской пропиской. Что сразу накладывает отпечаток «оппозиционности» и даже «рафинированности» (с явной толикой наплевательства) по отношению к столичному мейнстриму. И при этом премию, придуманную в 2001 году Виктором Топоровым, с самого начала окружали обвинения в предвзятости, кумовстве, протаскивании псевдолитературы и легализации псевдописателей. Но — удивительное дело! — «Нацбесту» эти скандалы, в отличие от других премий, шли только на пользу. И часто повторяемые нынешним ответственным секретарем премии Вадимом Левенталем слова о том, что «Большая книга» идет по следам «Нацбеста», при своей публицистической запальчивости не лишены основания: лауреаты и финалисты «Нацбеста», даже если не всегда «просыпаются знаменитыми», действительно в большинстве своем остаются в русской литературе «всерьез и надолго».
Присмотримся попристальнее к нынешним финалистам с этой точки зрения.
1. Андрей Рубанов «Финист - ясный сокол»
М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2019
Формально это «славянское фэнтези»: действие происходит в некоей отчасти дохристианской, отчасти альтернативной Руси, герои, три Ивана, носят «корнесловные» прозвища-фамилии Корень, Ремень и Соловей. В романе на равных появляются драконы и гравилеты, небесный Вертоград-Аркаим и Резан-Рязань, мавки и троглодиты, а дремучее и малопонятное «железное сажало» перемежается вполне современными «набалдашниками из костяного массива». Сюжет выдает не только знакомство автора с коротким первоисточником - сказкой о летучем мóлодце, охмурившем девку Марью, но и с киносценарным ремеслом: на «Финисте» не могло не отразиться участие Андрея Рубанова в работе, в частности, над мегафильмом «Викинг».
Мир «Финиста» выписан тщательно и непротиворечиво, герои выпуклы; проблема романа, однако, в том, что не очень понятно, ктó здесь главный герой? Титульный персонаж, небесный царевич Финист, появляется лишь в начале и в конце - и там и там проявляет себя вовсе не таким суперменом, как подобает герою бестселлера/блокбастера. Девка Марья, конечно, умница-красавица, и честно железные сапоги стоптала, ища своего суженого, но тоже на протяжении почти всего романа является фигурой скорее влекомой, чем движущей сюжет.
Предположу, что Андрей Рубанов сочинял свою пышную историю с прицелом на покупку киноправ - и ничего предосудительного в этом нет. Но сценарий явно придется переписывать.
Заметим также, что номинатором романа выступил Ричард Семашков, более известный как рэпер Рич, друг Хаски и коллаборатор Захара Прилепина. Незашоренность «Нацбеста» проявляется еще и так.
2. Александр Пелевин «Четверо»
М.: Пятый Рим, 2019
Если «Финист - ясный сокол» - это, формально, славянское фэнтези, то «Четыре» едва достигшего тридцатилетия Александра Пелевина - это формальный микс фантастики и ретродетектива. В нем тоже три героя, действующих в трех частях. Ленинградский следователь Введенский в 1938 году приезжает в маленький крымский городок, чтобы раскрыть зверское убийство профессора астрономии; петербургский психиатр Хромов в 2018 году пытается помочь молодому человеку по фамилии Поплавский, уверенному, что с ним разговаривает одинокая инопланетная красавица; командир звездолета Лазарев в 2154 году, мужественно преодолевая все новые и новые сложности, ищет жизнь на планете Проксима Центавра β.
При этом все три части идут не одна за другой, а вперемешку, и словно диффундируют друг в друга: какие-то мелкие детали, черточки, зацепки перетекают из части в часть, но не складываясь в единый метасюжет, а как бы намекая на него. Следователь Введенский все хочет и все не может искупаться в Черном море, а капитан Лазарев вступает в схватку с разумным морем черного цвета; «аэлита» нашептывает бедному Поплавскому про город Белой Башни, а крымский городок называется Белый Маяк. Стихи Бориса Поплавского и Александра Введенского в книге тоже щедро цитируются - но носителей этих фамилий в романе трудно счесть «проекциями» реальных поэтов. Словом, "все переплетно", как в тексте Оксимирона, который, вместе с Хаски, упоминаются в романе.
А самое главное - если частей и героев три, почему роман называется «Четыре»? В этом его главная метафизическая загадка. И предложенная автором в конце разгадка требует от читателя немалого сотворчества.
3. Александр Етоев «Я буду всегда с тобой. Циркумполярный роман»
СПб.: Азбука, 2018
Я уже рассказывал об этом романе месяц назад, так что сейчас замечу только, что петербургский автор (две трети финалистов «Нацбеста» этого года - петербуржцы, что беспрецедентно много) смешивает несовместимое: каррарский мрамор и вечную мерзлоту, ненецких шаманов и лагерных начальников, советский жаргон и мифологическое мышление. «Не знаю, научит ли эта книга бестолковую юность мыть руки перед едой и уступать в трамвае место старшим, но образец чистого вещества литературы она пощупать точно сможет», - уверяет номинатор романа, писатель Павел Крусанов. Согласимся с Павлом Васильевичем - но позволим себе усумниться, окажется ли этого достаточно для того, чтобы «реализовать потенциал интеллектуального бестселлера», как требует Положение о премии.
4. Евгения Некрасова «Калечина-Малечина»
М.: Редакция Елены Шубиной, 2018
Складывающаяся на наших глазах писательская карьера Евгении Некрасовой - хороший и оттого, увы, нечастый пример «правильной» писательской карьеры. «Правильной» не оттого, что идет легко и стремительно (совсем нет…), а оттого, что проходит через «правильные» этапы: окончила сценарный факультет Московской школы нового кино (а ведь известно, что в американской терминологии писатель, writer - это есть сценарист), печаталась в толстых журналах, вышла в финал фестиваля молодой драматургии «Любимовка», стала лауреатом первого сезона молодежной премии «Лицей» - и вот сейчас стала одним из претендентов на «Нацбест». Имея при этом шансы на попадание в Короткий список «Большой книги» этого же сезона.
При этом книга «Калечина-Малечина» - это вовсе не оптимистическая, а страшная книга. Его героиня, десятилетняя Катя - обычная школьница, тихая, неприметная троечница из обычного панельного дома обычного пригорода. И мир, в котором она живет (вынуждена жить), - это обычный серый ад очень средней школы со съехавшими на «традиционных ценностях» училках и малогабаритной квартиры с родителями, слишком замотанными тяжелой неинтересной работой, чтобы интересоваться внутренним миром дочки.
И напрасно: центральное место в этом внутреннем мире Кати занимает ее персональная кикимора, эта самая Калечина-Малечина, которая «катится-колошматится», помогая Кате хоть как-то принимать и решать накатывающие неостановимыми волнами проблемы.
Решение находится тоже страшное. Что поделать: это когда на благополучного шведского мальчика не обращают внимания родители, у него заводится обаятельный Карлсон. А у русской девочки заводится настоящая кикимора.
5. Михаил Трофименков «XX век представляет. Кадры и кадавры»
М.: Флюид Фрифлай, Книжная полка Вадима Левенталя, 2018
Несколько лет назад весомую денежную премию с пышным названием «Новая Пушкинская» неожиданно получила книга петербуржца Олега Сивуна под названием «Бренд»: книга эта выросла из его маркетологического диплома и представляла собой, как и обещало название, перечисление 26 мировых брендов, по числу букв латинского алфавита, от Apple до Zentropa. Из которых, однако, действительно вырастало что-то вроде романа с лирическим героем - поглотителем и выразителем этой самой медиареальности.
Известный кинокритик Михаил Трофименков действует подобным образом - но, будучи старше и «насмотреннее» юного маркетолога, более изощренно. Его книга - это история ХХ века через знаковые фильмы и созданные ими символы, такие как «пинап-гёрлз», с разбивкой по десятилетиям. Идея проста, но действенна. Если жюри «Нацбеста» с этим согласится, то это окажется первым случаем, когда премию, изначально созданную для романов, получит даже не биографический роман (как «Пастернак» Быкова в 2006 году), а чисто искусствоведческая эссеистика.
6. Упырь Лихой «Славянские отаку»
М.: Флюид Фрифлай, Книжная полка Вадима Левенталя, 2018
Отаку - это по-японски «фанат». В более узком смысле - «фанат аниме и манги». Но эта книга не о субкультуре аниме. Если коротко - У. Лихой аллегорически описывает интенсивные и печальные российско-украинские отношения через практики жестокого извращенного секса. При этом описывает хоть и аллегорически, но чрезвычайно натуралистически.
Конечно, политика, особенно политика традиционная, переполнена доминированием-подчинением, и описание ее языком БДСМ - далеко не новость. Но все-таки Упырю явно не хватает чувства меры. Шутка о том, что политика - это когда кто-то кого-то отымел в извращенной форме, растянутая на небольшой, но все-таки роман, - это просто скучно.
Как уже говорилось, репутация «Нацбеста» началась со скандала - с вручения его в 2002 году возмутительному во многих смыслах роману Александра Проханова «Господин Гексоген». У петербургского автора, скрывающегося под позаимствованным у древнерусского писца псевдонимом, есть явное намерение и шанс переплюнуть давешнего «соловья Генштаба», как окрестили Проханова в двухтысячные годы. Только вот нужно ли это сегодня?