Фото: wikimedia.org
Текст: Лев Анниский
Не угадать?
И я когда-то, когда впервые перечитал его от корки до корки, - не угадал бы сегодняшние к нему вопросы. Потому что вопросы эти универсальны и неотменимы.
Со странным чувством перечитываю сегодня мои тогдашние суждения о Шукшине. Тогда - смутноватые, теперь они взывают к ясности.
"Чем только не заполняет шукшинский человек пустоту в душе. Тайно пишет что-нибудь: трактат о государстве... живописное полотно... куплетики для эстрады. Вечный двигатель строит. Смущенно и робко просит выслушать, оценить. Чутко ловит вынужденность, неискренность в похвале. И тогда - "взмывает от ярости" и готов спустить недогадливого ценителя с лестницы, убить, разорвать..."
Эта пустота - главная черта бытия и смысл его, никогда до конца не постигаемый. Ее и помог мне обнаружить Василий Шукшин, когда я прочел его "сплошь". И эту пустоту он смог обнаружить. Где?
Во мне же самом.
В баньке ли парится шукшинский герой, в церкви ли молится - бездна в его душе.
Я почувствовал это много лет назад. И чувствую теперь, когда мы говорим: ему девяносто.
Не о впечатлении читательском он думает, не о потрясении зрительском, а туда, в корень, устремлен, в суть бытийную, в реальность, которая за текстом, за сценой, за пленкой, за писательством, за художеством...
Вопросы Смысла бытия продолжают его дух мучить. И ответов окончательных как не было, так и нет.
И не бывает их - окончательных.
А вот способность Шукшина мучиться и мучить нас этими вопросами - она есть и в 90. И останется в 100... а там и дальше каждая эпоха будет спрашивать, зачем ей жить.
Василий Шукшин - из тех, кто ставит перед нами ощущение пустоты, которую надо заполнять.
Как окрашивается этим исканием смысла всякая книга его. Всякая роль. Всякая лента.
Это и есть шукшинская жизнь. "Сердце мясом приросло к жизни..."
Когда есть такие люди, это наше счастье.
Жить надо с ощущением, что есть на кого обернуться.
О Шукшине
Текст: Алексей Филиппов
Василий Макарович Шукшин родился 90 лет назад, 25 июля 1929 года. У него была удивительная судьба: Шукшин окончил семилетку в алтайской глуши, недоучился в автомобильном техникуме и стал известным режиссером, замечательным артистом и писателем.
В литературу он вошел легко - его первые рассказы были опубликованы в "Новом мире" сразу после того, Шукшин окончил ВГИК, тогда ему было 34 года. Еще во ВГИКе Шукшин снялся в главной роли в фильме Марлена Хуциева "Два Федора". В 35 лет он начал снимать свой первый полнометражный фильм, который имел большой успех. Кинокарьере способствовали "народная" фактура, востребованная в кино 60-х, и спокойная, внятная режиссерская манера. Но при этом в Шукшине было нечто не поддающееся определению, загадочное. Это главным образом относится к его прекрасной, ясной, написанной замечательным языком прозе.
Герои Шукшина, странные, ни на кого не похожие, выломившиеся из обыденной жизни люди,
тем не менее характеризуют самую суть русского бытия. Литературным прародителем Шукшина (Бог весть, думал ли об этом Василий Макарович) был Лесков, с его самовитым словом и галереей причудников и мечтателей. А вот продолжателей у Шукшина пока, к сожалению, нет.
О Шукшине рассказывает лауреат Новой Пушкинской премии и премии "Триумф" Вячеслав Пьецух.
Вячеслав Пьецух: ...45 лет прошло, а я помню, каким потрясением для людей нашего писательского круга стала внезапная смерть Шукшина. Об ее обстоятельствах мне очень подробно рассказывал его ближайший друг Георгий Иванович Бурков на съемках фильма "Они сражались за Родину" Бурков и Шукшин жили рядом, на речном корабле, где разместилась съемочная группа. По его словам,
перед смертью Шукшин вел себя так, словно ждал какой-то беды: тосковал без причины, мог вспылить, мог и расплакаться.
Он жаловался на нездоровье - у него болели ноги, но на теплоходе не было врача... Оглядываясь назад, поневоле думаешь, что все эти дни рядом с ним уже ходила смерть.
Друзья поехали в баньку, около нее шофер их "уазика" задавил деревенского кота, наблюдавший за этой сценой местный старик сказал:
- Обязательно кто-то у нас помрет!
В баньке Шукшину стало нехорошо. На теплоходе, ближе к ужину, у него прихватило сердце, но там не было ни врача, ни лекарств. Потом ему полегчало. Друзья выпили много кофе, вышли на палубу подышать - и на глазах у Шукшина показались слезы. Перед сном он опять почувствовал себя плохо. Бурков хотел послать машину за врачом, но в тот день закончились съемки фильма, и пьяны были все, кто находился на теплоходе.
Ночью Шукшин умер. В 1990-м я назвал его последним гением нашей литературы и повторил бы это и сейчас.
Писатели моего поколения очень трудно добивались того, чего он достиг быстро и, по-моему, безболезненно. Я 12 лет ходил в "Новый мир", пока не напечатали первое мое сочинение, а его начали печатать сразу. И это было справедливо, недаром прозу Шукшина сразу полюбили те, кого я называю "квалифицированными читателями". К сожалению, их становится все меньше - искусство вдумчивого, творческого чтения, когда читающий человек становится соавтором написавшего, уходит под натиском рожденной интернетом привычки к беглому проглядыванию текста. Эти люди сразу поняли, что Шукшин резко выделяется на фоне тех, кого не по заслугам называют писателями, - таких тогда было предостаточно.
Шукшин кожей, верхним нюхом чувствовал, что такое настоящая литература,
он ощущал глубинную суть нашей профессии. У него нет пустых, описательных рассказов. Зато в избытке текстов, где работает писательское откровение, то, что мы не совсем понимаем, природы чего не знаем. Там царствует божественная простота: настоящие писатели, те, кого три-четыре человека на поколение, в известном смысле всегда "открывают Америку". Они очень просто говорят о главном. Шукшин умел это делать как никто другой из современных ему авторов, хотя среди них были такие величины, как Маканин и Битов.
Современники были наслышаны о его сложном характере, о его порой неумных поступках. Все это не имеет никакого значения - как и четыре "что" в рамках одного периода у Льва Николаевича Толстого. Писатель - это не умение грамотно составить предложение, не начитанность, не рафинированная культура. Это прежде всего голова, которую Бог может посадить и не на те плечи. А у Шукшина была такая голова, что можно только позавидовать.
Абсолютно гениален диагноз, который Шукшин поставил нашей действительности: причина всему не внешние обстоятельства, не строй, а сам человек, переиначивающий обстоятельства на свой лад. Этот лад может быть благотворен, но чаще он бесноват, - не говоря о политике, Шукшин предсказал многое из того, что случилось в последующее время. Его рассказы суть анатомия русской жизни 60-х и 70-х и в то же время очерки будущего, которое тогда невозможно было представить.
А еще — это великолепная проза, явившая миру совершенно новых героев.
Где он увидел Пашу Холманского, откуда взялся "Алеша Бесконвойный", первый в нашей литературе рассказ о свободном человеке? Как он прочувствовал самую суть нашей жизни в "Танцующем Шиве"? Откуда идет внутренняя поэзия "Бесед при ясной луне"? Бог весть - в том-то и состоит природа гения, претворяющего впечатления жизни в прекрасную музыку. А уж Шукшина-то жизнь изрядно покидала: он работал в колхозе, на земле, учился в автотехникуме, служил на флоте и был комиссован по здоровью, слесарил, учительствовал, директорствовал в сельской школе...
Гений - существо иной, непохожей на нас природы, он находится в постоянном конфликте с действительностью. Они рано уходят, жизнь сводит их в могилу до срока, и это при том, что никто из их окружения может и не желать им зла.
...После него были писатели-обличители и писатели-описатели, писатели-плакальщики и писатели-сюжетчики, сейчас появились писатели-шоумены, многих из них даже интересно читать. Того великого, настоящего, говорящего о жизни главное, что есть в прозе Шукшина, в их сочинениях не найдешь. Но мне хочется верить, что где-то в глубинке ли, или же в большом городе взрослеет парень с необычной душой и особо настроенным зрением, который напишет то, что не успел досказать Шукшин.
Он еще не был писателем и режиссером
О молодом Шукшине вспоминает народный артист РСФСР, актер, кинорежиссер и сценарист Сергей Никоненко.
Сергей Никоненко: Когда я поступил во ВГИК и был на первом курсе, в нашей аудитории стал появляться Василий Шукшин. Он к этому времени уже закончил свое режиссерское образование, снялся в фильмах "Золотой эшелон" и "Два Федора". Шукшин подолгу задерживался у нас на курсе. Вскоре выяснилось, что ему негде ночевать, что спит он по вокзалам или у друзей. Он и у меня неоднократно ночевал, когда родители уезжали на дачу. В то время он еще не был писателем и не был режиссером. А на наш курс ходил не случайно, Шукшин на нем два раза женился. Сначала на Лидии Александровой - потом она стала Чащиной и сейчас работает в Киеве. А затем на Федосеевой.
А что он по вокзалам ночевал? Вроде была какая-то история с заявлением в партком...
Сергей Никоненко: Да, было заявление Александровой в партком - она его приревновала к другой нашей однокурснице, Ольге Лысенко. Как только заседание парткома закончилось, Василий с ней тут же развелся. И женился на Федосеевой.
Каким человеком он тогда был?
Сергей Никоненко: Не могу сказать, что он был кладезь анекдотов и записной балагур. Он больше слушал. Василий был старше всех нас. Меня - на 12 лет. И эта разница на отношения как-то влияла. У него опыт был больше, и он о том, как его кидала жизнь, много интересного рассказывал. Говорят, что за жизнь надо съесть пуд соли - так от его пуда к этому времени дай Бог половина осталась.
Про жизнь он знал много.
Позже это вошло в его рассказы, но в ту пору он еще не печатался и только запустился с картиной "Живет такой парень". А уж когда фильм вышел, всем все стало понятно: приз на Венецианском кинофестивале, премия на нашем, первом Всесоюзном! И он еще и сценарий написал. Дальше ему стало жить полегче. В 1965-м он, по-моему, уже и квартиру получил. Потом я у него снимался в "Странных людях". Сам снимал фильмы по его прозе... Но это уже была совсем другая жизнь и другие истории.
Он похож на свою родину
25 июля Василию Макаровичу Шукшину исполнилось бы 90 лет. В Алтайском крае пройдет большая серия привычных праздничных мероприятий. Запланировано торжественное открытие "Шукшинских дней на Алтае" с красными ковровыми дорожками, торжественными речами и музыкальными номерами. Будут творческие встречи с приезжими писателями и деятелями кино, автограф-сессии и конкурсные показы XXI Шукшинского кинофестиваля. Откроются выставки фотографий и скульптур.
Кульминацией праздника, как всегда, станет коллективный выезд в Сростки, "хождение на Пикет" с раздачей призов, наград, дипломов.
Будет много речей. Много ли будет самого Шукшина? В последние годы все громче голоса тех, кто призывает пересмотреть застывший формат "Шукшинских дней", отойти от излишнего официоза и однобокого подхода к сложной, противоречивой фигуре писателя, актера и кинорежиссера.
- Один из самых старых мифов о Шукшине, - поделилась филолог, доцент Алтайского госуниверситета Ольга Скубач, - гласит, что он простой парень из народа, "от сохи", что именно его крестьянская пассионарность распахнула все двери в Москве.
- Конечно, - убеждена Ольга Александровна, - Шукшин, как и многие деревенские юноши, перебравшиеся в город, попадал в зону риска. Но судьба его хранила. А где-то и он сам берегся. Думаю, у него рано сформировалось ощущение собственного предназначения, он старался не размениваться на пустяки и соблазны.
Мифотворчеству отчасти способствовала сама личность Шукшина. Василий Макарович не был открытым, душа нараспашку. Он играл не только в кино, но и в жизни - ту же роль "простого парня в гимнастерке и кирзовых сапогах". Он был сам по себе загадка, себе на уме. Это качество формировалось с детства. Рос Шукшин без отца, репрессированного как "враг народа", носил фамилию матери - Попов. Отцовскую фамилию взял, когда получал паспорт. Мужской поступок.
…Наряду со старыми домыслами рождаются и свежие. Один из них с рекламно-призывным уклоном: Шукшин был певцом красот и просторов Алтая. Как, вы еще здесь не были? Приезжайте, убедитесь воочию - у нас рай для туристов!
На это Ольга Скубач успокаивает:
- Корить земляков за это сложно. Красноярский край гордится Астафьевым, Иркутская область - Распутиным, Архангельская - Абрамовым. Но нужно чувство меры и вкуса.
Еще один вымысел новейшего времени касается теплых отношений писателя и малой родины. В реальности они были далеко не идеальными. В Сростках многие винили Василия в разводе с первой женой Марией Шумской. Были те, кто завидовал его растущей славе. Были те, кто обиделся из-за фильма "Печки-лавочки": мол, чего этот выскочка Васька какими-то простаками нас показал? Смех смехом, но тогда чуть ли не весь Алтай оскорбился (во всяком случае, по официальной версии). Шукшин относился к разряду писателей, для которых связь с малой родиной окрепла после отъезда.
- Шукшин, на мой взгляд, нуждался в дистанции, - полагает Ольга Скубач. - И чувство какой-то вины, неловкости, о которых он говорил в интервью и статьях, оказалось в конечном итоге полезным. Шукшин умел уловить нечто типическое в своих деревенских героях. Поэтому и не любил четко привязывать персонажей к конкретному месту. Очень редко в его вещах мелькают алтайские топонимы. А такие названия, как Быстрянка или Листвянка, есть во всей России. Но связь с Алтаем была для Шукшина необходимым элементом самоопределения.
Культ матери и культ малой родины он пронес через всю жизнь, и лежали они в одной душевной копилочке.
Русская деревня Шукшина оказалась близка и понятна всему миру.
Об этом рассказал "РГ" Евгений Миронов, художественный руководитель Театра Наций, когда привезли в Барнаул спектакль Алвиса Херманиса "Рассказы Шукшина".
- Мы ведь Василия Макаровича положили на полочку советских авторов и давно ничего не играли. Но Шукшин, его простые человеческие чувства опять востребованы.
И за рубежом его прекрасно понимают, приходят по несколько раз - сидят с женами, зареванные.
В Финляндии мы играли спектакль - в первом акте зал как будто вымер, полная тишина. Ну, думаем, провал. А оказалось, техника синхронного перевода подвела. Нас успокоили - все переживания и коллизии понятны без перевода. После спектакля были овации, - вспоминал Евгений Миронов.
КСТАТИ
Известный алтайский краевед Виктор Ащеулов в начале лета издал книгу "Он похож на свою родину". Это сборник воспоминаний о Шукшине родных и близких ему людей, в частности, матери и сестры, друга детства Вениамина Зяблицкого и кинорежиссера Юрия Григорьева, писателей Валентина Распутина и Василия Белова, артистов Алексея Ванина и Любови Соколовой, художника Ипполита Новодерёжкина и композитора Евгения Птичкина.
Эти воспоминания Ащеулов бережно собирал долгие годы, со многими из авторов вел переписку. Книга издана крохотным тиражом - 100 экземпляров. "Главной трудностью стало отсутствие средств, - говорит Виктор Иванович. - Ходил с протянутой рукой, просил как милостыню. Многие откликнулись и посильно помогли. Есть еще люди не зачерствевшие, неравнодушные".
В разговоре с "РГ" краевед посетовал, что на Алтай не пригласили народных артистов России Людмилу Зайцеву, Наталью Белохвостикову, Леонида Куравлева, работавших с Шукшиным в ряде картин: "Все они далеко не молодые, но обязательно прилетели бы на юбилей Василия Макаровича. Им есть что сказать о настоящем Шукшине. Это было бы как последний поклон".
Оригинал статьи: журнал «Родина»