Фото: pixabay.com
«Ого! Мне, стало быть, грозит опасность? — удивилась Катерина. — Пора звонить Изольде. Думаю, мой красивый труп не впишется в интерьеры отеля...»
Подруга, к полному неудовольствию Катерины, восприняла новость на ура.
— Ну а чего ты хочешь? Итальянцы – народ южный, горячий. Ну умыкнули брильянты у старушки, подумаешь! Скажи спасибо, что никого не шлепнули...
— Во-первых, не брильянты, а жемчуга. И не у старушки, а у финской мадам, — обиделась Катерина. — А хочу я исключительно приятных потрясений на фоне теплого солнца и такого же нехолодного моря. А ты могла бы дать полезный совет, а не глумиться почем зря. Кстати, мне угрожает опасность, не забыла?
— От опасности тебя твой итальянец защитит. Сможет?
— Сомневаюсь. Если он на мой крик не прибежал, когда я чуть было не придавила кота, то на зверское убийство точно не примчится.
— Зато тебя охраняет кот. Возможно, бойцовый, — заметила подруга из безопасного Подмосковья.
— Кот меня не охраняет, а лишь предупреждает об опасности. Это не одно и то же, между прочим...
Изольда призадумалась, время шло.
— И что будем делать?
— А я откуда знаю? Я отдыхать приехала, а не играть роль жертвы, — буркнула Катерина, раздосадованная пофигизмом подруги.
— Давай сначала прикинем, за что тебя можно убить? Тогда и будет понятно, кого следует опасаться, — рассудительно заметила Изольда.
— Ха! Убить меня можно по сотне причин. И я знаю как минимум шесть человек, кто с радостью перегрыз бы мне горло собственными отбеленными зубами. Но они все в России. А тут я вроде бы никому еще на хвост не наступила.... ну кроме кота. Но он, похоже, не в обиде!..
Изольда радостно заржала и согласилась с тем, что порой даже ей хотелось стукнуть Катерину чем-нибудь тяжелым и лучше всего по голове.
Однако смех смехом, а мысль была здравой. Следовало понять, кому мешает Катерина. И вопрос этот плотно засел в ее голове после разговора с подругой. Интерпол по взаимной договоренности решили пока не беспокоить, но созваниваться постановили регулярно. И если в установленное время Изольда не услышит голоса Катерины, то включает полицейскую сирену.
А пока стоило поговорить с Карлой. А если повезет, то и с котом. И Катерина, оставив Антонио в печали дышать сосновым воздухом на скамье под пиниями, отправилась искать старую хозяйку отеля.
Карлу она обнаружила на кухне. Та стояла у огромного стола и с упоением взбивала что-то в большом серебряно поблескивающем тазу. Мантилька на ее затылке задорно тряслась в такт движениям руки. Складки юбки колыхались, браслеты звенели, она чуть пристукивала каблуком в унисон шуршанию венчика в тазу. Казалось, старуха танцует удивительную кухонную тарантеллу.
Смесь пахла так восхитительно, что Катерина на пару минут забыла, зачем пришла. Ваниль, корица, немного перца, мускат, кардамон, гвоздика, капля лимона и пригоршня замоченного в портвейне изюма... Этого достаточно, чтобы сделать мысли сладостно-неспешными, а душу благостно-мягкой.
Катерина вдохнула полной грудью волшебные ароматы кухни и поразилась, насколько Карла походила на ведьму из сказки про пряничный домик. Хотя, похоже, ведьмы бывают не только злыми.
— Пришла узнать, какая опасность тебе грозит? — стоя спиной к Катерине и продолжая взбивать благоуханную смесь, спросила Карла.
Катерина вздрогнула: «Откуда она узнала?»
— Не знаю, девочка, — не поворачиваясь, продолжила старуха. — Если бы знала, спасла бы своего Паоло, еще шесть лет тому назад... Круассан знает, спроси его... Если сможешь...
— А что делать, Карла? Как предугадать беду?
Хозяйка отставила таз, вытерла руки о передник и повернулась к испуганной Катерине.
— Смотри и слушай... Открой глаза и сердце... Главное — сердце... Оно подскажет. Ну и следи за котом. Он тоже будет начеку. А пока пошли пить кофе. Ты какой любишь?
— Капучино, — робко вякнула было Катерина, но, наткнувшись на насмешливый взгляд старой мудрой ведьмы, смешалась и замолчала.
— Капучино пьют юные дурочки... Или нервные матроны... — усмехнулась Карла. — Я сейчас сварю тебе свой кофе. Такого ты никогда не пробовала. Это наш старинный семейный рецепт. Драгоценность семьи Бернадотти. Круассан его, кстати, очень любит.
Невесть откуда взявшийся на кухне Санёк согласно муркнул. Катерина уже ничему не удивлялась. Ну любит кот кофе, что ж тут странного, правда?
Знала бы она, к чему приведет их совместная кофемания...
Карла достала с полки небольшой алюминиевый Мока — традиционный итальянский кофейник. Открутила верхнюю часть и засыпала в фильтр мелко молотый душистый кофе из фарфоровой банки. Потом добавила в кофе щепоть какого-то темного порошка из старинного потертого расписного ларчика и пару странных белесых засохших намертво спиралек неизвестного происхождения. Налила в нижнюю часть кофейника воды, закрыла его и поставила на медленный огонь.
На кухню сунулся было молодой официант Вито, но, увидев Карлу с кофейником в руках, молча ретировался. Старуха уселась на табурет, подобрала ноги, расправила складки широкой юбки, поправила мантильку на голове и глубоко вздохнула.
Словно только и ждал этого сигнала, у табурета нарисовался Санёк. Сел, приняв позу «бдящего кота в полушаге от нирваны», и прикрыл свои медовые глаза.
Катерина всей кожей ощущала густую ароматную, тягучую, словно ириска, магическую атмосферу этого священнодействия. «Колдуют», — подумалось ей.
И тут старуха и кот запели.
Начала Карла, устремив глаза вдаль и тихо покачиваясь на табурете.
Древняя, как сама Италия, мелодия зарождалась, казалось, не в горле старой женщины, а в недрах самой земли, поднимаясь ввысь, словно зеленый росток, и раскрываясь высоко над землей ярким, сочным бутоном. В песне было мало звуков, еще меньше слов, она походила, скорее, на мантру. Но звучала ровно и чисто, как полноводная река. Мерный гул наполнял кухню, вибрировал в Мока-кофейнике и стелился над столами, оседая на выстланный мраморной плиткой пол.
Старухе вторил кот. Закрыв глаза, Круассан-Санёк ритмично покачивал треугольной лобастой головой с рваным ухом и неспешно переступал на месте передними жилистыми сильными лапами. И урчал на одной пронзительной высокой ноте. И этот рык гармонично вливался в переливы голоса Карлы. Казалось, что кот и старуха — единое целое, их голоса свивались, словно ветви одного дерева... Древнего мудрого древа жизни.
Мока забулькал, из носика потянулся ввысь духовитый кофейный пар. Катерина завороженно следила за таинством коферождения. А в ушах ее замирали колдовские звуки урчаще-напевной древней песни старухи и кота.
Карла поднялась и сняла с огня кофейник. Катерина взглянула на Санька — он сидел по-прежнему недвижимо, лишь перестал покачиваться и переступать лапами. Казалось, он застрял в пятом измерении или где там пребывала его кошачья душа во время священнодейства.
Катерина потянулась было погладить кота, но Карла строго сказала:
— Не мешай ему, девочка. Он сейчас доделает свои дела и вернется к нам... — Потом улыбнулась и добавила: — От кофе-то он точно не откажется.
И направилась в зал. Оставив медитирующего Круассана на кухне, Катерина двинулась за ней.
А в ресторане чернокудрый Вито расторопно накрывал небольшой уютный столик в углу зала для кофе на двоих. На кипельно-белой крахмальной кружевной салфетке стояла пара небольших фарфоровых чашечек — тацци с толстенькими стенками уютного кремового цвета. Катерине немедленно захотелось взять чашку в руки и облизать, такой сладкой карамельно-медовой она казалась. Помимо чашек и водруженного в центр стола Карлой Мока-кофейника там стояла вазочка тончайшей серебряной вязи с воздушным ореховым печеньем явно домашнего приготовления.
Вито молча удалился. Чувствовалось, что он не впервые готовит стол к кофепитию и прекрасно знает всю колдовскую суть этого процесса.
Катерина наслаждалась дивными ароматами, исходящими от драгоценного напитка, приготовленного по старинному рецепту семьи Бернадотти, и наверняка столь же таинственным способом выпеченного орехового печенья. Сглатывая слюну, она устроилась за столом поудобнее. Карла села напротив.
И не успели они сделать первый глоток, как под ногами требовательно мяукнул Круассан.
— Да не забыли тебя, не забыли... — усмехнулась Карла и, обернувшись к кухне, крикнула: — Эй, Вито, сынок...
В дверях возник безмолвный парень с белоснежным блюдечком в руках. Он подождал, пока хозяйка нальет кофе в блюдце, поставил его на широкий мраморный подоконник около стола и испарился.
Санёк мгновенно взлетел на подоконник и уселся над блюдцем, шевеля длинными усами и вдыхая всем своим розовым с черной полосой носом благоуханный пар.
К кофепитию они приступили одновременно... все трое.
Катерина поразилась, как ладно сидела в ладони кремовая тацци. Насколько горячим, но совершенно не обжигающим был в ней кофе. И какого чудного вкуса оказался сам напиток.
Зелье было под стать колдунье, его сварившей. Терпким, маслянисто-обволакивающим, лимонно-пряным, сладко-перечным, с тонкой пронзительной горчинкой какой-то травы. И от этого вкуса и аромата у Катерины перехватило дыхание, задурманилась голова, и на душе стало так легко и спокойно, как не было уже много лет, наверное, с самого детства, с каникул у бабушки, полных беззаботности и всеобъемлющей любви.
Катерина пила кофе, глоток за глотком, и поняла, что улыбается... просто так. Ей было уютно и хорошо тут, за сотни километров от дома, в глубине Италии, в ресторане небольшого отеля в Скарлино, рядом с «дикой розой итальянских прерий» Карлой и ее котом с именем французского рогалика.
Карла смотрела на нее долгим добрым всепонимающим взглядом, тихо позвякивали браслеты на ее запястьях, в камнях крупных колец играли солнечные блики. Старуха пахла кофе и духами, травами и нагретой землей.
А ее бойцовый кот, вылакав блюдце волшебного зелья, сидел рядом на подоконнике, неспешно и тщательно облизывал свои буденновские усы и точно знал, какая опасность грозит Катерине и когда именно случится беда.