Текст: Дмитрий Шеваров
Прежде чем вы прочитаете письмо, я должен сказать несколько слов о его авторе. Марина Захарчук - матушка, жена священника. Но еще и литератор. У нее вышло несколько книг рассказов, публицистики и воспоминаний. По образованию матушка Марина - журналист. Правда, диплома получить не успела. Незадолго до окончания журфака ее исключили из Ленинградского университета за идеологическое прегрешение: Марина вышла замуж за выпускника семинарии. Это было в 1980 году. С тех пор Марина и отец Лука живут в селе Новенькое, где батюшка служит в местном храме, а матушка руководит церковным хором и воскресной школой.
Дорогой Дмитрий!
Это было в середине 1970-х. Я училась в образцово-показательной школе, была старостой класса.
У меня был друг - стоявший на полу неуклюжий приемник-радиола "Рекорд-66". Ночами я растягивалась рядом и крутила ручку настройки.
Однажды сквозь "глушилки" (так назывались искусственные помехи, создаваемые на волнах крамольных радиостанций) в ночном эфире раздался уже знакомый мне красивый печальный голос, поющий под гитару. Незнакомой была песня:
- Когда я вернусь, и прямо с вокзала,
- Разделавшись круто с таможней,
- И прямо с вокзала - в кромешный,
- ничтожный, раешный -
- Ворвусь в этот город,
- которым казнюсь и клянусь...
Рвущаяся из далекого отчаяния, песня пронзила острой болью и мое сердце - болью за тех, кого "выдворяли" (слово-то какое!) с Родины, кто уезжал сам, не выдержав натиска властей и услужливого лая гонителей, болью за Россию и за себя, ничем не умеющую ей помочь.
"Вот как просто попасть в палачи - / Промолчи, промолчи, промолчи!.." Эти слова из его "Старательского вальска" - укор всем нам. Когда мои современники с ностальгическим вздохом вспоминают доперестроечные времена, я не могу понять: неужели забыли это постыдное молчание? Или "колбаса по два двадцать" ценнее, чем возможность не лгать?!
В годы травли поэта кто намеком, а кто и открыто, называя его изменником Родины, ставил ему в вину неславянское происхождение. Забыв, а скорее, не зная, что у Бога "нет ни эллинов, ни иудеев - все равны". Какая земля могла быть ему роднее, чем та, где родился, обрел веру и крестился в Православии? Не случайно же первыми словами, спетыми в изгнании, были:
- Когда я вернусь, я пойду
- в тот единственный дом,
- Где с куполом синим не властно
- соперничать небо,
- И ладана запах, как запах
- приютского хлеба,
- Ударит в меня и заплещется
- в сердце моем...
Не помню, кто принес весть о его гибели. В ту декабрьскую ночь 1977-го в полном безветрии валился снег. Мы сидели на качелях в скверике студгородка, пили купленную в этот неурочный час у таксистов водку и, никого не стыдясь и не боясь, плакали и пели в полный голос:
- Когда я вернусь,
- Засвистят в феврале соловьи...
Он вернулся. Поэт с очень красивым и, как мне всегда казалось, печальным именем - Александр Аркадьевич Галич.
Его имя вписано в мой помянник вместе с именами моих усопших родных и близких.
Марина Захарчук, село Новенькое, Белгородская область
Тетрадь Галича
Последняя песня
- За чужую печаль
- И за чье-то незваное детство
- Нам воздастся огнем и мечом
- И позором вранья!
- Возвращается боль,
- Потому что ей некуда деться,
- Возвращается вечером ветер
- На круги своя.
- Мы со сцены ушли,
- Но еще продолжается действо!
- Наши роли суфлер дочитает,
- Ухмылку тая.
- Возвращается вечером ветер
- На круги своя...
- Возвращается боль,
- Потому что ей некуда деться.
- Мы проспали беду,
- Промотали чужое наследство,
- Жизнь подходит к концу,
- И опять начинается детство!
- Пахнет мокрой травой
- И махорочным дымом жилья...
- Продолжается действо без нас,
- Продолжается действо,
- Продолжается боль,
- Потому что ей некуда деться,
- Возвращается ветер
- На круги своя.
После вечеринки
- Под утро, когда устанут
- Влюбленность, и грусть, и зависть,
- И гости опохмелятся
- И выпьют воды со льдом,
- Скажет хозяйка - хотите
- Послушать старую запись? -
- И мой глуховатый голос
- Войдет в незнакомый дом.
- И кубики льда в стакане
- Звякнут легко и ломко,
- И странный узор на скатерти
- Начнет рисовать рука,
- И будет бренчать гитара,
- И будет крутиться пленка,
- И в дальний путь к Абакану
- Отправятся облака.
- И гость какой-нибудь скажет:
- - От шуточек этих зябко,
- И автор напрасно думает,
- Что сам ему черт не брат!
- - Ну что вы, Иван Петрович, -
- Ответит гостю хозяйка, -
- Бояться автору нечего,
- Он умер лет сто назад...
Александр Галич
Это земля, на которой я родился. Это мир, который я люблю больше всего на свете... это все равно то небо, тот клочок земли, который - мой клочок. И поэтому единственная моя мечта, надежда, вера, счастье, удовлетворение в том, что я все время буду возвращаться на эту землю. А уж мертвый-то я в нее вернусь наверняка.