Текст: Николай Долгополов
Эдвард Сноуден. «Личное дело»
– М.: Эксмо, 2020, пер. с англ. Л. Лазаревой
Сноудена не оценишь по привычному стандарту «плохой - хороший». Сложный характер, переплетенный с еще более неординарной судьбой. Человек, совершивший революцию в тайной войне и вследствие этого попавший в обстоятельства, о которых раньше и предположить не мог. Он был принят у нас, быть может, без распростертых объятий, но и без скрипа зубов. Ему предоставлено право жить во вполне благополучной российской среде, которую он не оценил. Явно дает понять: не нравится.
Но там, где нравится, например, в Париже, а также еще в 26 странах, никто на его открытые призывы дать приземлиться и пожить не откликается и, кажется (нет, без «кажется»), откликаться не собирается.
Дитя компьютерного века, легко освоивший интернет и уже в юном возрасте нащупавший слабые места в компьютерной лаборатории Лос-Аламоса. Том самом наиболее засекреченном в США месте, где Оппенгеймер на блюдечке преподнес президенту Гарри Трумену атомную бомбу. За военные и первые послевоенные годы туда с трудом проник единственный советский (почувствуйте разницу - именно советский, а не местный) разведчик-нелегал. Преданные нам американцы, англичане, канадцы и один гениальный немец Фукс похищали оттуда атомные секреты с риском для жизни. А юнец-школьник Сноуден в наши времена прорвался в святая святых лишь с помощью своего компьютера.
Сноуден без особых стеснений именует себя талантом.
Обычно за гениев это делают другие. Но Эд знает себе цену. Он дитя своей страны, и в этом нет абсолютно ничего плохого. Он мыслит так, как учили мыслить. И когда 11 сентября 2001 года по Америке ударили террористы, Сноуден, подчиняясь искреннему порыву защитить страну, пошел добровольцем в армию.
Именно «армейская» глава показалась лучшей. Жутчайшая муштра, безжалостность сержантов к новобранцам заставляет думать, что наша дедовщина здорово отстала от американской. И одновременно жгучий интерес: неужели молодых GI (рядовых) учат так круто, не заботясь о здоровье, устраивая им ежечасные тесты на выживаемость. Если так, то о несколько снисходительном, в некоторых государствах прочно укоренившемся отношении к армии США, как сборищу толстяков и хлюпиков, надо поскорее избавляться.
Здесь Сноуден - может, впервые - почувствовал властную ложь. Его, получившего тяжелую травму, вынудили уйти. Обманули, не дав медицинской страховки. Это то же самое, если бы у нас выбросили с работы 60-летнего, не наградив пусть скромнейшей, но все же пенсией.
Но Сноуден знал, что идет не в солдаты. Закончив курс новобранца, он чуть не автоматически попадал бы в спецслужбу. Не ту, что с кинжалом и с отрывом от слежки-наружки. Его ждал компьютерный шпионаж. И всяческими обманными и не обманными путями Эд туда прорывается.
Интереснейший рассказ о том, как идет проверка кандидатов. Их досье почти год тщательнейше изучается. Подозрение, навет, ошибка - и о работе в ЦРУ или чем-то подобном придется забыть. Но Сноуден чище младенца. Кстати, его разведенные папа с мамой тоже потрудились на секретные службы. В Штатах такая семейственность поощряется. Хотя не только в США.
И пошло прозрение. Того, о чем Сноуден почему-то (вероятно, из-за наивности) не подозревал. Бесило, что всюду были подставы. Полуфиктивные фирмы, никакого отношения к АНБ, ЦРУ и т.д. официально не имеющие, вовсю рекрутировали будущих шпионов, получая от этого огромные деньги, словно спортивные агенты за футбольных или хоккейных звезд. Об этом у нас известно немного. Теперь будем знать.
Как и о том, что зафрахтованный товар работает хорошо, держась за место.
Даже штаб-квартира ЦРУ в Лэнгли - лишь глянцевый фасад, прикрытие для сотен и тысяч фирм и фирмочек, где работает на деньги налогоплательщиков могучая армия разведчиков всякого рода. Эта громада расползлась по миру. Она жестко, сугубо вертикально управляема.
И - вот оно, без шуток, главное! - накрыла своим колпаком миллиарды людей со всех континентов. Не только своих граждан, чтоб не шалили. И не «этих русских с китайцами», записанных во враги Америки. Всех, всех, всех, включая близких союзников и давних друзей. Тут Сноуден окончательно пробудился от спячки.
Я не буду рассказывать, как он передал через журналистов все свои изыскания на эту грязную тему. Если совсем честно, то об этом, об этой грязи, все знали. Но не все верили. И даже особо посвященные, возможно, не до конца представляли масштаба вселенского колпака. Теперь, с признаниями Сноудена, сомнения отпали.
Он, простите за сравнение двух несопоставимых личностей, совершил в собственной специфической области то, что сделал великий Александр Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ». Солженицыну поверили, хотя о многом знали и без него. Информация Эдварда Сноудена настолько всеобъемлюща, что все сомнения сметаются как атомной бомбой.
Позвольте, я опишу личные ощущения после этой книги так. Ты в благословенном городе Нью-Йорке, в благоухающей Голливудом Калифорнии или в пропахшем навозом штате Айова… Встаешь, зеваешь, подходишь к зеркалу. И все. Точка. Ты еще не взялся за телефон, смартфон или комп. Но ты уже под колпаком. И накрыт настолько, что не найти ни единой щели, чтобы спастись от прослушки, наблюдения, присутствия невидимого грозного ока. Ты просвечен насквозь, и диагноз рентгенолога ничто по сравнению с тем, что видит и замечает в тебе кто-то, кого никогда не увидеть - не узнать. С ним нельзя объясниться и опровергнуть: ему это не нужно. Он о тебе знает все, а ты о нем - ничего. И никогда не узнаешь, настолько он всемогущ и всепроникающ.
Вот в чем сила книги. А в чем сила Сноудена? Меня эта сила (или все-таки слабость?) не просто настораживает, а раздражает. На четырехстах с лишним страницах книги «Эдвард Сноуден. Личное дело» ни словечка благодарности давшим приют в трудную минуту, которая растянулась на длинные шесть лет пребывания. Эдвард трогательно благодарит свою любовь «Л.» - Линдси, приехавшую к нему в Россию. Журналистку Сару Гаррисон, пытавшуюся помочь найти, но так и не нашедшую ему постоянного пристанища. «Чрезвычайно смелого консула Эквадора в Лондоне Фиделя Нарвеза», раздобывшего для него важные документы. На последних двух с половиной страничках, обозначенных как «Благодарности», названия многих организаций и фамилии десятков людей. Среди которых ни единой на «-ов» или на «-ко».
Лишь о своем адвокате Анатолии Кучерене мистер Сноуден пишет уважительно. Зато буквально размазал неизвестного ему седовласого чекиста, сообщившего «гостю» во время пересадки в Москве на Кито, что паспорт Эдварда Сноудена аннулирован во время его перелета из Гонконга в Шереметьево, которое он тогда считал просто транзитной точкой. И впечатление, что виноват в этом не Государственный департамент США, а представитель российской спецслужбы.
А ведь благородное разрешение обосноваться в России больше чем на пятилетку стоило нашей стране немало.
На весы попали и отношение президента США к своему гражданину-беженцу, и параноидальная страсть соотечественников Трампа еще жестче ущемить нас - и из-за Сноудена тоже - в санкциях.
Понимает ли это талантливый компьютерщик? Да, он сыграл в свою честную игру со всеми, кто таил мерзкие американские секреты. Но кто протянул ему руку помощи в трудный момент? Какая страна рискнула навлечь на себя барский североамериканский гнев? Все страны вели и ведут себя с вассальской безупречной послушностью.
Еще одно, что задело. Сноуден откровенно признается: когда ему что-то надо купить в магазине, он просто тычет в товар пальцем. Слушай, парень, так далеко не уехать. Или так не уехать из не нравящегося далека. Любое длительное, пусть и вынужденное пребывание в чужой стране заставляет взяться за ее язык. Это определенный знак уважения. Тут не о России речь, о любом из двухсот государств, где местные всегда поощряют потуги иностранца попытаться пообщаться на их родном.
Знавал и знаю тех, кто, многое для нашего государства сделав, вынужден был бежать из своих обжитых, уютных стран в советский неустроенный быт.
Ох, насколько было сложно прижиться. И самой жесткой преградой вставало порой не качество жизни, не морозы, а труднейший язык. О него уже во взрослые свои годы разбивали зубы и мечты об относительно безболезненном вхождении в чужую действительность многие сильные, да что там сильные, даже героические люди. Страдал, пока не встретил свою Руфину Ивановну, разведчик-англичанин Ким Филби. Так и не освоил русский Герой России Морис Коэн, добывший для нас с женой Лоной секреты атомной бомбы. Отчаялся выучить нашенский талантище из «кембриджской пятерки» Гай Берджесс. И лишь другой его коллега по разведке и Кембриджу Дональд Маклин вгрызся в язык так, что тот поддался, и Дон даже сложнейшие научные статьи писал по-русски, получив боевой орден за разведку и трудовой - за исследования в области международной политологии… Пришельцу Сноудену не до этого.
Несколько лет назад на длинном телевизионном диспуте Анатолий Григорьевич Кучерена и я буквально схлестнулись с Владимиром Вольфовичем Жириновским. Тот поливал Сноудена. Кучерена его опровергал.
Я, превратившись в адвоката, пытался биться за героя-американца. Сейчас, после прочтения книги, делать этого точно не стал бы.
А вот книгу прочитать надо бы. Что и сделал, подавив в себе неприязнь к автору. И воздав ему долю уважения.