#Писательдома

Текст и коллаж: ГодЛитературы.РФ

1. В Москве и по всей стране вводятся все более строгие карантинные меры, чтобы предотвратить распространение сами-знаете-чего. И хотя без шашлыков на минувших выходных не обошлось, нас радует, что большая часть наших сограждан - люди сознательные и умеют проводить досуг не только на природе, но и дома. Ведь, как писал классик, "Ничего не может быть приятнее, как жить в уединении, наслаждаться зрелищем природы и почитать иногда какую-нибудь книгу…"

А вот как в самоизоляции занимают себя писатели, решили выяснить "Редакция Елены Шубиной" и Государственный музей истории российской литературы имени В.И. Даля, а мы взялись им в этом помочь: все вместе мы запускаем акцию #писательдома.

Вы тоже можете выкладывать цитаты писателей, как современных, так и классиков, о домашнем досуге; отмечайте наши аккаунты в социальных сетях, а мы будем все это репостить. Давайте докажем всем, что дома можно не сидеть как в тюрьме, а полноценно жить!

Наглядно показываем читателям, как современные писатели проводят дома дни напролет — в параллели с тем, как этим же занимались классики русской литературы.

Акцию поддержал Американский кабинет Иосифа Бродского:

«Два зеркальных шкафа и между ними проход — с одной стороны; высокое зашторенное окно точно в полуметре, над коричневым, довольно широким диваном без подушек — с другой; арка, заставленная до мавританской кромки книжными полками — сзади; заполняющие нишу стеллажи и письменный стол с "ундервудом" у меня перед носом — таков был мой Lebensraum. Мать убирала его, отец пересекал взад-вперед по пути в свой закуток; иногда он или она находили убежище в моем потрепанном, но уютном кресле после очередной словесной стычки. В остальном эти десять квадратных метров принадлежали мне, и то были лучшие десять метров, которые я когда-либо знал.

<...>

Поразительно, что они никогда не скучали. Уставали — да, но не скучали. Большую часть домашнего времени они проводили на ногах: готовя, стирая, крутясь по квартире между коммунальной кухней и нашими полутора комнатами, возясь с какой-нибудь мелочью по хозяйству. Застать сидящими их, конечно, можно было во время еды, но чаще всего я помню мать на стуле, склонившуюся над зингеровской швейной машинкой с комбинированным ножным приводом, штопающую наши тряпки, изнанкой пришивающую обтрепанные воротнички на рубашках, производящую починку или перелицовку старых пальто. Отец же сидел, только когда читал газету или за письменным столом. Иногда по вечерам они смотрели фильм или концерт по нашему телевизору образца 1952 года».

(Иосиф Бродский. «Полторы комнаты»)

Александр Архангельский и его собака Фекла на самоизоляции:

Моя любимая новелла - «Хозяин и собака» Томаса Манна.

«Поднявшись на крыльцо, я еще раз оборачиваюсь к нему, и по этому знаку он в два прыжка взлетает на ступеньки и, опираясь передними лапами в дверь, тянется ко мне, чтобы я на прощанье похлопал его по плечу. "Завтра опять пойдем, Баушан, – говорю я ему, – если только не придется ехать в город", – и спешу в дом, чтобы стащить тяжелые башмаки на гвоздях, потому что суп уже давно на столе».

Мне завтра в город явно ехать не придется; мы с громкоговорящей собакой Феклой заперлись за городом, на Икше. Я только что сдал в типографию книгу «Русофил. История жизни Жоржа Нива, рассказанная им самим» и пишу роман, а Фекла меня выгуливает.

К акции присоединился Музей Анны Ахматовой:

О домашних привычках Анны Ахматовой вспоминает Ирина Николаевна Пунина: «Анна Андреевна любила проводить большую часть утреннего времени или первой половины дня обычно не выходя никуда за пределы комнаты. Но потом, когда возникало какое-то интересное предложение: звали ли ее на вечер в Пушкинский Дом или в Союз поэтов (так тогда назывался Союз писателей) – она довольно быстро вставала. У нее была энергия и быстрота сборов. Даже в поздние годы она говорила, что ей нужно «восемь солдатских минут», чтобы быть готовой к выходу.

<...>

Если говорить о том, как работала Анна Андреевна... Мне очень трудно представить себе ее сидящей за письменным столом или вообще за каким бы то ни было столом. Если она не занималась со мной, то со своими тетрадями, блокнотами, книгами, в постели лежа, писала или читала. На книгах, которые она читала, она делала обычно пометки и иногда даже писала целые стихотворения или стихотворные строчки. Если приходившие к ней гости заставали ее в постели, а иногда, чтобы отказаться от посетителей или от собственных нежелательных визитов, она сказывалась больной. Домашние, конечно, хорошо знали это обыкновение, Гумилев и Николай Николаевич поэтому иногда несколько иронически говорили о ее болезнях».