Текст: Андрей Цунский
Многие школьники 70-х с замиранием сердца ждали, когда же начнется «следующая серия многосерийного фильма грузинских кинематографистов «Берега». Фильм снят по роману грузинского писателя Чабуа Амирэджиби». Утром его повторяли для тех, кто работал в вечернюю смену. Если болеешь – учишь кино наизусть. Так он стал и советским классиком. Сегодня, 18 ноября, у Чабуа Амирэджиби – день рождения. Пошел его юбилейный – сотый год.
- «Моя манера писания примерно такая: когда я продумал и мысленно представил мою будущую книгу от начала и до конца, я начинаю писать фрагмент, которым при этом ее как бы описываю. Это может быть даже и окончание. Написав его, я откладываю в сторону и, если за это время не требуется написать другой отрывок, я возвращаюсь к написанному через некоторое время. Делаю кое-какие исправления, а бывает, что и выбрасываю написанное. А бывает, что написанное не нуждается в исправлениях. Вот почему мне потребовалось 10 лет, чтобы написать одну книгу. Должен также заметить - для того, чтобы нарисовать в воображении книгу, необходима вся моя прожитая жизнь. Я пишу о том, что знаю. А то, что я знаю, это иногда называется "жизненным опытом" и тем, что я о нем думаю».
- Чабуа Амирэджиби
Биография
Когда биография писателя - сама по себе роман, а повороты ее сюжета ни один из специалистов по приключениям и выдумать не смог бы... Ну как еще проще писать о таком авторе? Коротко расписал события из чужой биографии, тут и читатель доволен. Он не знал. Ему интересно. Он даже делится прочитанным с домашними. «Это про этого, ну писателя... еще было кино по телеку, куча серий! – Точно, там еще такой красивый мужик... ай, да хватит, дай хоть помечтать! – У него фамилия из всего алфавита трижды подряд, не выговоришь... А! там еще официантку заставили раздеться в трактире... – Ну, это ты уж конечно запомнил!»... Ей-богу, ради такого не стоит писать вообще.
Можно сдобрить частную биографию большой историей. Это делают по-разному. Кто-то очень разумно и правильно. А кто-то... В одном из материалов о Чабуа Амирэджиби встретил такие слова: «1956–1957. Начало писательской деятельности в лагере, когда это было разрешено». Окстись, человече! Когда кому и кто разрешал «писательскую деятельность» в советском лагере?! Игоря Мироновича Губермана спроси, он тебе скажет в двух словах. Хотя, скорее даже в трех. Вообще никто на «писательскую деятельность» разрешения не спрашивает. Ни у кого. И тем более такая глупость не пришла бы в голову Чабуа Амирэджиби... Если интересно читателю, чем я возмущен – пусть сам ознакомится с биографией Чабуа батоно. Да, в одном издании встретил я слова «якобы участвовал в подпольной организации «Белый Георгий». Да вот ни разу не «якобы»! Именно что участвовал. Да, в подпольной. И в антисоветской. И не стыдился. И товарищей не выдавал, чем особенно разозлил обвинителей. А вы правда, почитайте о нем. Нам всем давно пора смотреть на примеры истинного достоинства – без посредников. Уж тем более – без интерпретаторов.
География
Есть на свете загадочная одна страна. Хорхия для испанцев. Иверия – для греков. Гурган для персов. Гурджистан. Джорджия... Для тех, кто там живет, она называется – Сакартвело (საქართველო). А мы зовем ее Грузия, и так она вошла в нашу литературу, в культурный код, в генофонд. Если бы не было Грузии – ее следовало бы придумать, вот только без грузин придумать ее было бы некому.
Как бы ни сложилась жизнь – мы Грузию любим и без нее скучаем. И это не скука в медленном поезде. Это печаль по сестре, которая теперь живет своим домом. Точно не чужая, она пустит к себе в гости, выручит в беде. Другое дело, что она не станет слушать, если полезешь к ней с советами. И выставит на улицу, если припрешься без спроса в неурочный час. Для этого в ее доме есть много гордых и суровых детей – не забалуешь.
А есть еще одна страна. В этой стране жил удивительный герой – Туташха. По сравнению с его трагедией Гамлет решал, кому быть в коммуналке ответственным квартиросъемщиком.
- И смутился тогда Туташха, ибо не знал он, как внести мир и покой в сердца. И сказал он в смятении:
- – Не ведаю, что творю – зло или добро. Сложу же руки на груди и призову силу свою к бездействию.
- И отвернулся от народа своего, перестал слушать стенания его.
- Ибо не был он богом.
А была еще одна страна – вроде бы Грузия, вроде бы и часть российской империи – а не совсем. В ней жил Дата Туташхиа. И его двоюродный брат Мушни Зарандиа. Не могут ужиться вместе герой и полицейский. Вот и получилась из этого книга. И, как оказалось – книга великая. Но не этот конфликт сделал ее великой. Будь так, степень величия национальных литератур определялась бы количеством полицейских на душу населения.
Геометрия
- В протоколе его допроса было записано: «Сердце мне подсказало, что я вижу его в последний раз».
- Ч. Амирэджиби, «Дата Туташхиа»
Один известный человек сравнил роман «Дата Туташхиа» с грузинским застольем, где поднятые в романе темы – блюда на пиршественном столе. Ну что ж – аналогия не хуже других. У нас вообще Грузию раньше узнают по вкусу еды, потом по головокружению от вина, а уж только после этого проникаются песнями. Ладно, пир так пир. Действительно, в романе есть что посмаковать и есть чем напитаться. И даже чем опьянить голову. Только сами по себе песни даже в самой набитой голове не зазвенят...
Форма, в которой написан роман, скорее напоминает композицию уголовного дела. Есть главный герой – с точки зрения властей, преступник, – а все сведения о нем даны со слов других людей. Тех, кто его любил, ненавидел, кому он мешал или кто на него надеялся. И этот прием, с одной стороны, позволяет автору дать удивительно точный, как бы с нескольких камер снятый портрет – а с другой, не дает и читателю заскучать. Книга, полная философских размышлений, читается на одном дыхании. И это несомненный признак мастерства автора. Умные мысли приходят в самые разные головы – а головы даны людям, чтобы фильтровать их не только по размеру и соответствию обычным запросам. Композиция романа – это всегда геометрия, причем неэвклидова, и пространство на бумаге становится во много раз интереснее.
Антропонимика
По сравнению с настоящей Грузией, Сицилия – пустынная местность, где люди лишь понаслышке знают о существовании соседей. Мне всегда было интересно, как придумывал фамилии для своих героев Чабуа Амирэджиби? Ведь употреби хоть какую-то для отрицательного героя – и найдется однофамилец, пусть даже в далеком прошлом – родственники немедленно поднимут восстание! Сочетание имени и фамилии по звучанию тоже может породить обиды. Почтмейстеры Гоголя по сравнению с возмущенными грузинами – просто дети. К тому же имена могут быть очень даже длинными и информационно насыщенными. Того, кто попытался привести их к стандартному звучанию, уже называли тираном, грузиноненавистником и даже почему-то «Киракосом первым».
Некогда самому Амирэджиби пришлось скрываться от милиции под фамилией Георгадзе. Жить с таким паспортом. Жениться. Отзываться на нее. А между тем, среди людей по фамилии Георгадзе были и епископ, и расстрелянный уже к тому времени историк, и замглавного редактора газеты «Заря Востока», которому ещё предстояла большая карьера, и будущий секретарь ЦК... Если знаешь, что в таком положении ответить на вопрос «А вы из каких Георгадзе будете, батоно?», то, наверное, не так уж и сложно ответить «Каких Зарандия (Квалтава, Швангирадзе, Саганелидзе и так далее) вы имеете в виду?» Хотя скорее – просто так же сложно, и требовало умения.
Представьте, как сложно жить человеку с фамилией, которая известна с начала девятого века и означает должность при царском дворе. «...моя бабушка Сопио Магалашвили-Амирэджиби, мой дедушка - Георгий Амирэджиби, мои родители и моя наставница Мелания Медзмариашвили-Гвелесиани, бабушка академика Гурама Гвелесиани. Госпожа Мелания была выпускницей Сорбонны по специальности педагогика. Как случилось, что я оказался в её семье? Я был очень озорным мальчишкой, и мои родители уговорили "тётю Мелашу" взять меня в свой дом и она, в конце концов, согласилась. Почти в каждом интервью я подчёркиваю, как много этот человек вложил в формирование личности Чабуа Амирэджиби».
Упомяни в Грузии любую фамилию – и память целого народа выдаст происхождение и семейные тайны, все подвиги и грехи предков, добрые дела и злые, хорошие и скверные поступки. В этом отношении Грузия раньше многих стран начала жить, как в эпоху интернета.
...Сложнее было только Дате Туташхиа – у него и вовсе фамилия бога. Однако вам вряд ли удастся разыскать книгу о похождениях Туташхи в обществе Арамази, Очокочи или Пиркуши и других богов древнегрузинского языческого пантеона. Кстати, по-мегрельски Туташха означает просто – «понедельник». Первый день. Правила игры для читателя и жизни для героя создает автор.
Кинематография
Прочитав роман «Дата Туташхиа» и посмотрев фильм «Берега», зритель может задаться вопросом. Что фильм удался – говорит хотя бы тот факт, что сотни тысяч детей во дворах целого Советского Союза играли в «Дататуташхию». Можно сказать, конечно, что детям хоть что покажи, они засмеются, а уж при дефиците детского кино... Тем не менее, что-то я не припомню детей, игравших в Буратино, в господи прости, Женьку Столетова (кроме артиста Игоря Костолевского), или там – Петрова и Васечкина (о неудачных примерах вообще лучше не вспоминать).
В «Робингуда» – играли. Во мстителей. В Штирлица. И в Туташхию.
В фильме есть прекрасные актеры, истории показаны те же, и Грузия настоящая. Но тот, кто читал книгу, к фильму относится, скажем, менее трепетно. Хотя и сценарий написан тем же автором! И режиссер – не с улицы пришел. И актеров не по случаю приглашали. Фильм сам по себе хорош...
Но как передать на пленке полный портрет такого человека:
Видно, в вестибюле Грузинского архивного управления вывесили афишу, на которой изображена моя физиономия, а под физиономией надпись, оповещающая всех, что в течение восьми месяцев я действительно был тайным агентом кавказской жандармерии. Да, я служил, и о сем факте я неизменно упоминаю во всех автобиографиях и анкетах, которые мне приходится заполнять. Не так давно послали меня в Коста-Рику, на Всемирный конгресс гельминтологов. В анкете я написал, что восемь месяцев служил тайным агентом. Мне сказали – вычеркни. Я – ни в какую. Не вычеркнешь – не поедешь. И все равно я не вычеркнул. Вот так! Если и правда существует такая книга, хорошо бы в ней еще записать, что я был исключен из Московского университета за революционную деятельность, что до первой мировой войны дважды был арестован и три года провел в оренбургской ссылке. И добавить можно, что я член-корреспондент нашей академии и с моими трудами знакомы все гельминтологи мира. Что-нибудь в гельминтологии вы смыслите?.. Ну, тогда хорошо. Должен вам доложить, что по поводу моей службы в жандармерии ко мне приходили не раз, и еще придут, я отлично это знаю. А вот моими отношениями с Датой Туташхиа еще никто не интересовался, никто не приходил. Вы первый пожаловали. Я вам говорю, приходили и еще придут. А раз так, я должен всех вас встречать в состоянии полной мобилизационной готовности.
Без этих деталей, без подробностей, без почти протокольной точности мы получаем фильм «про что у Чабуа Амирэджиби роман». Согласен – фильм отдельное произведение. И удался. И дети в «Туташхию» играют!
Что ж, только ради денег и славы создавался фильм? Кстати, и то и другое писателю никогда не мешало, а снискать их не считается предосудительным.
Но все же фильмы снимают именно что ради детей. Тогда они прочтут книгу, когда повзрослеют. Не все, конечно. Но они продолжат жизнь главного героя тогда, когда автору уже не будет дела ни до славы, ни до денег. Чабуа Амирэджиби перестал о них думать задолго до смерти. Кстати, сам он говорил так: «Книга должна быть так написана, чтобы читатель выключил телевизор». Это правильно. У самого Чабуа Ираклиевича есть еще два романа, не говоря о рассказах и повестях. Телевизор и правда только мешает. Разве что снова покажут «Берега»? Ну так на то есть интернет.