Текст: Борис Кутенков
Вначале – о мемориальных текстах. В майском «Знамени» – архивная публикация неизвестных стихотворений Геннадия Шпаликова, подготовленная Владимиром Орловым. «…стихотворения, написанные в последний период жизни, когда Шпаликов фактически не имел собственного угла, собранные и переданные после смерти автора Юлием Файтом в Музей кино (фонд 204), а также стихи, сохраненные Эллой Корсунской (там же, фонд 91), до сих пор опубликованы не полностью. Надо отметить, что за 1973–1974 годы написана почти половина от общего объема стихов Шпаликова — они записаны на бланках телеграмм, на случайных листах, в черновых общих тетрадях и иногда с трудом поддаются реконструкции». В стихах – лаконизм обречённости, сдержанно повествующей о поэтике последнего слова:
- Мне осталось дело вдовье —
- В окна синие смотреть.
- Во всемирный день здоровья
- Хорошо бы помереть.
- И погибну не от пьянства,
- А шагну я, не спеша,
- В безопорное пространство
- С [нежилого] этажа.
- Не спасёт меня и клумба,
- И не выручит сугроб.
- Посреди родного клуба
- Установят вдовий гроб.
Colta представляет большое собрание фрагментов дневников и черновиков разных лет поэта и эссеиста Олега Юрьева (1959–2018). О природе поэзии (вечная для Юрьева тема – и предмет его рефлексии до конца жизни):
«Стихи должны происходить только здесь, может быть только очень изредка там, как передышка. Но здесь — так, чтобы это “здесь” постепенно переставало ощущаться. Географию необходимо пережить быстро, иначе останется след экзотизма или туризма как в большинстве зарубежных стихов Бродского. “Там” — нельзя, т.к. и самое простое и самое расслабляющее, и результат то же сужение, излагательность. Возможно ли соединить “здесь” и “там” в пространстве стихов. Если возможно, то желательно. Точнее, это и должно происходить, в моем случае, иначе уже будет другой автор, если вообще автор…» О культуре и модернизме: «Культура — строящаяся башня. Чем выше, тем больше у строящих сомнения — не Вавилонская ли она, эта башня; и не близка ли она к завершению. Модернизм — это трагедия строителей высоких ярусов. Кто этой трагедии не переживает — не может считаться и называться авангардистом, модернистом и т.д. Он строит рядом, а не на участке…»
7 мая исполнилось 20 лет со дня ухода Бориса Рыжего. В майском «Урале» – блок материалов, посвящённых юбиляру. Воспоминания поэта и литературного критика Елены Севрюгиной о встрече с Рыжим: «Он ещё так увлекательно рассказывал. Как будто выговориться хотел. Не думаю, что в жизни ему было не с кем, но тут незнакомый человек — с ним всегда проще обо всем, даже о личном. Мне даже льстило в какой-то степени — не часто же удостаивают вниманием похожие на Блока поэты. Энергетика у Бори была особая — что-то такое мрачное, байроническое, в сочетании с цинизмом и блоковской отрешённостью. Девчонкам такие парни нравятся — особенно романтическим…» Татьяна Арсёнова и Алина Темлякова — о кинематографичности стихотворений Рыжего: «…приемы поэтической “кинооптики” участвуют не только в организации визуального плана стихотворений Бориса Рыжего, почти буквальной «зримости» для читателя рисуемых в них ситуаций. Они работают и на решение той индивидуальной метапоэтической задачи Рыжего, что не без самоиронии была сформулирована им в стихотворении 1997 года: найти “слово поэзии, что убивает мрак”».
В новой «Лиterraтуре» — мемориальная подборка трагически погибшего Славы Рачинского (1995–2017), с редакторскими предисловиями Максима Дрёмова и Евгения Никитина. Евгений Никитин: «…в этих текстах субъект и пространство, тело и пейзаж могут меняться местами, антропоморфизироваться и овеществляться, собираться и распадаться. Всё это вещи, которые возможны только в поэзии и, отчасти, в мультипликации. Я благодарен, что друзья Славы Рачинского сохранили для нас эти замечательные стихи».
- двадцать один — это клемма в боку и датчик
- который светится и звучит только тогда
- когда сам ты светишься и звучишь
- а все остальное время
- он мёртвый
- двадцать один — это сладкий машинный выхлоп
- от которого даже деревья
- падают в летаргию
- это не ты и не мог быть ты
- и даже не кто-то другие
Там же Ольга Девш пишет о «современных типических персонажах в критике»: «читатель-ненавистник», «солидный читатель», «читатель-простец» и «читатель-друг» (апеллируя к терминологии и Салтыкова-Щедрина, и Гумилёва, и переосмысляя её).
21 мая исполнилось 100 лет со дня рождения Андрея Сахарова. На «Полке» Александр Архангельский рассказывает о нём как о писателе: «Литературное дарование — последнее, о чём упоминают в связи с академиком Сахаровым. Хотя объём написанного им велик, а качество текстов не ставится никем под сомнение. Более того, последние месяцы он полностью отдал писанию. Утром 14 декабря 1989 года положил на стол жене только что законченное предисловие к книге “Горький, Москва, далее везде” и эпилог к “Воспоминаниям”, вечером сказал, что хочет ещё посидеть за столом, внести правку в текст “сахаровской” Конституции. Через час его не стало…»
Вышел журнал «Искренковские чтения», составленный участницами Московского женского музея по итогам конференции об одной из наиболее ярких представительниц андеграунда 80-х и первой половины 90-х – Нине Искренко (для приобретения номера можно писать координатору проекта, Любаве Малышевой). В журнале – воспоминания о поэте, материалы Искренковских чтений и множество интервью с их участниками (в диапазоне от главного редактора журнала «Формаслов» поэта Анны Маркиной – до звезды «сетевого» пространства Стефании Даниловой; от небезызвестного общественного деятеля, поэта Евгения Бунимовича – до литературного критика, культуртрегера Людмилы Вязмитиновой).
Но предоставим слово поэту и критику Марине Гарбер. О «дискриминационном» подходе в искусстве: «Меня заинтересовали Искренковские чтения, потому что они посвящены поэзии конкретного нравящегося мне поэта; то же касается любых других чтений: цветаевских, ахматовских, пастернаковских… Я, в целом, против создания обособленных сообществ, специально направленных на сужение общего поля, будто женщины (или, скажем, евреи, эмигранты, геи и т.д.) неспособны работать наравне с мужчинами (христианами, поэтами метрополии, гетеросексуалами и т.д.)
Равенство исключает подобное утрированное акцентирование второстепенных характеристик, ибо подразумевает творческий паритет пишущих: в истории остаются лучшие имена, а не лучшие представители пола, расы, вероисповедания». О присутствии женских имён в русской литературе: «…не бесправными ''лошадками'', а бесспорными лидерами видятся мне Наталья Иванова, Ольга Балла, Ольга Ермолаева (''Знамя''), Мария Галина (''Новый мир''), равно как и редакторы и сотрудники российских сетевых изданий: Наталья Полякова, Евгения Риц, Ольга Девш…
Перечислять женские имена в современной русской литературе можно очень долго. Вопрос о присутствии женских голосов кажется несколько наивным, сродным тому, как если бы при посещении художественной галереи мы спросили куратора выставки: был ли использован в представленных полотнах, скажем, зелёный цвет?..» О Нине Искренко: «Боль без смакования обиды, чувственность без сентиментальной жалостливости, сила без агрессии, ирония без циничной жёсткости и, безусловно, любовь, одновременно исключающая как всепрощение, так и самоуничижение, – это и есть, на мой взгляд, искренковский баланс».
Новый проект на сайте Pechorin.net – обозрение толстых журналов в несколько непривычном формате (один критик – об одном номере). Олег Демидов о январском «Новом мире» и публикации Владимира Березина: «Продолжает настраивать читателя на правильный лад Владимир Березин с очерком о жизни и творчестве Бориса Житкова: там и дружба с Чуковским, и жизнь в Одессе, и писательская среда, и анализ текстов. И всё это не омрачает даже непростая история писателя и его жены, которую он упрятал в сумасшедший дом (главное безумие женщины — в умопомрачительной ревности!)».
Елена Сафронова о январском «Урале», «всеохватности» «толстого журнала» как культурного феномена и новой рубрике: «Юрий Казарин подготовил для поэтов – авторов “Урала” – несколько общих вопросов. Они простые – когда вы начали писать стихи, ваши любимые авторы, ваши любимые тексты, – но, отвечая на одни и те же вопросы, люди словно бы говорят о разных вещах и раскрываются с неожиданных сторон. Два вопроса все же каверзные: о верлибре и о предназначении поэта. В первом номере рассуждали о столь возвышенных предметах Ольга Седакова, Алексей Алёхин и Андрей Тавров». Продолжим следить за обновлениями рубрики.
В майском «Новом мире» – статья Ирины Сурат о книге Ольги Седаковой, посвящённой Сергею Аверинцеву, легендарному филологу и духовному учителю поэтессы. О мышлении Аверинцева, которое «…было уникально. Я ощутила это в 17 или 18 лет, когда, собственно, и услышала впервые Сергея Сергеевича – он выступал у нас в гуманитарном корпусе МГУ с лекцией о воззрениях Пико Делла Мирандола. Из всей лекции я запомнила лишь одно: если спорят сторонники полярных мнений, то истина не посередине, как может кому-то казаться, – она в другом месте. Только по прошествии времени я смогла для себя это доформулировать: дихотомическое мышление опирается на готовые, уже существующие представления и обобщения – на этой плоскости истина не живёт». О ценности книги: «Книга Ольги Седаковой о Сергее Аверинцеве возводит мосты над “реками невежества'' (выражение Аверинцева. – Б. К.) – она возвращает нам образ филолога во всей возможной его полноте и представления о филологии, какой она была и может быть».
На «Полутонах» – большая подборка Романа Шишкова (мою рецензию о них и обсуждение см. здесь).
- Я нашёл тебя, тень моего отца.
- Ты сидела на белом подоконнике,
- Болтала ногами.
- Я попытался ненадолго совпасть с тобой,
- Но ты не захотела быть мне послушной
- и убежала по гулким лестницам вниз.
- А я потом ещё долго плутал между красных заборов,
- Выискивая себя.