Текст: Дмитрий Шеваров/РГ
Эту ошибку обнаружила барнаульский журналист и краевед Светлана Михайловна Тирская. Вот что она рассказала в своем письме.
"Здравствуйте, Дмитрий!
Я давно ищу следы сотрудников нашей газеты "Алтайская правда", репрессированных, погибших на фронте. А поскольку журналисты "Алтайки" трудились также в "Сталинской смене" и "Юном сталинце", изучаю их тоже.
В "Юном сталинце", в мартовском номере 1941 года, я обнаружила стихи, подписанные так: "Гоша Беков, воспитанник Каменского детдома № 1".
Стихотворение Гоши, напечатанное на литературной странице, разительно отличалось от всех других пионерских виршей, написанных в духе "взвейтесь - развейтесь". Оно никак не отпускало меня...
Я нашла родных Гоши. У них сохранились групповая детдомовская фотография, две справки, маленькая самодельная книжечка - в нее Гоша вписывал сложные слова. Как особую драгоценность хранит племянница Георгия Бекова Евгения Александровна Пашинина две зеленые тетради "для стихописания".
- Гоша очень много читал, - рассказывает Евгения Александровна, - после того как восемь классов окончил, его оставили воспитателем в детдоме. И мама, и бабушка всю жизнь плакали по нему. Мама жалела, что не сберегла его книг - в войну отнесла их на рынок, чтобы хлеба купить...
Последняя строфа из стихотворения, которое Георгий посвятил любимой девушке. Стихи написаны ровно 80 лет назад - 25 ноября 1941 года.
Гошу призвали в 1942-м. После 110 дней учебки он прибыл в 172-й стрелковый полк 13-й стрелковой дивизии.
В донесении о безвозвратных потерях читаем: "...убит во время боевой операции... похоронен в районе Невской Дубровки". В графе "Адрес местожительства" стоит прочерк, в графе "Ф.И.О. жены или родителей" указано: "Родственников нет".
Но родные у Гоши были - в Камне-на-Оби, в детдоме, оставались сестра Таисия и брат Анатолий. И мать Дарья Степановна была жива!
- Она отбывала срок где-то на Севере, - вспоминает Евгения Пашинина. - О заключении не рассказывала. Порой спросишь, а бабушка в ответ: "А, на молоканке работала!" И все.
В доносе на Гошиного деда Ивана Андреевича написано: "...имел наживу, улучшал свое хозяйство". Пострадала вся семья. Отца и деда Гоши расстреляли в один день в сентябре 1937-го. Дарье Степановне дали восемь лет лагерей. Ребятишек (Гошу, Таю и Толю) определили в Каменский детдом.
Младший сержант Георгий Беков погиб 23 января 1943-го. В тот год ему бы исполнилось 20 лет..."
Последняя тетрадь
Другу
- Не изливай свою печаль,
- Не изливай свои страданья -
- Друзья глухи, им вас не жаль,
- Им чужды разочарованья...
- Храни недуги, как цветы,
- Как ласки девушки стыдливой,
- Как формы милой красоты,
- Как умиленные порывы...
- Скрывай их боль в груди своей,
- Не выдавай их в юном взоре,
- И в круге радостных друзей
- Их обходи при разговоре.
Лирическое
- Люблю я, выйдя на крыльцо,
- Дышать прохладой предрассветной
- И принимать в свое лицо
- Набег струи живой, приветной.
- Люблю я бег нетерпеливый
- Коней, испытанных ездой,
- Полозьев слушать скрип визгливый,
- Следить за падшею звездой.
- Люблю я сумрак ночи ясной,
- И бледный свет луны прекрасной,
- И занесенный снегом двор,
- Огонь в окне семьи счастливой
- И с милой девушкой стыдливой,
- Вести на зорьке разговор.
- * * *
- Как лента, тянется дорога,
- И нет конца ей впереди.
- В моей груди живет тревога -
- Далеко ль мне еще идти?
- Я шел по полю, через горы,
- Через долины и леса,
- Мной устремленные вдаль взоры
- Порой туманила слеза.
- Порой мне снилась мать родная,
- Ее улыбка и сестра,
- Сердечно-любящая Тая,
- И был я счастлив до утра.
- И день от дня, забыв о хлебе,
- Не зная сна, я шел вперед;
- Звезда, мерцающая в небе,
- Так совершает свой полет.
- Вот косогор, еще немного -
- И кончен жизни трудный путь...
- Усни, в груди моей, тревога,
- Усни, дай сердцу отдохнуть!
- * * *
- Конец тетради? Очень рад,
- Что я сумел ее заполнить.
- Но, Тая, - брат твой виноват, -
- Не в силах я стихи все вспомнить!..
- Хранил я долго все труды...
- Но, не любя их всей душою,
- При блеске северной звезды
- Я изорвал своей рукою.
- Потом раскаялся. И так,
- Всегда терзаемый утратой,
- Я говорил себе: дурак,
- Походишь ты на венчик смятый.
- А, впрочем, что о том вздыхать?
- Что было, то уж не вернется.
- Оно в душе, как слово "мать",
- Родным и близким отзовется...
- Читая, вспомнишь обо мне,
- О брате ласковом, приветном,
- И, может, слезы в тишине
- Прольешь, не слыша вздох ответный.
- 1941
- Источник: rg.ru