Текст и фото: Федор Косичкин
Открывая встречу перед многочисленной, несмотря на выходной день и хорошую погоду, публикой, главный редактор издательства "Время" Алла Гладкова воздала хвалу Наталии Дмитриевне Солженицыной, которая, по ее словам, с самого начала выпуска полного 30-томного собрания сочинений, с 2007 года, оказала в этой сложной и кропотливой работе "столько помощи, сколько не мог бы оказать целый научно-исследовательский институт".
После чего сама Наталия Дмитриевна, в подтверждение ее слов, последовательно и обстоятельно рассказала, как появилась эта книга в пяти частях, которые сам автор собрал под названием "Угодило зернышко промеж двух жерновов", прямо намекая на свое положение между официально не приемлющей его советской в то время Россией и обобщенным Западом, который при ближайшем рассмотрении оказался для писателя не таким уж "свободным миром".
"У этой книги есть подзаголовок: "очерки изгнания", - объяснила Н.Д. Солженицына. - Но она могла бы называться "Теленок на Западе", потому что прямо продолжает предыдущую - "Бодался теленок с дубом", описывающую борьбу несгибаемого писателя-антисоветчика с советской системой. Как ни странно, это первое книжное издание "Зернышка": до сей поры была только журнальная, в "Новом мире", начало — в № 9 за 1998 год, окончание — в № 11 за 2003 год. Для этого первого книжного издания было специально подобрано 100 фотографий, написано ровно 1000 комментариев, прояснена судьба всех до единого упомянутых в книге личностей.
Сразу после высылки из СССР, в 1974 году, на пресс-конференции в Стокгольме Солженицын на вопрос, надеется ли он, что его сочинения вернутся в Россию еще при его жизни, горячо ответил: "Да я сам еще вернусь!", что вызвало сдержанные улыбки: поэт, романтик! "Но мы действительно вернулись ровно через двадцать лет, - напомнила Наталия Дмитриевна. - Хроника этих двадцати лет и есть эта книга".
При этом, продолжила она, Александр Исаевич делает в ней то, чего никогда не делал в жизни: допускает посторонних в свой рабочий кабинет. Мы становимся свидетелями его сомнений, его находок, его бесед со "стариками" - то есть с последними остававшимися в живых эмигрантами Первой волны - свидетелями и участниками событий будущего "Красного колеса".
Есть в книге и про отдых, про поездки во Францию, которую Александр Исаевич неожиданно (для человека, читавшего Шиллера в оригинале) горячо полюбил, в другие страны. В том числе - восторженные впечатления об Италии и противоречивые - о Великобритании. Объясняется, почему нобелевский лауреат отклонил приглашения в Белый дом, присланные президентами Фордом и Рейганом (которого Солженицын очень уважал). Беспрецедентно много о семье, о детях, с которыми он сам, бывший учитель математики и физики, занимался принципиально по советским учебникам.
Но все-таки основное содержание тома - объяснение той ситуации, в которой оказался Солженицын, едва уяснив, что "борьба с коммунизмом" в глазах западных политиков и интеллектуалов подразумевает "борьбу с Россией", что вызывало у него резкое неприятие - сразу сказавшееся на отношении и к нему. Американские речи, особенно гарвардская, 1978 года, в которой писатель провозгласил, в частности, что «под видом демократического ограничения торжествует посредственность», вызвали шквал критики - и даже сенатские слушания. "Александр Исаевич никогда не думал, что на Западе литературная жизнь может вызвать слушания и расследования", - заметила его вдова.
По окончании своего часового выступления она ответила на вопросы. В частности, на вопрос, продолжает ли Фонд Солженицына, созданный в 1974 году для поддержки политзаключенных, свою уставную деятельность сейчас, она ответила, что нет, и объяснила почему: потому что в советское время помогать политзаключенным было просто опасно, это был прямой путь стать политзаключенным самому, а кроме того, в СССР просто не было достаточно состоятельных людей, которые могли бы оказывать регулярную существенную финансовую поддержку. Сейчас всё иначе: можно поддерживать заключенных (полит- они или нет), не рискуя оказаться с ними рядом, да и количество частных лиц, для которых это необременительно, достаточно. А Фонд продолжает другую свою уставную деятельность: распространяет информацию, печатает книги, которые иначе не могут быть напечатаны.
После чего началась автограф-сессия: очередь желающих купить почти за две тысячи рублей свежеотпечатанный увесистый том растянулась через весь зал.