Текст: Борис Кутенков
Вышел новый номер поэтического журнала «Кварта». В разделе издания, традиционно посвящённом разбору одного стихотворения, литераторы говорят о тексте Константина Вагинова «Звукоподобие проснулось…». Ростислав Ярцев: «Вагинов стал провозвестником “железного века” трудов и дней, каких человек в России ещё не знал. Смотреть назад — опасно и мучительно, вперёд — почти невозможно. Художественный мир Вагинова в каком-то смысле вбирает в себя все черты насилия своей эпохи, но сам при этом не насильничает. Агрессивная стихия, с которой мы имеем дело при чтении Вагинова, — скорее труд по отпеванию и переплавке себя для мира…»
Там же — круглый стол о проблемах поэтического перевода (участвуют Валерий Шубинский, Алёша Прокопьев, Валерий Дымшиц, Дмитрий Кузьмин, Ольга Мартынова, Даниил Юрьев, Сергей Завьялов, Богдан Агрис, Ника Третьяк). Валерий Шубинский пишет о проблеме мандельштамовских «Стихов о неизвестном солдате»: «Есть два текста, которые мы по умолчанию считаем принадлежащими Мандельштаму, коль скоро обратное не доказано. Мы не знаем, какой из них более поздний. Но более ранний вариант может представлять собой законченный на известном этапе текст, а более поздний – незавершенный набросок новой редакции. И вот тут мы должны обратиться к самим текстам и прочитать их с учетом мандельштамовской поэтики…»
В поэтическом разделе – Денис Крюков:
- Площадь слабовидящих губ,
- дом, строение, страх.
- Раньше был труд, теперь тут
- серое место и звон в ушах.
- Тишина затачивает ночь:
- бессмертие длиною
- в несколько секунд – и снова смертен.
- Растерянных цветов погнутые короны.
- Дырка в твоём кармане начинает выть на луну.
Элина Леонова:
- забывшись и совершив конечностью
- движение неосторожное
- один чувак на нашей улице
- по рёбра провалился в прошлое
- никто не проявил сочувствия
- к его нечаянному плену
- а он пока пытался выбраться
- увидел все одновременно
- большое эхо в главном здании
- по стенам ходит и смеётся
- ольха советскому разведчику
- в любви печальной признаётся
- и ничего не отдаляется
- и ничего не распадается
- но ничего не остаётся
Антон Метельков:
- дремлют дети пастернака
- в это время где-то там
- к ним плывет из полумрака
- чудо-рыба мандельштам
- дети спят и бед не знают
- а покуда из реки
- мандельштама вынимают
- на свободу рыбаки
- <…>
и многие другие достойные авторы.
«Издательство Ивана Лимбаха» выпустило книгу поэтессы и переводчицы Веры Марковой (1907–1995). На сайте издательства – предисловие Ольги Седаковой к книге: «Вера Маркова, со студенческих лет имея дело с японской культурой, знает цену немногословия. (При этом о стилизации здесь речь идти не может.) Письмо Веры Марковой ближе современной ей европейской поэзии, чем тому, что в это время писали и читали ее современники. Я думаю, и нынешнему читателю это сдержанное письмо может показаться голым и суховатым. Он привык к другому. Я, признаюсь, от другого (от “лиризма”, или “иронии”, или “формальных игр”) устала. Мне хочется правды — как в речи человека, который пишет, не думая, кто и как его прочтет. Так и писала Вера Маркова…»
Новый номер «Знамени» публикует опрос «Премиальный ландшафт в эпоху перемен» (на вопросы о том, стоит ли ставить премии на паузу в связи с напряжённой политической обстановкой, нужны ли они сейчас, как быть с воспринимаемым в штыки иноисповеданием, отвечают Александр Архангельский, Ольга Балла, Майя Кучерская, Александр Марков, Александр Мелихов, Николай Подосокорский, Виталий Пуханов, Александр Чанцев). Ольга Балла: «Что касается восприятия в штыки иноисповедующих — это, я чувствую, неминуемо в нынешней ситуации — и, будучи решительно против любых штыков и решительно за всяческие усилия взаимопонимания, склоняюсь тем не менее к тому, что пусть все-таки у людей будет возможность и заявлять/осуществлять публично свою позицию, и у тех, кто эту их позицию разделяет, — как-то отмечать своих. В конце концов, так будет виднее, кто есть кто». Александр Архангельский: «Я бы понял паузу и в “Большой книге”, и в “Лицее”. Не будут же вручать Гайдаровскую премию, как не будут присуждать федеральную премию ТЭФИ. Как писал Леонид Ильич Брежнев в своей бессмертной книге “Малая Земля”, получившей Ленинскую премию: “Есть хлеб — будет и песня… Не зря так говорится”. И наоборот, все частные, локальные должны быть вручены. Тихо, камерно, как полагается во времена ДО хлеба и ПОСЛЕ песен». В рецензионном разделе номера Ольга Бугославская пишет о книге Льва Гудкова «Возвратный тоталитаризм» («Новое литературное обозрение»), посвящённой исследованию тоталитарного режима в России и его регенерации: «Главная черта авторитаризма, которая в конечном счете играет губительную роль и съедает саму породившую ее систему, — погружение общественного сознания в мир мнимостей. Общество отчаянно пытается компенсировать свои комплексы, проецирует их на окружающих, мечется между гордыней и чувством ущемленности, постоянно сражается с выдуманными врагами, решает несуществующие проблемы и при этом игнорирует проблемы настоящие. Такая система нежизнеспособна и рано или поздно рушится…»
Вышла книга «Екатерина II и Вольтер. Переписка» (М.: Русский фонд содействия образованию и науке; Университет Дмитрия Пожарского, 2022. Пер. и сост. А. Любжин). На «Горьком» Иван Мартов берёт интервью у Алексея Любжина. «Все человеческие недостатки Вольтера состоят в его хитрости, льстивости и проистекают из его центральной концепции: живи и давай жить другим. Я не считаю их сколько-нибудь существенным изъяном, равно как не кажется мне большим недостатком и развратность Екатерины II. Тридцать четыре года абсолютной власти — представьте, сколько она могла сделать зла за это время, но не сделала. Две казни пришлось на все ее царствование — были казнены Мирович и Пугачев. Но даже Пугачева она велела сначала обезглавить, а потом уже отрубить ему конечности, следуя идеологии Вольтера, согласно которой не надо никого особо мучить…»
В Prosodia поэт и литературовед Анна Трушкина комментирует пять стихотворений «комсомольского» поэта Иосифа Уткина (1903–1944). «Любовная тема в творчестве Уткина занимает важное место. Иосиф Павлович был красив, пожалуй, даже слишком красив для мужчины, это отмечают все мемуаристы. Кроме того, его неожиданно настигла всесоюзная известность. В начале 30-х годов даже выпускались открытки с его портретом, и массовыми тиражами. Байроническая внешность, элегантный костюм, лирические стихи — конечно, он пользовался успехом у дам…»
«Прочтение» публикует подборку рецензий на «тематические» книги под названием «Нормальные люди: квир от древних греков до рэперов». «За последние несколько лет в России вышло большое количество важных и интересных книг на квир-тематику: это и оригинальные и зарубежные художественные новинки (такие как романы Оксаны Васякиной и Микиты Франко или Андре Асимана), и переводная классика квир-литературы (например, “Цена соли” Патриции Хайсмит), и нон- и теорфикшн (гендерная серия НЛО и публикации феминистского издательства No Kidding Press). Вероятно, с принятием новой версии закона “о гей-пропаганде” путь этих книг к читателю станет намного сложнее — и попросту небезопаснее. Но пока этого не случилось, мы хотели бы обратить ваше внимание на книги, которые точно стоят того, чтобы отправиться за ними в магазин в ближайшее время…»
В «Волге» Богдан Хилько пишет о книге Ирины Ермаковой «Легче лёгкого»: «…Потому “Легче легкого” становится кропотливой и внимательной работой по собиранию и сохранению осколков жизни и культуры, из которых и складывается космос Ирины Ермаковой. Не случайно в стихотворении “Сумерки” возникает фигура Ивана Бунина, “Чистый понедельник” которого с невероятной топографической и вещной точностью воспроизводит облик и быт дореволюционной Москвы тогда, когда сам Бунин уже не мог увидеть этот город и когда самого города в том виде уже давно не существовало. Не случайно возникают в стихах Ермаковой “ветрило” и “дневное светило”, очевидно отсылающие к “воспоминаньем упоенной” пушкинской элегии».
В новом выпуске «Формаслова» — интервью Дмитрия Воденникова Виктории Татур: «Прилепин — такой мачо, и я — такой трепещущий на ветру цветок. И он тогда меня совершенно пацанским способом начал провоцировать: “Скажите, Дмитрий, вот вы такой красивый человек, и вас так любят женщины…” А когда тебе говорят, что тебя любят женщины, то тебя моментально понижают в ранге. Ну вы понимаете? Такой… поп-идол. И что я должен был ему отвечать после этого? “Захар, давай поговорим как мужик с мужиком?” Это глупо и смешно. Вот я и ответил: «Это мой крест!” Точно не помню. Или “это мое проклятие”. «Моя красота — мое проклятие”. Потом уже, зайдя на веселую волну, наплел ему какой-то белиберды. О том, что мою бабушку похитили цыгане, что моя мама родилась в Париже…»
Интересный дебют на «Прочтении» — Александр Шимановский:
- Ты, ночь ночей, — просвети эти руки,
- довольствующиеся своим же оружием
- и земными делами, будто в молитве.
- Просвети эти руки, чтоб не приметил
- никто, как сквозь них распустились
- до бесцветья звезды.
- И как звезда сама не увидит
- на высоких кругах своих
- того, что было сказано здесь.
- После
- тебя стелют, как простынь;
- уступая тебе тлеющий камень привала,
- о спутник, о жемчуг — вечный огонь —
- просвети эти руки, перед тем как уйдешь, словно любого из нас.
В «Лиterraтуре» Анна Аликевич пишет о книге Дианы Никифоровой «Это то», предлагая нетривиальный анализ лирики с психологических и социальных позиций: «Биография души лирической героини, которая чувствует порой странно, порой слишком обостренно, а иногда «типично». То она предстает ранимым и травмированным ребенком, который «спотыкается на ровном месте», задетый словно бы и вовсе нейтральным словом близкого, то человеком игрового сознания, экспериментатором, который сам в свою очередь проверяет мир на прочность. Можно видеть снег как белую кучу на обочине, а можно думать, что он похож на Альпы, впервые увиденные Македонским. Но если тебя ударят и ты упадешь в него, в любом случае ощущение будет одинаковым, поэтому что важнее в данном случае – ассоциативный мыслительный ряд или конкретный опыт?»
А для желающих отдохнуть с детской литературой – дебют писателя и критика Алии Ленивец со сказками для детей: «В крохотных историях она создает осязаемый, чувственный волшебный мир. Зазеркалье, принцы на ослах, говорящие пуговицы магически вплетаются в реальность, в которую веришь и проживаешь вместе с героями. Легкий, почти невесомый язык и тонко подмеченные детали придают текстам объем и глубину…» (от редактора).