Текст: Леонид Радзиховский/РГ
Авдеенко Александр Остапович. Родился в шахтерской семье в 1908 году в Макеевке - тогда рабочем поселке в Донбассе. Рано потерял родных, беспризорный, потом шахтер в Макеевке, потом машинист на Магнитке. Одно из начинаний Горького в рамках "воспитания Нового Человека" - "призыв ударников в литературу". Мало что вышло из этой кампании, но Авдеенко оказался человеком способным, первая его книга "Я люблю" стала настоящим бестселлером. Впервые опубликованная в 1933-м, в альманахе Горького "Год XVI", она в 1933-1937 годах выдержала 12 изданий, тираж больше 1 млн!
И - понеслось. Член ССП. Делегат съезда писателей. Делегат VII Всесоюзного съезда Советов (1935). На съезде выступает с речью "За что я аплодировал товарищу Сталину": "Когда моя любимая девушка родит мне ребенка, первое слово, которому я его выучу, будет - Сталин". Ребенок - будущий журналист и балетный критик Александр Александрович Авдеенко - родился в 1937 году. Как он уверяет, первым словом был совсем не "Сталин", а просто "мама".
Авдеенко был вполне искренен - фанатично верующий советский человек. Напрашивается сравнение с Николаем Островским. Два рабочих, два большевика, два писателя, считавшие, что Партия сотворила их из своего ребра "и без нее они уже не могут". Два символа Новой жизни, социализма.
Разница в том, что трагический романтик Островский с его "теловычитанием", символ партийной аскезы - живые мощи Советского Святого, совершающего Восхождение, "да смерть" за Родину-Партию-Коммунизм. Восторженный романтик Авдеенко с его крепким телосложением, адреналином и тестостероном - символ бодрости Нового Мира, энергии победного движения, счастливой жизни советского человека, того самого наступающего завтра Коммунизма. "Да, жизнь", так и напрашивается "я люблю тебя, жизнь". Хотя, понятно, готов ее отдать, если надо - потому что еще больше люблю Советскую Власть, Партию, Сталина.
Авдеенко включили в бригаду писателей во главе с Горьким, которая проехала по Беломорбалтканалу имени Сталина, наблюдая, как бывшие враги перековываются, становятся ударниками. По дороге сами писатели немного "подковывались-подкармливались" - "едим и пьем по потребностям, ни за что не платим... - и это в голодный год!" Впрочем, никто не отказался, не поперхнулся, считали, видимо, такие приятные бытовые мелочи в порядке вещей, да и щедрых хозяев-чекистов зачем же обижать...
Да, жизнь окрыляла и поднимала. "Нам нет преград - ни в море, ни на суше". Спецкор "Правды" - в 1930-е это было куда круче, чем сегодня ведущий на федеральном ТВ-канале. Живя в Магнитогорске, запросто входил к Кабакову - первому секретарю Свердловского обкома, потом вернулся в Донбасс - по личному предложению аж самого Орджоникидзе! Не "стахановец", а считай Стаханов от литературы.
Впрочем, Кабаков-то вскоре оказался врагом народа. Но дружбу с ним, с другими врагами-секретарями-директорами (Саркис, Гвахария, Ломинадзе) Партия великодушно простила Авдеенко. "Работай пока". Работал в "Правде", купил эмку, потом бьюик - почти как личный самолет сегодня, получил квартиру в Москве, двухэтажный коттедж в Макеевке (как сейчас особняк новорусской готики). В 1940-м выходит фильм по его сценарию "Закон жизни" (тянуло на такие вот громкие названия). "Мосфильм", режиссеры Столпер и Иванов. "Известия" 26 июля писали: "Вот наконец один из тех фильмов о любви и дружбе, появления которых столь нетерпеливо ждали. Фильм действительно хорош". Идейно правильный фильм - героиня Наташа сперва увлеклась развязным наглецом Огнерубовым, но потом разобрала, где Правда, и ушла к правильному Сергею Паромову. Да и не пропустила бы цензура фильм ошибочный, не похвалил бы его зампред Совнаркома, экс-прокурор Вышинский, отвечающий за культуру. И вдруг...
16 августа "Правда" печатает без подписи рецензию "Фальшивый фильм". Недолго музыка играла: всего недели две шел фильм в прокате, а потом коробки с пленкой по всей стране опечатаны, афиши заклеены, насквозь фальшивое, клеветническое произведение запрещено. Кстати, на 60 лет - только в 2000-м показали по ТВ в какой-то ретроспективе.
Но то были цветочки.
Анонимные рецензии в "Правде" писались по личному заданию Сталина. Эту написал сам Сталин.
9 сентября состоялся Секретариат ЦК, где было и все руководство ССП. Продолжалось избиение младенца (о режиссерах вообще забыли) 5 часов. Сталин говорил не меньше часа. Присутствовавший там поэт Асеев ушел просветленным: "Нужно видеть этого человека. Обаяние. Когда он говорит - он говорит тихо. А все слова не только слышишь, но и видишь!"
Что же тихо говорил Этот Человек?
"Дело вовсе не в том, что Авдеенко изображает врагов прилично, а в том, что нашего брата - большевика - он в тени оставляет. У Авдеенко люди, которые должны бороться, они показаны какими-то замухрышками, простыми, серенькими - как могли эти люди разбить врагов?" Отрицательный герой получился живее положительных - вечная история в искусстве (да и в жизни). Но Сталин смотрит в корень: "Почему не хватает красок на то, чтобы показать хороших людей? Потому, что он этому не сочувствует. Я думаю, что он человек вражеского охвостья - Саркиса, Кабакова - и он с врагами пересекается". Эту мысль Сталин жевал без конца, ну а после по команде бросились, опережая друг друга, - Фадеев, Погодин, Леонид Соболев, Тренев, Лебедев-Кумач. Провели специальное заседание Президиума ССП.
После такого Авдеенко, понятно, ждал, что его отправят "к Кабакову и Саркису". Но ареста не было. Его всего лишь обнулили: выгнали из "Правды", исключили из ССП и Партии, долго шельмовали в прессе и на писательских собраниях, конечно, отобрали коттедж. Пришлось с больным ребенком убраться в какой-то сарай и идти работать в шахту, откуда вырвался 7 лет назад в литературу.
Не буду подробно пересказывать биографию Авдеенко. Она оказалась на диво счастливой - не посадили, воевал, во время войны восстановили в ССП и в Партии (Сталин сказал: "Авдеенко искупил свою вину"). Понемногу он опять стал преуспевающе-полураздавленным советским писателем, писал военно-приключенческие повести ("Над Тиссой"). И даже как спецкор "Огонька" был на похоронах Сталина.
Интересно тут другое.
Что это вообще было? Какого черта Сталин прицепился к какому-то Авдеенко, к какому-то фильму? Других забот в 1940-м не было? Почему решил растоптать? Почему решил не дотаптывать? Можно ли найти в этом какой-то смысл, жестокую, беспощадную, но Логику, причину?
Катастрофа, вдруг рухнувшая на Авдеенко, сравнима с Акакием Акакиевичем, с которого посреди площади сдернули шинель, с бедным Евгением после наводнения. В отличие от Акакия и Евгения этот маленький человек под копытами бессмысленного и беспощадного Медного Всадника - выжил. И через 50 лет написал обо всем этом книгу "Наказание без преступления". Но ПОНЯТЬ, за что его наказали - невозможно. Как и вообще, по-моему, невозможно людской меркой померить Логику Истории - в большом и малом. Вот такой Закон Жизни.