Текст: Антон Очиров
18 апреля в Доме Ростовых состоялся вечер, посвященный памяти Геннадия Федоровича Комарова (10 октября 1944 — 29 ноября 2021). Огромную роль Комарова в истории отечественной словесности последних 30 лет сложно переоценить — основанное им в 1992 году издательство «Пушкинский фонд» выпустило более 150 поэтических книг, открыв читателям множество авторов, ныне ставших безусловными классиками.
На счету «...фонда»: первое собрание сочинений Иосифа Бродского, книги Елены Шварц, Виктора Сосноры, Сергея Стратановского, Виктора Кривулина, Михаила Еремина, Ивана Жданова, Сергея Гандлевского, Льва Лосева, Бориса Рыжего, Беллы Ахмадулиной, Юрия Кублановского, Инны Лиснянской, Алексея Цветкова, Дениса Новикова, Николая Кононова, Александра Кушнера, Марии Степановой, Тимура Кибирова, Андрея Полякова, Владимира Гандельсмана, Веры Павловой, Полины Барсковой... В 90-е выход каждой из этих книг становился событием, а сегодня все они являются широким срезом русской поэзии конца ХХ века.
«Геннадий был непубличным человеком, но меня все равно удивило молчание в соцсетях после его смерти, ведь он был человеком, без которого невозможно представить современную русскую поэзию. Удивительно сочетание его значимости и незаметности. Те авторы, которых он издавал, во многом сейчас формируют поэтический ландшафт, при этом Комарову было не важно, признанный это автор или нет — он руководствовался собственным поэтическим чутьем. Именно Комаров приучил меня системно читать поэзию. И это чтение сформировало меня как автора и как читателя. И когда я создавал издательство "Воймега", я во многом ориентировался на Комарова. Немногие знают, что Геннадий сам был прекрасным поэтом, и о его поэзии одобрительно отзывался даже такой скупой на похвалу поэт, как Сергей Гандлевский», — сказал на вечере поэт и издатель Александр Переверзин.
Первый сборник стихов Геннадия Комарова «Эвклидова клеть» вышел в издательстве «Советский писатель» в 1990 году тиражом 5700 экземпляров. Сегодня это — тираж бестселлера, но в те времена это было такое крошечное число, что книгу заметили только самые внимательные читатели.
- Здесь кровь моя останется бродить,
- и честную листву сожжет садовник.
- Но пламени корней не напоить
- и на крови растёт один терновник.
- Венчальный холм всегда замысловат.
- Горит звезда, гуляют ветры в поле.
- Печалься обо мне, далекий брат,
- как о себе. Не более. Не боле.
- (Г. Комаров, стихи из сборника «Эвклидова клеть», 1990)
Вот еще одна реплика с вечера памяти, произнесенная Всеволодом Зельченко: «Комаров был человеком, приверженным строгости и порядку, и это странно сочеталось в нем с любовью к поэзии, которую он, очевидно, считал самым главным делом в жизни».
А вот еще одно стихотворение Комарова:
- Кроветворная русская речь
- хоть кого переломит в молчанку.
- Говорящему — голову с плеч,
- молчаливому — Родину-мамку.
- Перебъёмся. В погостных речах
- и последнего пса не обносят.
- И всплакнут. И сидят при свечах.
- И кричат. И на крыльях уносят.
- (Г. Комаров, стихи из сборника «Эвклидова клеть», 1990)
Удивительно, что Комаров, начинавший как поэт, в итоге сделал своим делом жизни популяризацию русской поэзии как ее заинтересованный издатель. При этом несовпадение высокого духа поэтического подвижничества и рыночных стратегий, ориентированных на прибыль — очевидная причина, которая и привела к кризису этот поразительный культурный проект, ведь книги «Пушкинского фонда» были некоммерческими изданиями.
Комаров первым в стране стал выпускать современную поэзию серийно. Рисунок Сергея Семенова, логотип серии «автограф», известен любому читателю современной поэзии; уникальные малотиражные издания «Пушкинского фонда», изданные с огромным вниманием и любовью, уже сейчас стремительно становятся раритетом. К слову, в 1997 году «Пушкинский фонд» удостоился премии Академии российской словесности как лучшее издательство.
Поэт Сергей Гандлевский вспоминает:
«Он был человек без страха и упрека. В своем поведении, насколько я успел заметить, он нередко руководствовался возвышенными предрассудками. Наблюдая, как Комаров еле-еле сводит концы с концами, практичные люди советовали ему издавать для денег поваренные книги, определители грибов, лечебных растений и т. п., а стихи — как бы в придачу, в порядке хобби. Но Гек кривился. Из года в год трудясь себе в убыток, Геннадий Федорович Комаров с неизбежностью жил в долгах как в шелках. Вообще, казалось, жизнь берет Гека на излом, он будто притягивал несчастья. Мне о них в подробностях неизвестно, потому что он никогда не жаловался, но скупые факты в комментариях не нуждаются. Он потерял двух взрослых любимых сыновей: один был убит в 90-х за гонорар в несколько сот долларов, другой умер в 2015-м от мучительной и затяжной неизлечимой болезни. И бок о бок — без преувеличения — с мученичеством в его облике уживались чудачества, самые забавные и трогательные».
Леонид Романков, литератор, в прошлом депутат Ленсовета, так вспоминает обстоятельства ухода Геннадия Комарова:
«Мы приехали к нему 27 ноября 2021 года. Когда вскрыли дверь, увидели, что он лежит на полу мертвый, вокруг много пустых бутылок и несколько полных. Думаю, это было такое суицидное поведение: раз я никому не нужен, значит, я и себе не нужен. Он все связи порвал, никому не отвечал, нам с Димой говорил – мне не нужны посредники, я сам разберусь, но никому не перезванивал. Люди думали – может, они его чем-то обидели? А мне кажется, все это от обиды, от невостребованности – ведь это прекрасный поэт, прекрасный редактор, составитель, человек с абсолютным литературным чутьем, так много сделавший для русской культуры, особенно поэзии, и ощущение, что государство его ни во что не ставит, было для него смертельно обидно».
Жизнь, поэтическое творчество, культурное подвижничество и даже обстоятельства смерти Геннадия Комарова — это, к сожалению, очень традиционная для русской культуры история, и вспоминать это сейчас невероятно важно. В завершение вечера прозвучало следующее стихотворение Комарова:
- О. Мандельштам проворовался.
- Бутырка, узелок, вокзал.
- Не узелок — пузырь воздушный.
- Проворовался, простодушный,
- И — завязал.