Автор: Марфа Соколич, г. Кострома
УРОК
Однажды учительница Марья Ивановна шла на урок. Она чуть задержалась перед классом, поправила причёску, затем взялась за дверную ручку. И тут её как затрясло - словно от удара электрическим током!
– Ой, – только и успела вымолвить Марья Ивановна.
А в следующий момент учительница исчезла.
То есть она по-прежнему стояла перед дверью, вот только чувствовала себя пятнадцатилетней Машей, энергичной и задиристой девчонкой, которую побаиваются даже хулиганистые мальчики.
Идти на урок ей сразу же расхотелось. Потому что если у тебя классное настроение, нужно срочно нестись из школы, куда-нибудь туда, где можно повеселиться.
– Днём дискотек нет, – горько вздохнула учительница, - разве что в кино… Но что там делать одной? Может…
Однако придумать, куда рвануть, она не успела. В коридоре раздался мерный топот. Это, как обычно, с опозданием, несла себя на урок воображулистая Козлова. Увидев учительницу, она ничуть не смутилась и продолжила вышагивать своей модельно-подиумной походкой. Марью Ивановну эта девица давно достала. Поэтому, когда ученица проплывала мимо, учительница дёрнула её за хвост. Козлова резко повернулась. На лице у неё ясно читалось желание проучить обидчицу.
– У меня чёрный пояс, – процедила сквозь зубы Марья Ивановна.
Минуту Козлова колебалась, хлопая накрашенными ресницами, затем вдруг брякнула: «Здрасьте!» – и юркнула в класс.
– Ха, – поправляя чёрный кожаный пояс, усмехнулась учительница. – Ну, мои дорогие, держитесь! – и, наконец, открыла дверь.
Ученики встретили педагога настороженной тишиной. «Заслуга Козловой!» - подумала Марья Ивановна и ласково улыбнулась школьнице. Та побелела, это было видно даже сквозь слой тонального крема, отчего стала похожа на ядовитую поганку.
– Теперь я понимаю, почему в наше время девочкам запрещали краситься, – поприветствовала класс Марья Ивановна.
– Тогда же был то…то…– отозвался с последней парты Сидорчук.
Петроцкая, которой молчание тоже давалось с трудом, его дополнила:
– То-та-ли-та-ризм.
– Вот и славно, – сказала Марья Ивановна. – Разговорчивые экземпляры, вероятно, домашнее задание сделали. А как успехи у прочих?
Прочие вместе с разговорчивыми скромно потупились. Лишь две пары глаз продолжали сверлить учительницу.
– Значит, так, ставлю пятёрку…– Марья Ивановна сделала эффектную паузу, процокала каблучками в мёртвой тишине от стола к окну и обратно, после чего продолжила, – Смирновой. Она, молодец, грызёт гранит, гнейс, кварц и прочие минералы. Зубы не жалеет…Нет чтобы плюнуть на всю эту грызню! Взять и… Да ладно! А вот папе Шпандика ещё надо посмотреть, что поставить.
– За что?! Да Вы… Да мой папа… – надулся индюком упитанный мальчик.
Марья Ивановна хлопнула ладонью по столу. И Шпандик заглох на полуслове.
– Школьный курс он подзабыл. Поэтому за домашнее задание пришлось поставить ему двойку. И всем остальным, кто у него срисовал.
Половина класса, грозно нахмурившись, уставилась на Шпандика. Тот съёжился, отчего стал казаться миниатюрнее.
– Во избежание эксцессов я бы порекомендовала деньги, полученные за неправильно решённые примеры, вернуть. А папе передай: без репетитора ему не обойтись.
Ученики дружно выдохнули, Шпандик мелко затряс головой, а Марья Ивановна, подойдя к доске, задумчиво произнесла:
– Так... Кого же вызвать?
Вызывать ей никого не хотелось. Ну сколько можно слушать галиматью в исполнении блеющих овечек?! Каждый год одно и то же! Да так немудрено и с ума сойти!
Впрочем, ученики к доске тоже не стремились. И Марья Ивановна насмешливо фыркнула:
– А, пожалуй, что и никого. Сделаю-ка себе подарок! Имею право? Или нет?
Разумеется, школьники тотчас взбодрились. И в глазах у них появилась надежда. Безмолвный крик: «Да!» пронёсся между столов. Марья Ивановна обвела взглядом класс и подтвердила:
– Именно что пронесло. Так и быть, живите!
– А новый материал Вы нам объяснять будете? – спросила непонятливая Смирнова.
Теперь по классу полетел тихий рык. Восторга как не бывало.
– Да зачем? – притворно удивилась Марья Ивановна. – Вы что, хотите с медалями школу окончить? Или, может, в университеты собираетесь? А оно вам надо?
Неожиданно в глазах учеников появилось нечто, напоминающее задумчивость. Даже Железняк оторвался от ноутбука. Даже Иванов отвернулся от окна. Смирнова опять открыла рот, чтобы сморозить очередную глупость, например, спросить о домашнем задании к следующему уроку. Поэтому Марье Ивановне пришлось вскинуть руку. Лишь после этого Смирнова угомонилась. Зато прорезался голос у Петроцкой.
– А у меня в университете тётя работает, – как обычно, невпопад, похвасталась она.
И тут Марья Ивановна почувствовала, как в душе у неё поднимается паника. «Пожалуй, мне пора, – подумала она. – А то вдруг мои оболтусы захотят учиться…»
Лица учеников, действительно, менялись со страшной скоростью. Учительница удивилась: «Неужели?.. Но ведь это – мечта любого педагога! Только тогда не получится сбежать!» Она попробовала вспомнить, когда в последний раз прогуливала уроки, и, к собственному ужасу, не смогла. А ведь любому человеку, и даже учителю, иногда просто необходимо плюнуть на все дела рукой и махнуть... куда-нибудь.
– Значит, так, – прервав размышления, произнесла Марья Ивановна суровым тоном, – рекомендую вам подумать. Немного. Вот я пишу слово... – Класс затаил дыхание. – Оно способно остановить ваше громкое чириканье. Вы все его знаете…
И учительница, отступив к доске, огромными буквами написала «ЕГЭ». Класс дружно выдохнул. Ученики впились глазами в доску, но особо не испугались. «Это пока», – улыбнулась Марья Ивановна. Затем она постучала мелом по доске и продолжила:
– Вот наступит пора экзаменов, и всё переменится. Не верите? – Такое количество понимающих глаз в своей педагогической практике учительница видела впервые. – Всё, детки, пока! Ой, чуть не забыла! Волкова, будь добра, выковыряй Зайцева из-под стола. И не за шкирку!
– А за шкурку! – подсказала Орлова.
И под гулкий шёпот: «Клёвая тётка!» – Марья Ивановна продефилировала к выходу.
Но только собралась она хлопнуть дверью, как прозвенел звонок. И Марья Ивановна проснулась. Чувствовала она себя превосходно. Так хорошо, что сначала подумала: а не прикинуться ли больной. Но потом одумалась. Теперь учительница знала, куда нести своё хорошее настроение. И она громко пропела:
– В школу, скорее в школу!