Автор: Александра Калинина
Менделеев укоризненно посмотрел с портрета, как бездарно я зарифмовал банальные строки в тетради по алгебре. У меня по спине пробежал холодок. Вот ведь учёный, висит в кабинете астрономии, не по адресу, а ещё к моей совести взывает. Взывает, прямо как Константин Добреевич, наш математик, кумир всей средней школы. Он столько нам прощал, что из Андреевича превратился в Добреевича, а потом в учителя по имени “он за нас заступится”. Его костюм-тройка вызвал настоящий бум цивильно выглядящих учеников. Мы старались походить на математика, сейчас это назвали бы косплеем.
- Приличные с виду дети, а выражаются, как шпана, - каждый день возмущалась наша директор, - и где вы этого понабрались? - она снимала очки, как будто так ей было удобнее видеть нас насквозь.
Однажды на перемене мой друг Колька выдал гениальную вещь:
- Парни, если Элла Геннадьевна нас насквозь видит, может, у неё в голове все наши флюорографии хранятся. И даже УЗИ.
- Лучше бы она к историчке пригляделась, - недовольно пробурчала Светка. Она одновременно сердилась и повторяла последние параграфы по алгебре. Как-никак - контрольная через пять минут. - Историчку надо на наличие души проверить. Она сначала на меня наорала, а потом ещё и на моего старшего брата. Потому что он в класс вместо наших родителей пришёл. А то, что они год, как погибли... - Светка разрыдалась.
Я неуверенно обнял её, чтобы успокоить, вдруг рассердится, мол, лезут тут всякие. Но девчонка прижалась ко мне крепко-крепко и расплакалась ещё сильнее. - Вот ты, Серёжа, всё понимаешь, у тебя - душа... У тебя - стихи... А у неё - нет стихов и никогда не будет. И души - тоже...
- Ты, это, не плакай, Светкин, - я специально исковеркал слово, чтобы она улыбнулась. - Учителя - тоже люди. А люди - несовершенны. Это мне дед давно объяснил. Хочешь, я поговорю с иторичкой. Она так-то не злая, просто сначала говорит, а потом думает.
В коридоре одновременно прозвучали звонок и фраза Константина Добреевича:
- Серёжа, ты молодец, что за девушку заступился, но не забывай сам думать прежде, чем говоришь.
Мне стало стыдно. Но, видимо, недостаточно. На контрольной я никак не мог сосредоточиться на цифрах и формулах. Всё моё существо требовало еды и творчества. До обеда оставался целый урок, поэтому я сосредоточился на втором. Куриным почерком мя рука выводила в тетради рифмованные строки, зачёркивала их. Тогда я бросался на литературную амбразуру с новыми силами. Едва мне удалось поймать Пегаса за хвост, как я ощутил на себе взгляд. На этот раз - не Менделеева, а Константина Добреевича. Понятно, укор гения химии был предупредительным выстрелом, настало время для контрольного. Я с ужасом и стыдом смотрел в глаза самого адекватного человека на этой планете. Он наклонился ко мне и прошептал:
- Серёжа, пиши, не отвлекайся. Вдохновение нельзя упускать.
Я домучил своё посвящение Светлане. Нелепое, смешное. Что взять с восьмиклассника? Но именно оно решило мою судьбу. Эта трогательная девчонка согласилась со мной встречаться.
На следующий день я пришёл переписывать контрольную.
- Серёж, ты умный парень, но когда уже за голову возьмёшься? - озвучил традиционную фразу всех учителей мой кумир.
- С понедельника! - пообещал я.
- До понедельника дожить надо. Знаешь, ты мог бы выполнять все контрольные на “отлично”, если бы был чуть внимательнее. О будущей профессии уже думал?
Я протянул учителю тетрадь:
- Думал. Хочу быть программистом.
Константин Добреевич мечтательно уставился в потолок.
- Сергей, даю тебе время до понедельника. Можешь заниматься на алгебре и геометрии хоть литературой, хоть физкультурой. Жим лежа - полезная для организма вещь. Но обещай мне, что потом ты начнёшь учиться по-настоящему. Если хочешь чего-то добиться, нужно много и упорно трудиться. Понимаю, все так говорят. Но я действительно в тебя верю. Хочешь стать великим программистом? Тогда сосредоточься на главном. На деле.
Я сдержал слово и понял, что чудеса случаются, если совершать их самому. Если на занятии не считать Пегасов, можно достичь многого. Константин Добреевич был прав: в точных науках я талант, в стихосложении - посредственность.
Я больше не посвящал Свете бездарных стихов, зато она точно знала: меня ждёт большое будущее. Точнее, нас, потому что мы договорились пожениться, как только нам исполнится восемнадцать.
На выпускном директриса не снимала очков, наверное, слишком хорошо изучила «оболтусов» или больше не хотела знать. Она давала нам напутствия дрожащим голосом и утирала слёзы клетчатым мужским платком. А историчка не пришла. Потом одни говорили, что та плохо себя чувствовала, а другие, что видели, как она бодро шагала на электричку. Дачная душа. Тогда, выходит, есть у неё душа. Пусть и дачная, это уже кое-что.
*********
- Серёжа, помоги Никите с литературой! Ну, пожалуйста! - Света держала перед собой руки, как тираннозавр, чтобы не испачкать мукой всё вокруг. Я пироги пеку.
Как тут откажешь?
- Сын, какая у тебя тема? - крикнул я, не вставая с рабочего кресла.
- Литературные тропы. Пап, а пойдём в воскресенье на выставку!
О, дети! Какие там выставки? Единственный выходной в неделю, и тот - рабочий. Я не стал ничего обещать, нашёл в интернете сайт “Литература для чайников”, отыскал раздел “тропы” и скинул Никите ссылку. Разберётся, не маленький. Да и кому нужна эта литература? Надо будет спасать сына, объяснить ему, что на зарплату учителя он семью не прокормит. Начну с понедельника.
В субботу Светка с Никитой уехали на дачу к родителям, она звонила мне оттуда, пыталась что-то рассказать про завтрашнюю выставку, но некудышный сигнал превращал её фразы в бульканье. Интернета на их участке, забытом всеми операторами сотовой связи, даже не предвиделось. А смс я каким-то неведомым образом не прочитал. Работа прежде всего. Надо кормить семью. Куплю им загородный дом. У них будет всё: коттедж, катер. Главное - заниматься делом, не отвлекаться.
Мои вернулись домой в воскресенье вечером. Уже после своего культурного похода. Я не заметил. Работал восемнадцать часов без перерыва, уснул прямо в кресле. Айтишная кровать - везде, где застал сон.
Наступил понедельник. Сегодня я сдал проект и мог заняться другими делами. Например, воспитанием Никиты. Я вошёл в его комнату. Мы столкнулись взглядами. Не встретились, а именно столкнулись.
Сын, копия меня в школьные годы, только разодетый не под Константина Добреевича, а под Светкиного брата: рокерская футболка, чёрные джинсы, шипованный напульсник. Лучшее средство для защиты от внешнего мира. Или от меня?
- Я тебе билет купил, - Никита отвёл глаза. - С завтраков откладывал. А он пропал. Понимаешь, пропал! Мама же тебе в субботу звонила. Ты ей говорил “ага”. И мы думали, что ты придёшь.
- Я не мог разобрать... Сигнал всё время прерывался. А женщины. Ты, когда вырастешь, поймёшь. Им лучше всегда говорить “ага”.
Сын утёр глаза рукавом, но не разрыдался:
- А дядя Игорь считает, что всегда нужно говорить правду.
Ну, конечно, Светкин брат во всей своей красе. Снова поучает моего парнишку.
- Понимаешь, - попытался оправдаться я. - Очень много работы. Но если бы я знал про билет, ни за что не пропустил бы твою выставку кого там?
- Роботов и искусственного интеллекта, - эта фраза ударила меня под дых. Так вот что я проморгал, прокодировал, проЧтоЕщёТам?
- Я хотел, чтобы мы вместе, - Никита собирал портфель на завтра или делал вид. Запихал туда слишком много учебников и ни одной тетради.
- Прости, сын, я не знал. Давай сходим на эту выставку вместе. Ты хочешь посмотреть на роботов ещё раз,
Он помотал головой:
- Я больше не хочу. И вообще, мне нравятся литература и история. Я скрывал это. Не хотел тебя расстраивать.
- У исторички дачная душа,- выдал я и тут же осёкся. - А хочешь в музей истории? Давай я куплю билеты на завтра.
Никита посмотрел на настенный календарь:
- Нет, пап, у меня столько кружков. Давай в следующий понедельник.
Мне стало жутко. Получается, теперь уже меня отложили на этот чёртов понедельник. Надо было перевести дух и расслабиться. Начнём счастливую жизнь через неделю.
Вот только доживём до понедельника.
В пятницу меня отправили в командировку на десять дней. Шеф слышать не хотел ни о каких музеях. Никитка просился со мной.
- Мне там будет совершенно некогда, сын понимаешь? Ты от скуки с ума сойдёшь. И нам с мамой придётся жить с сумасшедшим. И вообще, тебе завтра в школу! - я накидывал аргумент за аргументом, словно лопату земли за лопатой земли, хороня доверие сына.
Только в самолёте я вспомнил, что у Никиты начинаются каникулы. Какая, к чёрту, школа?
*********
Меня повышали и приглашали, приглашали и повышали. Каждый понедельник я пробовал стараться ещё больше. Потому что новая неделя требует свежих доказательств того, что ты достоин. Не всегда понятно чего, но достоин.
Однажды Никита привёл домой девушку. Двое шестнадцатилетних неформалов так смущались... Забавно.
Но что-то мне не давало расслабиться. Весь вечер мы сидели напряжёнными, я задавал странные вопросы и не понимал, почему это делаю. Для чего это нужно? Света позвала меня на кухню:
- На, подержи, - она вручила мне тарелку с тортом. - А теперь объясни, зачем ты у девочки-подростка третий раз за вечер спрашиваешь о её будущей карьере. Ну не определилась она.
- Так ведь самое время определяться. Потом будет поздно. Вместо того, чтобы воплощать свои мечты и быть предметом гордости для нашего сына, засядет дома, как...
Жена могла бы разбить кружку или мой нос, хоть что-то... Но она спокойно продолжила эту дурацкую фразу:
- Засядет дома, как я... Да?
- Я не то хотел сказать, - мне срочно нужен был женско-мужской разговорник. - Ты другая. Эта девочка ни рыба, ни мясо. В ней нет стержня. Она ничего не добьётся, ещё и Никиту с пути собьёт.
- Не собью, я пойду, - девчушка пулей выскочила из квартиры. Она всё слышала.
Никита бросился за ней и три дня не появлялся дома.
Развод дался мне нелегко. Но потом я спасся. Остался на плаву, потому что Серёжа был нужен всем и каждому. Я не успевал спать. Перепрыгивал из самолёта в самолёт и всё писал бесконечный код. Писал и писал, пока однажды он не подвёл меня. Я перепроверял каждый знак, вот оно, дошёл до ошибки! В процессе кодирования я написал стихи. Серьёзно? Те самые, за которые меня укорял Менделеев? Но как это возможно? Какого Пушкина? Простите, какого лешего?
На всякий случай я сохранил свои бездарные строчки в отдельный файл и закончил работу точно в срок. Даже чуть раньше, чтобы быстрее взяться за новую. В следующем месяце мы с сыном планировали сходить в кино. Давно не виделись. Надо успеть. Надо всё успеть.
Никто не знал, когда вернётся интернет. Люди с тревогой обсуждали это в магазинах, расплачиваясь наличкой, с нетерпением ждали встречи в социальных сетях. Живое общение некоторых уже пугало. Непривычно, понимаю. Вот и у меня начиналась ломка. Скоро новый понедельник, мне нельзя замедляться, иначе... Иначе что?
Константин Добреевич говорил про “без труда” и про рыбку из пруда? Говорил. Значит, я всё правильно делаю. Единственный адекватный человек на планете не мог ошибаться. Просто окружающие меня не ценят. Но это их вина, я не обязан подстраиваться. Мне просто хочется…
И вот тут возник вопрос, а чего же мне хочется кроме как ничего?
На следующее утро я остановил таксиста:
- В Черенки довезёшь?
Тот шарахнулся от меня, как будто я ему предлагаю солёный ананас в майонезной подливе:
- Там ныкогда нэ было нармалных дорог. Ны за што.
- Отвези, потом подарю тебе свою тачку. Вместо этого ржавого ведра. У меня прав нет. Личного водителя в отпуск отправил.
- Ты из того коттеджа что ли? Ай-ай! Так давай на твоей машине и поедем.
- Угробим мы её. А твоя - выживет. Я ж говорю, подарю тебе свою.
- Мамой клянёшься?
- Клянусь!
Такой радостной поездки я не припомню. Таксист-хохмач параллельно решил поработать моим личным психотерапевтом. Я даже реально поверил в его аргумент “Раз у меня всё стало хорошо, то и у тебя всё станет хорошо. У меня прозвище Талисманчик”.
***********
Я шёл, спотыкаясь о корни старых деревьев, по дороге к даче. Той самой, где Светкин брат всю жизнь поучал моего сына.
- Серёжка, ты что ли? - из ближайшей синей калитки по правую сторону вышел постаревший Константин Добреевич. Да я бы узнал его из тысяч!
- Это вы? - я обнял учителя, как лучшего друга, отца и новый системный блок одновременно. - Тоже спасаетесь от скуки? Не знаете, когда интернет вернётся?
Мне было непривычно видеть учителя в футболке и шортах, с шампуром в руках, но так радостно.
- Серёжка, слышал я твою историю. Зачем Светку обидел? А такие стихи писал...
- Плохие. Посредственные. Наверное, потому что душа у меня посредственная. А вот мозги, что надо. Помните, вы говорили, нужно всегда добиваться своего, стремиться, стараться. Я добился!
Учитель протянул мне шампур с горячим шашлыком и приподнял брови:
- Ну, рассказывай, чего добился?
- Я высококвалифицированный специалист. Делаю жизнь людей и целых корпораций лучше. Можно сказать, творю благо для всего человечества. А ещё у меня есть сын. Мы с ним иногда встре... - мне стало так пусто. - Но я ведь хорошо запомнил урок.
- Серёга, - Константин Добреевич почёсывал затылок, выбирая культурную формулировку, - ты за все годы здесь ни разу не был. Мои внуки играли с твоим сыном каждые выходные, я наблюдал за ними. Мы с женой готовили на природе и ходили купаться на реку. Это в школе я был математиком, а дома - отцом и мужем. Наверное, я плохой учитель, раз не смог объяснить самого главного.
Я оглянулся, недалеко стоял таксист всё с тем же счастливым выражением лица.
- Константин Добреевич, - мне показалось, что если Сергей не идёт к школе, то школа идёт к Сергею. - Вы дали мне бесценный урок, но я - плохой ученик. Чего-то не расслышал, пошёл по лёгкому пути.
- Одиночество - трудный путь. Самый трудный. Идти к цели нужно всегда, но ведь цели могут меняться. Ты забыл про это, а я не подсказал. Чего ты хочешь сейчас?
Я едва сдерживал слёзы:
- В школу. В тот день, когда я перестал писать стихи. Не надо было бросать. У меня была душа настоящая. А теперь...
Кто-то положил руку мне на плечо, я оглянулся и встретился глазами с сыном.
- А теперь будет дачная. Как у твоей исторички. Батя, я скучал. Хорошо, что интернет сдох!
Вот так в дни, когда умер интернет я ожил, во мне проснулись детская радость и предчувствие нового. Я верил, что это новое будет всегда хорошим. В любой день. А понедельники тут ни при чём. Интернет вышел из комы, но больше я не буду работать без выходных. И вообще, у меня есть тайный план, хочу дописать своё заглавное стихотворение. Менделеев, где ты? Посмотри на меня с укоризной. Это так вдохновляет.