Текст: Дмитрий Шеваров
- Мокрый, счастливый, я промчался прямо в нашу лабораторию, схватил наблюдательную книжечку, чтобы отметить в ней первый весенний дождь. Внизу на страничке уже стояла большая черная точка. Черной точкой метеорологи обозначают дождь.
- Из романа Сергея Безбородова «На краю света». 1937 год.
Стоял в тот миг на палубе и 30-летний Сергей Безбородов – весёлый малый, и при том работяга, готовый без лишних слов тянуть лямку. На Большой Земле он был журналистом, но полярникам газетчик ни к чему. Для того, чтобы попасть в число зимовщиков, Сергею пришлось год учиться на курсах метеорологов.
Вот как Сергей описывал свою комнатку на острове Гукера: «Над кроватью я повесил карту Земли Франца-Иосифа, полочку оклеил белой бумагой и расставил на ней любимые книги, которые взял с собой из Ленинграда: свифтовские «Приключения Гулливера», «Путевые картинки» Генриха Гейне, записки путешественников Нансена, Амудсена, Скотта...»
Ничем особенно примечательным экспедиция не отличилась. В истории освоения Арктики она заняла очень скромное место.
Но благодаря Сергею Безбородову именно об этой экспедиции можно узнать куда больше, чем о какой-либо другой. Вернувшись после зимовки на острове Гукера, Сергей написал документальный роман «На краю света». Для того времени это беспримерная книга – таких ярких и увлекательных произведений об освоении Севера наша литература еще не знала. Далеко еще – лет десять – оставалось до каверинских «Двух капитанов».
Но почему же, спросите вы, мы ничего не слышали о Сергее Безбородове?.. На это мне придется горько вздохнуть.
Книга «На краю света» вышла в ленинградском Детиздате в 1937 году с предисловием океанолога Владимира Визе. Автор лишь успел подержать в руках свой пятисотстраничный труд с прекрасными иллюстрациями Ореста Верейского. Вместе с другими сотрудниками и авторами маршаковской редакции «Детгиза» Сергей был арестован. Нет, никакой крамолы в книгах для детей не было. Крамолу увидели в лицах талантливых людей – в них не нашли угодливости и подобострастия. Поэтому и на допросах первый удар всегда был в лицо.
Александра Любарская, редактор Лендетиздата, вспоминала: «Меня привели в комендатуру, и посадили на скамейку у стены. Через минуту открылась другая дверь, и в эту же комендатуру ввели Сергея Константиновича Безбородова. В тюрьме строго следят, чтобы арестованные не встречались. Чуть что и окрик: «Лицом к стене, лицом к стене». А тут вдруг встреча – лицом к лицу. В глазах Сергея Константиновича был ужас – оттого, что я тоже тут, в кровоподтеках от лба до подбородка...»
Елена Безбородова, жена писателя, 5 сентября, в ночь ареста мужа бежала с 8-летним сыном из Ленинграда, и это спасло их.
Сергей дал сыну имя в честь полярного исследователя Роальда Амундсена, погибшего в 1928 году в Баренцевом море.
Роальд Безбородов стал ученым-геологом.
Сергея расстреляли 24 ноября 1937 года вместе с поэтом Николаем Олейниковым и другими ленинградскими литераторами.
Согласно архиву метеонаблюдений в тот день в Ленинграде было два градуса тепла, пасмурно, шел дождь. В графе «осадки» метеорологи поставили черную точку.
- Тихо горели свечи.
- Вышла ты в зимний сад.
- В белые голые плечи
- Снег и крупа летят...
После ареста автора весь тираж книги «На краю света» был срочно пущен под нож. Книга не успела поступить ни в библиотеки, ни в магазины. Случайно сохранился один экземпляр.
Спасибо издательству «Белая ворона» и музею истории ГУЛАГа, а также историку литературы Евгении Щегловой и директору фонда имени Виктора Конецкого библиографу Татьяне Акуловой – благодаря им книга «На краю света» вернулась к читателю. Лучше поздно, чем никогда. Но не слишком ли поздно?
Да, теперь имя Безбородова встанет рядом с именами других писателей-путешественников (Владимира Арсеньева, Бориса Житкова, Владимира Обручева, Олега Куваева, Василия Голованова...), но ведь Сергей писал свою книжку для мальчишек 1930-х. А их лишили прекрасной книги, как и других книг, которые Сергей мог бы написать. А потом выросло еще три поколения, которые не слышали о писатели Безбородове.
3 июня 2018 года в Санкт-Петербурге на доме № 29 по улице Куйбышева установлена табличка «Последний адрес» с именем писателя Сергея Константиновича Безбородова.
Читая роман «На краю света», я вкладывал закладки на тех местах, которые хочется перечитывать. Вот некоторые из них.
ЗАКЛАДКИ
Прощание с Архангельском
Все мы, зимовщики, вышли на палубу, хотя знаем, что нас провожать не придет никто. Наших родных здесь нет...
Мы прощаемся с приземистыми бревенчатыми домами, потемневшими от частых дождей, прощаемся с темной, осенней рекой, с трамваем, который вон там, звеня и высекая зеленые искры, взбирается в гору. Мы прощаемся с мальчишкой, который, свесив с высокой деревянной набережной грязные босые ноги, удит рыбу, поплевывая на наживку.
Целый год мы уже не увидим ни этих улиц, ни этих чахлых деревьев. Не увидим даже вон той пегой козы, которая, упираясь копытцами в дощатую стену пакгауза, торопливо и жадно срывает объявление и жует его, потряхивая головой...
Сейчас корабль тронется... И странно подумать, что все это останется и будет существовать без нас – и коза, и мальчишка, и трамвай...
Свеча
...Что это? Утро? Вечер? День? Ночь?
В комнате темно, холодно. Бушует за стенами ветер, ревет и сотрясает весь дом.
Вдруг дверь в мою комнату тихо отворяется. Высокая худощавая женщина в белом платье, закрывая рукой тусклый, мигающий огонек свечи, тихо входит в комнату. Она держит свечу так близко к груди и так тщательно прикрывает ее сложенной в горсточку ладонью, что я никак не могу разобрать лица женщины.
«Кто бы это мог быть?» – спокойно думаю я, нисколько не удивляясь, что у нас на острове появилась женщина...
Козлик
Просто удивительно, как чисто и ясно доходит до меня голос! Как будто бы нас разделяют не тысячи километров, а два ленинградских квартала...
Моему сыну четыре года. Настоящее его имя – Роальд. Обычно его зовут Алик, а дома называют просто Козликом. Голосишко у него тоненький, будто у комарика. Холодно, наверное, такому голосочку лететь по воздуху от Ленинграда до Земли Франца-Иосифа.
Перед дорогой
Наумыч осматривает кают-компанию.
– Ну что ж, – говорит он, – теперь, по старинке, посидим минутку, чтоб удача была в пути.
Все рассаживаются на табуретках, на стульях...
Мы сидим молча, поглядывая друг на друга. Мне и смешно, и страшно, как в детстве, когда бабушка уезжала на богомолье...
Одни
Порывистый ветер валит набок пушистые собачьи хвосты... Собаки, часто-часто семеня короткими толстыми лапами, тявкая и поскуливая, волокут нарту все вперед и вперед, все дальше и дальше от зимовки.
Я оборачиваюсь назад. В мутной, косо летящей поземке почти неразличимы очертания далекого берега. На берегу уже никого нет.