Текст: ГодЛитературы.РФ
В этом году в издательстве «Проспект» вышел дебютный роман начинающей российской писательницы Роксаны Найденовой – «Дочери Персефоны», посвященный актуальной теме семьи и брака.
За основу сюжета автор берет всемирно известный древнегреческий миф о похищении Персефоны, дочери богини плодородия Деметры, царем подземного мира Аидом. Чтобы утешить скорбящую мать, которая иначе вызовет неурожай и голод по всей земле, Персефоне позволено проводить часть года дома с Деметрой, а оставшееся время – в царстве мужа. Однако писательница выносит все эти события за рамки и начинает свою историю уже после трагического похищения и возвращения Персефоны в попытке ответить на вопрос: что же происходит с героями мифов и сказок после свадьбы и можно ли найти между ними и современными парами что-то общее?
Главные же события романа разворачиваются в первые «летние каникулы» новоиспеченной царицы мертвых. Вернувшись к родным пенатам, героиня видит, что мир сильно переменился: любимые подруги состарились и забыли о ней, а сам ее культ претерпел множество изменений: из доброй богини-подательницы благ Персефона превратилась, по представлению людей, в грозную и страшную владычицу мертвых.
Но первейшим разочарованием героини становятся ее маленькие дочери – Сцилла, Ехидна и Горгона – монструозные создания, мало похожие на свою прекрасную мать. Здесь Найденова играет, соединяя старые представления о подземных чудовищах с вполне современными страхами молодых родителей перед своими детьми. Под гротескной внешностью трех девочек скрываются вполне обыденные детские недостатки. Ну и помимо конфликта отцов и детей, который встречается в каждом втором романе о семье, здесь также даже более детально представлен другой извечный конфликт – тещ и зятьев в исполнении Деметры и Аида.
Далее читателей ждет встреча с Орфеем и Эвридикой, Дионисом и заключенными в темнице-Тартаре титанами – события нарастают по масштабу, но тем не менее продолжают служить выбранной с самого начала семейной теме.
«Дочери Персефоны»
- Роксана Найденова
- М.: Проспект, 2022
Глава II
Под утро богиня увидела в пристройке у ног своей статуи тощего черного петуха – в дар царице Подземного царства. Кто-то всю бессонную ночь провел у ног мраморного изваяния. Детям подарок пришелся по вкусу. Но Персефона, разозлившись, изгнала птицу из собственного храма.
– Старушка расстроится, – сказал муж.
– Почему люди теперь проклинают обидчиков моим именем?
– Об этом не принято просить богов, живущих на Олимпе.
– Почему тогда не просят тебя?!
– Бесполезно. Они уже давно поняли: я не делаю исключений. И храмов у меня тоже нет. А ты, люди помнят, родилась здесь, наверху, и лишь потом была украдена, – он подчеркнул последнее слово, – и заточена в Подземном царстве. В тебе они видят землячку и соратницу, которая может замолвить за них словечко. – Персефона вздохнула: новая обязанность не сулила веселья.
– Как же я прежде их не слышала? – спросила она.
– До нашего дома долетают лишь самые отчаянные мольбы. А здесь – только прислушайся, и польется. Особенно в храме, – объяснил Аид, разминая плечи после глубокого сна.
– А если я не буду слушать, от меня отстанут?
– Да, надеюсь, – Аид хоть и коротал вечность в окружении людских теней, но не питал никакого сочувствия к их обладателям. Люди ему представлялись огромной движущейся массой без лица и судьбы. И думать над пожеланиями каждого человека, было для бога сравни с размышлением над каждой каплей в океане: как она сюда попала, из какой реки или моря?
– Тогда точно не буду, – решила Персефона, выходя с мужем и детьми из храма.
Солнце еще не встало, землю освещали косые лучи Зари. Персефона узнала старую знакомую и помахала ей рукой. Но Заря-Эос пролетела мимо, не кивнув в ответ на приветствие. Не узнала или, скорее, не захотела узнавать. Уязвленному самолюбию Персефоны показалось даже, что давняя знакомая наморщила свой розовый носик в знак отвращения.
«Я, наверно, пропахла сыростью в этом подземелье!» – с досадой подумала богиня и невольно принюхалась. Но запаха не почувствовала. Вероятно, уже привыкла.
Аид словно не заметил этого неуважения. Его, несмотря на царский титул, было принято не замечать. Здороваться с ним первым или просить его о чем-то считалось дурной приметой как у людей, так и у богов. Он к подобному обращению уже привык и не считал себя изгоем или изгнанником, в отличие от жены.
– Разве так жить не лучше? – патетически рассуждал он, поглядывая на нее, а обращаясь к пейзажу. – Мы не отшельники, а умные домоседы, избежавшие толпы. Олимпийцев то и дело дергают по поводу и без. Вон, Гестию, бедняжку, зовут на каждую свадьбу. А Зевса просят к себе всевозможные царицы ради рождения одаренных сыновей. Из-за этого в его собственной семье вечные ссоры…
Персефона быстро теряла, точнее – отпускала нить мужниного рассуждения. На ней лежала вина. Она это знала, и Аид, и Деметра, и, может быть, люди тоже. Но все молчали как сговорившись. Все ждали признания из уст самой преступницы. Но Персефона продолжала бороться с судьбой: недомолвка, шутка разрасталась до размера страшной тайны, секрета. От этого все трудности, падение в глазах других божеств.
Богиня завидовала людям, их многочисленности. Будь она человеком, то просто бы отправилась жить в соседнюю область или переехала на маленький остров, где уже будет другое окружение. В среде богов так не получится: все друг друга знают и найдут рано или поздно, облетев землю в мгновение ока.
Деметра встретила их слегка встревоженная. Она передала Аиду, что о нем спрашивал некий человек. То, что незнакомец умел легко, как по привычке, общаться с богами, удивило ее.
– И где он? – поинтересовалась Персефона.
– Ждет неподалеку, – указала Деметра.
Аиду было неохота, но он пошел на встречу. Впереди его ждал еще один безоблачный летний день под кровом родной тещи, и стоило хоть чем-то разбавить столь жаркое время. Жена с ним не пошла – удержала Деметра. Ей не понравился незнакомец, она подозревала, что он колдун. Вместо этого Деметра предложила дочери пойти развеяться, пока она посидит с детьми. Персефона, переложив на себя часть обязанностей Деметры, последовала за местными пастушком и пастушкой, чтобы присмотреть за людьми и за их стадом.
Весь путь она держалась в отдалении позади. Овцы шарахались от нее, словно от волка, ощущая угрозу. Подростки, увлеченные друг другом, не обращали на царицу Подземного мира за их спинами никакого внимания. Молодые ноги неслись вперед, и богиня еле поспевала за юношей и девушкой, шагая по острым камням и скользким уступам. Горный разряженный воздух ринулся ей в грудь, и Персефона почувствовала одышку, обувь казалась неудобной: вот-вот подвернешь стопу. Каких-нибудь полвека назад богиня и не ощутила бы пройденного пути, преодолевая без отдыха и большие расстояния. А теперь Персефона, переступая с ноги на ногу, только и думала не о чудесном виде, а о взбухшей на правом мизинце мозоли. «Еще несколько шагов – и лопнет», - тревожилась богиня. И после таких рассуждений виделась себе еще более жалкой и ничтожной, чем секунду назад.
«Прошла юность», – выдохнула наконец Персефона, усевшись на нагретый солнцем камень, когда стадо остановилось. Вскоре по традиции зазвучала пастушья дудочка. Перед богиней простирались родные просторы. С такой высоты сквозь обступавшую Персефону высокую луговую траву был виден соседний полис. Крошечный, проступая среди зелени, он казался каменным муравейником. Природа предстала в самом расцвете сил, есть на что залюбоваться. Но вырвавшуюся из подземелья Персефону общий разгул красок и чувств только нервировал, дразнил потерянным раем.
Уж лучше бы ей снова очутиться на берегах Стикса и смотреть на еле ползущую лодку Харона, чем на парочку влюбленных на фоне белоснежного овечьего стада и разноцветного луга. К тому же богиня только сейчас заметила, какой здесь пронзительный ветер. Так недолго и грудь просквозить. Укутавшись потеплее, Персефона, забыв о своей задаче, принялась растирать покрасневшие пальцы на ногах. Свежая мозоль действительно лопнула и теперь сильно щипала. Обратный путь предвещал быть еще более мучительным. От мрачных мыслей ее отвлек громкий заливистый смех. Мальчик сказал что-то приятное о внешности своей подруги, и она не могла сдержать эмоций. Они оба были юны и красивы. Почти вся их короткая жизнь еще была впереди.
Персефона задумалась о собственном лице. Оно прекрасно? Должно быть, ведь оно принадлежит богине. Но Персефона чувствовала иначе. Цветущая, яркая, светлая – эти определения больше к ней неприменимы. Настоящая Персефона сгинула много лет назад, на поверхность возвратился лишь ее призрак – так дым поднимается от сгоревших веток. За десятилетия, проведенные под землей, она как будто стала на тысячи лет старше, изможденнее и если бы – мудрее. В любом случае ее уставшие, спокойные слова и движения легко имитировали наличие жизненного опыта.
Наблюдая за нарождающейся симпатией двух людей, царица еще раз пожалела о том, что решила навестить оставленный дом. Здесь, на летней земле, она ощутила себя как никогда утомленной, разочарованной, почти мертвой. В мыслях похоронив себя заживо, в пору задуматься о будущем.
Персефона с тоскливых размышлений над тем, кем она стала, перешла на то, кем она будет. Выйдя замуж, богиня замечтала о наследнике, милом мальчике, который все черты и характер переймет у нее, как если бы она была его единственной родительницей, и воплотит в реальность все самые смелые надежды матери, которые она сама не сумела или не захотела исполнить. Сын бы стал ее идеальным воплощением, ее аватаром, который совершал бы невероятные подвиги и спасал прекрасных дев от чудовищ вроде Сциллы или Ехидны. С негодованием вспоминала сейчас богиня своих уродливых дочерей. С каждой беременностью ее все более затягивало на сторону морских чудищ, а она хотела сочувствовать богоподобным героям.
Деметра воспитала Персефону в традиционных представлениях о семье, о роли жены и мужа. Поэтому она закономерно мечтала именно о сыне, видя перед собой и, тем более, перед своими девочками некие незримые границы, которые потому и нельзя преодолеть, что их никто не возводил. Она-то является хорошей женой, уверяла себя Персефона. Она – хозяйка в доме. И не ее вина, что муж звания хозяина не заслуживает. Представляя себе царя Подземного мира в ореоле славы, пусть и печальной, богиня ужаснулась, когда увидела его вблизи. Не слабый, не малодушный, но бесплодный и в духовном, и физическом плане. Совершая свадебный обряд, Персефона дрожала при мысли о мертворожденных детях. Оказалось, что не будет никаких.
На последующем суде Деметра, рассчитывая отбить дочь у зятя-самозванца, обозвала ее «вечной невестой». Сильный аргумент, но он принес больше вреда, чем пользы. Судьба Персефоны была уже определена: она прожила в Подземном мире немало лет, ела местную пищу, наконец, поклялась перед священным брачным огнем Гименея. Нарушение брачной клятвы считалось предательством, а несчастный брак – распространенным явлением. К тому же, как бы отнеслись к богине после расторжения брака? Повиснув между «девой» и «женой», она бы действительно осталась «вечной невестой». Да и нелегко было бы искать более удачной партии после расставания с одним из трех царственных братьев. Двумя другими были уже давно женатые Зевс и Посейдон.
Но в отличие от той же Амфитриты, супруги Посейдона, окруженной тысячей прекрасных сыновей и дочерей, Персефоне предстояло любоваться только на темные скалы и мутные реки. И повсюду эти безмозглые тени, бесцельно витающие и наталкивающийся друг на друга.
Сталкиваться им было неприятно, и при каждом таком случае они выли, стонали, и эти стенания эхом разносились по обширному царству. Сначала они пугали, а потом надоели. Дни и ночи тянулись монотонно, бесцельно. В новом положении царицы Персефоне нечего было делать. Ее мать помогала людям на земле, Амфитрита и Посейдон – на море, а в Подземном царстве никому не требовалась помощь. Сюда как раз и попадали потому, что вовремя ее не получили. Вся задача богини заключалась в созерцании бесконечной вереницы теней и приеме и подсчете подарков от их еще живой родни. Свежие цветы, присланные со свежих могил, быстро увядали без солнечного света и чистой воды и заменялись новыми. Подобный конвейерный труд приносил только усталость без удовлетворения. Ни о каком стремлении, преодолении, победе речи быть не могло. Время здесь давно и навсегда остановилось, работай больше или меньше – неважно, тут никто не торопится. Ежедневно Персефона смотрела, как новые тени-души, медленно путешествуя по царству и омываясь в четырех местных реках, очищаются от прожитой жизни, мыслей, воспоминаний, будто грязная посуда от налипшего жира, и уносятся неведомо куда.
Некоторые боги и люди считают, что души вновь рождаются на земле, их путь продолжается в новом теле. Думая об этом, Персефона завидовала и теням, у которых еще возможно будущее. А она уже подошла к собственному концу: замужество виделось ей высшей ступенью, на которой она получит то, о чем даже не смела мечтать. А получилось так, что Персефона оступилась, упала с лестницы, и теперь живет на самом дне. В тот момент, когда почва внезапно разверзлась под ее ногами и из открывшейся бездны вырвалась четверка дышащих пламенем черных коней, юная богиня пожалела не о свободе или невинности, а о загубленном будущем. Это его топтала дикая четверка, это его отнял Аид, вцепившись в ее руку мертвой хваткой.
Персефона внезапно вздрогнула и поглядела вдаль. Ей навстречу в гору карабкался Аид, время от времени опираясь рукой о камни, а другой придерживая полы. Заметив, что жена его увидела, он помахал ей. Овцы неподалеку заволновались. Влюбленные дети, оторвавшись друг от друга, опасливо огляделись. Но вокруг никого.
– Деметра сказала, что ты вызвалась ее подменить – похвально, – Аид уселся рядом с богиней.
– А что проситель?
– А, – отмахнулся царь. – Я не стал его слушать. Он ушел.
– Неудивительно.
– Да, ни один человек не согласен с отведенным ему сроком.
– Остается только смириться, – соглашалась Персефона, не ясно, говоря о людях или о себе.
– Здесь то ветер, то солнце, – муж прикрыл глаза ладонью. – Ты не устала? Давай спустимся ниже. Неподалеку есть тихое и тенистое местечко, – он выпрямился, и его тень накрыла Персефону. Она повиновалась.
Аид шел впереди, указывая путь. Жена следовала за ним на небольшом расстоянии. Он принялся что-то негромко рассказывать, но богиня его не слышала, слова уносил ветер. Ну и отлично, Персефона не хотела вникать, а ее мужу вроде и не требовался собеседник. Единственное слово, которое она уловила, было имя Омела. Вот пристала! Богиня уже ощущала неприязнь к ее будущей носительнице. Очередное чудовище, которое будет терроризировать людей, пока с ним не расправится подоспевший герой. С таким потомством народ скоро возненавидит Персефону, ее добрые юношеские начинания сотрутся из памяти поколений.
А вот и обещанное место отдыха: небольшой грот с высохшим ручьем у подножия. Богиня оглянулась: пастух и пастушка и стадо было как на ладони. Устроившись поудобнее, она снова стянула сандалии, на них появились следы крови. Аид положил на сочащуюся мозоль руку, сжал и тут же отнял. На месте ранки осталась засохшая кровь и сукровица, нежная розоватая кожа на дне вскрытой мозоли вмиг огрубела.
– Хватит, чтоб вернуться, – заключил бог.
– Спасибо. Ты не хуже врача Асклепия.
– Асклепий – шарлатан, нарушающий равновесие, – улыбнулся муж. – Так ты решила?
– Решила? – повторила за ним жена, припоминая, что именно она должна решить. – Об Омеле?
– Да, Омела, названная в честь растения, которыми заведует твоя мать. Деметра будет рада узнать о четвертой внучке.
– Подожди, мы говорим так, словно она уже появилась на свет. Откуда тебе известно, что следующим не будет мальчик? Тогда назовем его Персей. – Аид молчал и не двигался, будто обратившись в один из камней грота. – И откуда тебе известно, что следующий ребенок, вообще, родится?! – выпалила богиня и отвернулась.
Уставившись взглядом в землю, она заметила, что на нее надвигается тень. Наверное, муж поднялся с камня. При этой мысли плечи Персефоны сами собой сжались, будто готовясь к удару. Она была уверена, что прогневала царственного супруга. Ну и пусть замахивается! На глазах богини даже не выступили слезы. Но тень, сгустившись, пронеслась мимо. Подняв голову, Персефона заметила большое облако, накрывшее своей тенью идиллический луг с парой влюбленных и их подопечными. А над ней самой уже сияло солнце.