Текст: Павел Басинский/РГ
Что такое эти "Полярная звезда" и "Колокол" или сборники "Голоса из России", советское факсимильное издание которых стоит на моей книжной полке лишь для того, чтобы я их никогда не открывал?
Вот открыл... И прочитал замечательные слова от издателя по имени Искандер (политический псевдоним Герцена): "Мы равно приглашаем наших Европейцев и наших Панславистов, умеренных и неумеренных, осторожных и неосторожных. Мы исключаем одно то, что писано с целью упрочить современный порядок дел в России, ибо все наши усилия к тому и устремлены, чтобы его заменить свободными и народными учреждениями".
Иными словами, полная свобода мнений и высказываний! Кроме тех, которые поддерживают правительство. Но зато ругать его можно без всякой цензуры. Свободно, искренне, от самого сердца.
Прочитав это, я понял, что в России за сто пятьдесят лет ничего не изменилось. Но зато мир изменился до такой степени, что учиться у Герцена можно всему, кроме его личной судьбы... Увы!
Герцен был величайшим умницей, энциклопедистом (подсчитали, что в его сочинениях упоминается 60 000 исторических имен и событий), великим писателем и публицистом. Его "Былое и думы" - это шедевр мемуарной прозы; наверное, лучшее, что написано в этом жанре.
Его "С того берега" - образец честной и мастерской публицистики, не прочитав которую неприлично работать в этом жанре, как нельзя стать хорошим хирургом, не побывав ассистентом у аса в области хирургии.
Когда-то меня потрясло его, аристократа до мозга костей, выражение: "Аристократия вообще более или менее образованная антропофагия; каннибал, который ест своего невольника, помещик, который берет страшный процент с земли, фабрикант, который богатеет за счет своего работника, составляют только видоизменения одного и того же людоедства".
Это и есть высший пилотаж публицистической мысли, когда человек беспощаден сначала к самому себе, а потом к власти, к народу, к "системе" и тому подобное.
Но в самой судьбе Герцена в свете нашего нынешнего опыта есть что-то неправильное... И недаром "трусоватый" Тургенев, приносивший письменные извинения властям за союз с лондонским изгнанником, все-таки сделал для русской литературы несравненно больше своего мятежного коллеги. Не говоря о Толстом, у которого в 1862 году тоже была идея переселиться в Лондон, но вместо этого он "эмигрировал" в Ясную Поляну.
Есть что-то неправильное в чувстве мести, которое он культивировал к одному человеку - Николаю I, то ли за то, что казнил декабристов, то ли за то, что сослал в солдаты поэта Полежаева, "отечески" поцеловав на прощание.
Царь мстил по-своему, арестовав в России имущество Герцена и его матери, которое было заложено банкиру Ротшильду, и тот, пригрозив оглаской министру финансов России Нессельроде, добился отмены запрещения.
Став гражданином швейцарского кантона, т.е. натурализовавшись в Швейцарии, Герцен, настоящий московский барин и неисправимый эстет, возненавидел "среднего европейца", этого "блузника", "сокола, высиживающего куриные яйца" (по выражению обожавшего Герцена Константина Леонтьева). И при этом превознес русского мужика за его "общинное чувство" и даже чуть ли не за его православие, которое куда поэтичнее католичества, не говоря уже о протестантизме.
"В Женеве хорошо и прекрасно, умно и чисто, а живется туго", - писал он. Говорят, что современные швейцарцы любят иногда цитировать Герцена. Без обид, с доброй улыбкой. "Свобода, которая от него идет, она чувствуется постоянно, и мне это очень нравится", - говорит заведующий кафедрой славистики Женевского университета Жан Филипп Жакар. Так кто же в результате оказался умнее - Герцен или "средний европеец"?
Когда Герцен после страшных семейных событий переехал в Лондон и с ним поселилась семья Огаревых, Н. А. Тучкова-Огарева вспоминала, как в их дом однажды заявился "настоящий русский мужик". Сначала Герцен "был в восторге от этого нового посетителя", но потом не знал, как от него отделаться.
"Мужик" пил водку большими рюмками, таскал его 17-летнего сына Сашу по злачным местам Лондона и с хохотом рассказывал, как уже успел посидеть в парижской тюрьме в Клиши за долги. Когда он ходил по улицам, все мальчишки бегали за ним, удивляясь его странному костюму, и кричали: "Русский!"
Поэтому давайте условимся. Мы 6 апреля отмечаем день рождения великого писателя и мыслителя. Но не великого эмигранта. Эпоха великих изгнанников прошла. А эмиграция никак не проходит. Просто национальная болезнь какая-то!