Текст: Светлана Воробьева
Шестого июня Шамиль Идиатуллин представил новинку преданным поклонникам его творчества. Роман издается в «Редакции Елены Шубиной». Презентация прошла в формате беседы с Анастасией Шевченко, модератором мероприятия. Уже прочитав книгу, она задавала вопросы, которые могут интересовать читателей.
Роман написан в жанре фантастического детектива, поэтому сразу возникает вопрос, почему Идиатуллин выбрал именно этот жанр?
Автор отвечает, что несмотря на то, что в таком пересечении жанров отсутствует крепкая детективная основа, он решил взяться именно за такую сложную задачу. «В романе присутствует все: и хорошая загадка, и фантастика», — говорит он, но детали не раскрывает. Слишком уж много «спойлерного» можно сказать, вдаваясь в подробности. «Я даже аннотацию писать не хотел, редакция заставила», — шутит Шамиль, рассказывая, что читателю о романе лучше знать только то, что его сюжет завязан вокруг группы молодых ребят, компьютерной игры и некой виртуальной реальности.
Было предоставлено слово и редактору, работавшему над романом: «Эта книга на широкую аудиторию, каждый увидит что-то свое». А еще похвалы за «идеальное попадание» в атмосферу романа удостоилась Елизавета Корсакова — художница, работавшая над обложкой книги.
Идиатуллин не в первый раз делает молодых персонажей главными героями романа. Обращался ли он к своим детям, чтобы лучше понять другое поколение?
Писатель поделился, что насчет смыслов и идей не говорил со своими детьми или их ровесниками перед работой. «Я говорю своими романами от имени родителей, а поколение детей должно писать от своего», — говорит Идиатуллин. Хотя его дети читали роман и говорили, какой язык они используют, а какой уже сильно устарел: «С жаргоном и сленгом нужно быть осторожнее: все меняется так быстро».
Анастасия Шевченко также подняла актуальную тему жанра «романа травмы». Писатель такого романа как бы прорабатывает свои психологические травмы. Идиатуллин считает, что любой роман своего рода «роман травмы», ведь люди чаще всего пишут о том, что наболело, или о том, чего бояться.
Не забыли поговорить и о фантастической части романа: теорему Гёделя и другие аспекты, о которых, несомненно, должен был узнать автор.
— Когда разрабатывалась эта часть, было проведено много “фактчекинга”, чтобы сделать фантастику правдоподобной?
— Да, — весело пытается уйти от ответа Идиатуллин, однако потом раскрывает, что провел достаточно много работы в поисках материалов для книги. Не только фантастической, но и детективной ее части, а также для других элементов повествования. Столько всего нужно было узнать: о работе интернет-групп, о компьютерных играх, об организации мероприятий.
Постепенно перешли к разговору о героях романа. «Почему же все герои такие не “героические”?» — допытывается модератор. Автор объясняет, что ему не по душе пафосные сюжеты об избранном, который всех спасает. Ему близки приземленные герои, которых слишком мало в литературе. «Вот я о таких и пишу, — заключает он. — Хотя, возможно, мне просто не нравится [концепт], когда он [герой] непременно должен пожертвовать собой».
Отсюда вытекает следующий вопрос: «Есть ли какой-то план, или герои (подобно Татьяне у Пушкина) ведут себя своенравно?» Идиатуллин смеется: «План есть, конечно, но никогда не получается ему следовать». Также он признается, что, когда герои умирают, ему морально тяжело это описывать, и иногда он не может заставить себя сесть за такую сцену несколько недель.
Задавали вопросы и зрители. Например, почему в его романах обычно главные герои — девушки? Автор считает, что в его романах и мужских персонажей довольно много, однако девушки зачастую «активнее двигают сюжет вперед». Есть ли в словах автора дополнительный смысл — зрители решат сами.
Спросили и о жанрах: не планирует ли Шамиль писать книгу в историческом жанре? Писатель ни от чего не отказывается, но считает, что у него пока что не так много знаний по истории для такого.
Заканчивается встреча на позитивной ноте: отношение к критике. «В начале карьеры сильно задевало, — откровенно говорит Идиатуллин. — Однако потом произошло три вещи: я стал старше, я понял, что то, что не нравится одним — обожают другие, и, наконец, я уже столько стал писать, что перестал задумываться о возможных ошибках в прошлом».