Текст: Татьяна Латыпова, главный специалист РГАЛИ
Писательница, драматург Александра Яковлевна Бруштейн родилась в семье доктора, общественного деятеля и писателя (на идише) Якова Ефимовича Выгодского и его жены Елены Семеновны (урожденной Ядловкиной). В 1902 году она окончила Виленское Мариинское женское училище и в 1903 году, выйдя замуж за врача Сергея Александровича Бруштейна (впоследствии профессора, заслуженного деятеля науки СССР), переехала в Петербург. Там она продолжила свое образование сначала на курсах П.Ф. Лесгафта, а позднее на юридическом и затем историко-филологическом факультетах Высших женских курсов.
Еще в последних классах училища Александра начала преподавать в вечерних и воскресных рабочих школах, эту же деятельность она продолжила и в Петербурге. Впоследствии в «Автобиографии» она вспоминала: «С 1906 г. и до самой Октябрьской революции я работала в подпольных организациях так называемого Политического Красного Креста помощи заключенным и ссыльным революционерам. Последние 6 лет – в Группе помощи политическим заключенным Шлиссельбургской каторжной тюрьмы. В группу входило 7‒8 человек, возглавляла работу замечательная женщина, Марина Львовна Лихтенштадт, мать одного из заключенных, сумевшая в своем материнском горе (сын ее, В.О. Лихтенштадт-Мазнин, сидел в Шлиссельбурге, в ручных и ножных кандалах, ‒ пожизненно) стать матерью всем товарищам сына, узникам Шлиссельбурга. Работа наша была трудная, опасная (за нее полагалось “заключение в крепости сроком не менее одного года”), но Марина Львовна вела ее так мудро, что мы и работу провели за 7‒8 лет громадную, и не потеряли ни одного человека» (РГАЛИ. Ф. 2546. Оп. 1. Ед. хр. 681. Л. 11−12).
После Октябрьской революции, во время Гражданской войны, А.Я. Бруштейн работала в Лазаретном подотделе Петроградского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, в Смольнинском районном Совете (Петроград), в Лазаретном отделе Наркомпроса по организации политпросветработы в госпиталях и лазаретах, а в 1919‒1921 годах − в Политотделе 7-й Армии как лектор и организатор фронтовых театральных команд. В этот же период, с 1918 по 1922 год, участвовала в кампании по ликвидации безграмотности («культармейском» движении), развернула в Петрограде и Петроградской губернии сеть из 170 школ ликбеза и несколько десятков рабочих клубов, библиотек и школ профессиональной грамотности для младшего медицинского персонала госпиталей и больниц.
Писать и печататься Александра Яковлевна начала с 1902 года, но свою профессиональную деятельность исчисляла с 1922 года, когда в петроградском Театре новой драмы была поставлена ее первая пьеса «Май». С 1922 по 1924 год она училась на Курсах мастерства сценических постановок (Курмасцеп), которые позднее влились в Петроградский институт сценических искусств. С того же 1922 года активно участвовала в создании и работе театров для детей: «Не только как один из основных тюзовских драматургов, но и как критик, организатор и непосредственный участник работы детских театров» (РГАЛИ. Ф. 2546. Оп. 1. Ед. хр. 681. Л. 17).
С тех пор Бруштейн написала более шестидесяти пьес и киносценариев ‒ оригинальных и переложений классиков от Диккенса до Сервантеса. Почти все эти пьесы были поставлены или напечатаны, или передавались по радио.
Как каждый писатель приносит в литературу наиболее близкую ему, дорогую, выстраданную тему, так и А.Я. Бруштейн считала такой генеральной темой для себя формирование характера подростка. «Красной нитью через все творчество А. Бруштейн проходит тема гуманизма, любви к людям, протеста, − писал о ее произведениях друг и соавтор, драматург И.В. Шток. − В своих маленьких героях драматург видит будущих строителей нового общества, основанного на справедливости, равенстве, всеобщем счастье. Автор никогда не относится свысока к своим героям, нигде не сюсюкает, не впадает в сентиментальную жалостливость. Автор уважает своих героев, из борьбы, иногда непосильной для их возраста, подростки выходят обогащенные новым жизненным опытом, сильными. Мы верим в их будущее. Вот эта вера в красоту и силу жизни, в победу справедливости, высокая тема советского гуманизма и обеспечивает произведениям А. Бруштейн успех у зрителя, молодого и старого, долгую жизнь на сценах театров…» (РГАЛИ. Ф. 443. Оп. 3. Ед. хр. 45. Л. 15).
Однако при всей популярности произведений писательницы, куда большую известность ей принесла автобиографическая трилогия «Дорога уходит в даль», − чуть ли не самая знаменитая послевоенная детская книга, которая стала для многих поколений читателей одной из самых любимых, много раз перечитанных. Книга эта − настоящая энциклопедия провинциальной российской жизни рубежа XIX‒XX веков. В трилогии, которая не вмещается в рамки традиционного «романа воспитания», книги внежанровой, вневременной, не имеющей возрастных ограничений, Александра Яковлевна смогла передать огромному количеству детей простые и честные правила жизни.
О самой писательнице современники оставили множество воспоминаний – и во всех предстает энергичный, влюбленный в жизнь светлый человек с неисковерканной душой (несмотря на немалые физические недуги ‒ глухота и очень плохое зрение с довольно молодого возраста). Многие вспоминали легендарное празднование ее восьмидесятилетия в Большом зале Центрального Дома литераторов в 1964 году, когда зал не смог вместить всех желающих, поскольку поздравить писательницу пришло полторы тысячи человек, а не 700, как предполагалось.
Журналистка и литератор Ф.А. Вигдорова писала А.Я. Бруштейн: «Я ненавижу юбилеи. Мне на них всегда безмерно скучно. Но тут все было по-иному. Я никогда не видела зала, который был так полон любовью. Зал, готовый взорваться от любви. А мне от любви к Вам все время хотелось плакать» (РГАЛИ. Ф. 2546. Оп. 1. Ед. хр. 222. Л. 15).
Или, вот навеки зафиксированные слова, сказанные на том вечере К.И. Чуковским: «Милая моя, родная Александра Яковлевна! Уж так заведено на юбилеях, когда чествуют старых людей, говорить им, что они молодые. Такая установилась традиция. И мне, когда исполнилось восемьдесят, все говорили, что я молодой. До того молодой, что мне будто бы завидуют самые юные юноши. Без этого не обходится ни один юбилей. Но, надеюсь, Вы не рассердитесь на меня, если я, старый-престарый, нарушу этот почтенный обычай и скажу Вам, что Вы старая-престарая старуха (смех), что с этим ничего не поделаешь. Но недаром сказал мой любимый Уолт Уитмен: “Проходят женщины молодые и старые, молодые – красивые, но старые – гораздо красивее” (смех, аплодисменты). И скажу Вам без всяких елейно-юбилейных словес, что, конечно, среди молодых я не знаю и никогда не встречал такой обаятельной, остроумной, поэтической женщины, в разговоре с которой было бы столько и задушевности, и мудрости, и столько фейерверка едкого юмора. Недаром с утра до ночи к Вам толпится народ, чтобы только послушать Вашу беседу, потому что Вы для всех нас ‒ гений разговора, этого старинного искусства, которое теперь угасает. Свою старость Вы побеждаете, и Вы победили ее чудодейственной властью таланта. Вы вернули себе свое детство и свою юность в знаменитой трилогии. Миллионы девочек от 7-ми до 17-ти во всем СССР считают Вас своей сверстницей, своей лучшей подругой. Вас, быстроногую озорную девчонку Сашу Яновскую, по прозванию “пуговка”. Вот эту-то Сашу Яновскую, эту самую “пуговку” я сейчас и обнимаю, и целую Вам руку, и желаю Вам такого счастья, какое только может быть в наши с Вами годы, дорогая моя Александра Яковлевна! И еще раз целую Вашу руку (продолжительные аплодисменты)» (РГАЛИ. Ф. 3084. Оп. 1. Ед. хр. 55. Л. 4−5).
Столь многогранное человеческое и профессиональное общение отражено и в обширной переписке А.Я. Бруштейн, представленной в ее личном фонде в РГАЛИ (Ф. 2546; 762 ед.хр. за 1901‒1968 годы) наряду с рукописями произведений, другими документами, переданными в РГАЛИ ее дочерью Н.С. Надеждиной в 1968 году. Среди адресатов писательницы и ее корреспондентов − известные писатели, поэты, ученые, актеры и театральные деятели: Н.П. Акимов, Ал. Алтаев, П.Г. Антокольский, А.И. Безыменский, Ф.А. Вигдорова, П.П. Гайдебуров, А.Л. Гриппич, А.А. Крон, И.В. Мейерхольд, В.Ф. Панова, К.Г. Паустовский, В.С. Розов, Н.И. Сац, Л.И. Славин, К.И. Чуковский, М.С. Шагинян, Е.Л. Шварц и многие другие. Также в фонде сохранились сотни адресованных Бруштейн дарственных надписей от разных лиц на титульных листах их книг. Документы архива дают целостное представление о творческой деятельности Александры Яковлевны как драматурга, прозаика, литературного и театрального критика, театрального и общественного деятеля, отражают ее профессиональные и дружеские связи.
- Фотографии:
- 1.Фотография А.Я. Бруштейн. 1900-е гг. РГАЛИ. Ф. 2546. Оп. 1. Ед. хр. 746. Л. 1а.
- 2.Фотография А.Я. Бруштейн. 1938 г. РГАЛИ. Ф. 2546. Оп. 1. Ед. хр. 746. Л. 5.
- 3.Программа спектакля Горьковского театра юного зрителя «Анна Ивановна» по пьесе А.Я. Бруштейн с подписями участников спектакля. 1950 г. РГАЛИ. Ф. 2546. Оп. 1. Ед. хр. 672. Л. 31.
- 4.Послесловие к книге «Дорога уходит в даль». Сер. 1960-х гг. РГАЛИ. Ф. 2546. Оп. 1. Ед. хр. 32. Л. 13. Автограф.
- 5.Фотография с юбилейного вечера А.Я. Бруштейн. в Центральном Доме литераторов. 1964 г. РГАЛИ. Ф. 2546. Оп. 1. Ед. хр. 749. Л. 32.
- 6.Фотография А.Я. Бруштейн и К.И. Чуковского. 1966 г. На фотографии дарственная надпись: «Александре Яковлевне Бруштейн на память о заснявшем эти, по выражению К. Чуковского, “два века”. Макс Поляновский». 1966 г.». РГАЛИ. Ф. 2546. Оп. 1. Ед. хр. 748. Л. 6.