Текст: Денис Безносов
1. Marina Kemp. The Unwilding
4th Estate, 2024
Семья собирается за пышным столом в красивых итальянских декорациях. Отец — глава семьи, влиятельный писатель и властный в быту человек. Страдающая от неизлечимой болезни молчаливая мать, погруженная в какие-то никому не ведомые мысли о прошлом, настоящем и вероломно изъятом будущем. Дети со своими детско-подростковыми переживаниями и мелкими перипетиями. Посторонние люди, хорошие друзья и случайные гости, оказавшиеся на застолье. Безудержное веселье и спрятанные под его покровом неудобные семейные секреты, которым будет суждено выбраться наружу.
Дальше Лондон через двадцать с лишним лет. Практически те же, за исключением матери, повзрослевшие либо состарившиеся персонажи. Каждый живет свою жизнь. Каждый справляется со своими переживаниями. Каждый пытается добиться успеха и в той или иной степени переосмыслить прошлое. Каждый становится фрагментом большой рефлексии о том, что на самом деле происходило двадцать с лишним лет назад.
Рассказчиков у истории два — десятилетняя (и потом тридцати-с-чем-то-летняя) Немони, самая маленькая и незаметная дочь семьи Трэверсов, и Зои Гудсон, молодой и многообещающий (а потом вполне состоявшийся) автор, чей роман только что был опубликован и даже привлек внимание критиков. Зои на семейном застолье — как раз случайный гость и сторонний наблюдатель, способный, пожалуй, замечать то, чего никто другой заметить не может. Оба рассказчика фиксируют увиденное, пытаются понять суть скрытого от глаз семейного надлома, оба потом, через двадцать лет, препарируют прошлое, пытаясь ответить на неудобные вопросы.
Главным этическим конфликтом в The Unwilding выступает дилемма — имеет ли право писатель, неизбежно вмешиваясь в чью-то частную жизнь, раскрывать чужие, пускай и погребенные с годами, тайны. Может ли Зои, добравшаяся до сути, поведать городу и миру (пускай и спрятавшись за вымышленными персонажами с арками-сюжетами) об истинных переживаниях и тайнах семьи Трэверсов. Стоит ли ей рассказывать то, чего покойная мать рассказывать никому не хотела или не могла. С такими хорошо знакомыми вопросами Марина Кэмп обращается вполне любопытно и даже в известной степени небанально.
2. Donal Ryan. Heart, Be at Peace
Doubleday, 2024
Донал Райан — ирландец, и пишет по-ирландски виртуозно — с полифонией, ненадежными рассказчиками, густым и богатым на регистры литературно-разговорным языком. Повествование у него расщеплено, речь лишена ненужных подробностей, композиция намеренно расшатана. По таким принципам был смоделирован The Spinning Heart, где при помощи двадцати одного голоса и небольшой локальной трагедии (владелец градообразующего предприятия скрылся в неясном направлении с зарплатами рабочих) рассказывается о последствиях экономического кризиса в Ирландии 1990-х. Критики сравнивали книгу со Spoon River Ли Мастерса и As I Lay Dying Фолкнера.
Heart, Be at Peace — неожиданный сиквел The Spinning Heart, в котором вновь в роли коллективного протагониста выступает хор из двадцати одного рассказчика, многие из которых знакомы по первой книге. На этот раз полифонический эксперимент Райана еще тотальней, поскольку помогающий ориентироваться общий сюжет как будто начисто отсутствует, и читателю приходится самостоятельно искать связи между судьбами и ситуациями. Многие из тех, чья молодость пришлась на кризис 90-х, теперь женаты и обзавелись детьми, однако полны тревоги о размытом и скорее всего безрадостном экономическом будущем (поскольку вслед за тем кризисом наступил 2008-й).
Вот Бобби, когда-то молодой парень, ныне отец двух детей и не вполне добропорядочный муж Трионыт — оба супруга пребывают в состоянии постоянной тревоги («телефон всегда при ней, она не спускает глаз с телефона, стоит им покинуть дом»). Вот еле сводящий концы с концами иммигрант из России Вася, снова и снова вынужденный соглашаться работать на человека, который неоднократно его обманывал. Вот Рэлтин, чей сын пропал на двое суток и вернулся невредимым (во всяком случае, так кажется), но она не знает наверняка, что именно с ним произошло и как это может быть связано с ирландским повстанческим прошлым.
«Все кругом разваливается. Все клонится к хаосу. Я закрываю глаза, чтобы не ощущать безумной паники. Все нормально, думаю я. Такова жизнь, такова жизнь, так и должно быть», — рассуждает то ли вслух, то ли про себя молодой отец Рори. В сущности, главная тема Heart, Be at Peace — вовсе не проживание одного финансового кризиса за другим и не слепок ирландского общества в миниатюре, а состояние всеобъемлющей тревоги, свойственной нынешней эпохе, когда отсутствие привычных решений и приемлемого будущего обретают черты обыденности и кажутся неоспоримыми.
3. Karen Jennings. Crooked Seeds
Holland House, 2024
Пятидесятитрехлетняя Дидри ван Девентер ведет отвратительно-ленивый образ жизни. Она не встает с кровати или дивана, тратит присылаемые дочерью деньги «на доставку и бухло» и не может припомнить, когда в последний раз мылась. Кругом между тем творится черт-знает-что (в Кейптауне проблемы с водой, да и мир катится непонятно куда), и ворчливая Дидри черпает отсюда классическое оправдание: «Ну вы знаете, как это бывает. Сплошное дерьмо везде, и мы все скоро помрем». Впрочем, ее отчасти можно понять — у Дидри с восемнадцати лет нет одной ноги. Именно эта трагедия связывает ее нынешнее состояние с разрушительным семейным прошлым.
Есть некоторые сквозные темы у юарской литературы, которые во многом объединяют Гордимер, Владиславича, Гэгута, Кутзее и прочих. Прежде всего, ощущение неприкаянности на руинах того, что казалось когда-то свободой. Или обернувшийся тлеющей взаимной ненавистью вроде бы отмененный апартеид. Или нежелание изживать мерзкое, полное насилия, прошлое. Но прежде всего неумение адаптироваться. «Вы просто пришли и выгнали нас, — говорит Дидри чернокожему полицейскому. — Вы только и умеете, что выгонять людей силой… Не знаю уже, как теперь принято. Кто теперь черный, а кто нет?»
В итоге общество, преодолевшее (либо уверенное, что сумело преодолеть) чудовищно-стыдное прошлое, пытается, с одной стороны, вести себя как ни в чем не бывало, демонстративно не обращая внимания на очевидные шероховатости, с другой — порождает огромное количество никчемных, окончательно запутавшихся людей, у которых внутри ничего, кроме пожирающей враждебности ко всему и вся, будто не осталось. И они пытаются приспосабливаться, встраиваться, прятать злобу за закрытыми дверьми. Они — те самые crooked seeds.
Метафорой общества (опять-таки см. романы Гэлгута), где царит сквозьзубная ненависть и нежелание принимать действительность, у Дженнингс становится семья. Она калечит человека, наделяя его системами ценностей, противоречащими здравому смыслу или инстинкту самосохранения, и порождает беспомощных вроде Дидри, подавленных и навеки противопоставленных миру — которых мир такими на самом деле и сделал.
4. Ingrid Persaud. The Lost Love Songs of Boysie Singh
Faber & Faber, 2024
В 1940-50-е в британском Тринидаде и Тобаго и в Венесуэле орудовала банда Бойси Синга, известного под именем Раджа. С 1947 по 1956 год головорезы убили около 400 человек. Схема была такая: людям предлагали услуги по перевозке из Тринидада в Венесуэлу, по пути грабили и убивали, а тела сбрасывали в океан. В Тринидаде даже бытовала в народе песенка, которой матери и нянечки стращали детей — мол, «веди себя хорошо, иначе придет за тобой страшный Бойси, и никто больше тебя не найдет». Попался Раджа на убийстве танцовщицы и был повешен в 1957-м, но слава о нем по-прежнему обитает в тринидадском фольклоре.
Индрид Персо начинает как раз со сцены, когда «облаченный в тюремные белые хлопковые одежды Раджа встретил свою смерть». The Lost Love Songs of Boysie Singh — попытка литературными средствами рассказать историю Бойси Синга, человека столь же очаровательного, сколь и жесткого. И книга эта так или иначе перекликается и с True History of the Kelly Gang Питера Кери (совмещение событий прошлого с самым что ни на есть современным языком), и с A Brief History of Seven Killings Марлона Джеймса (постоянное балансирование между документальностью и художественностью), но прежде всего — с The Seven Moons of Maali Almeida Шехана Карунатилаки, потому что пишет Персо в первую очередь даже не о Синге, но о своей родной стране.
Историю бандита нам рассказывают голосами тринидадских женщин, чьи друзья и родственники что-то о чем-то слышали, чьи сыновья, возможно, были замешаны, чьи собственные судьбы оказались связаны с обворожительным и опасным Раджой. Они видят в нем не только чудовище, угрожающее безопасности всех, кто живет поблизости, но и искалеченного обстоятельствами мужчину, когда-то мальчика, который, будучи никому не нужным, встал не на тот путь. Причем звучит это не столько как оправдание, но как попытка понять, как и почему подобное стало возможно.
«Это история четырех женщин», — пишет Персо. Это действительно история четырех женских голосов, рассказывающих о доживающей последние годы британской колонии, где посреди разрухи и бедноты из социальных недр прорастают биографии будущих убийц и криминальных главарей. The Lost Love Songs of Boysie Singh — роман о зарождении модели общества, в котором вместо сколько-нибудь нормальной законодательной системы власть постепенно попадает в руки уличных банд вроде Бойси Синга.
5. Jonathan Coe. The Proof of My Innocence
Jonathan Coe, 2024
«Он родился в Мидлендсе, изучал английскую литературу и вроде как был обыкновенным школьным парнем, но потом оказалось, что писал рассказы, даже романы, которые начал публиковать спустя годы после учебы. К нашему удивлению, многие из рассказов оказались, по сути, сатирическими и содержали некоторый интерес к политике, чего никто из нас в нем не подозревал. Я не особо слежу за такими вещами, но говорят, что одно из сочинений — написанный на втором курсе Quite the Mash-Up — даже добилось того, что в литературных кругах принято называть скромным успехом. Кто бы мог подумать», — рассказывает один из героев о Томми Коупе, чрезвычайно похожем на автора романа.
И правда многое в Коу/Коупе перекликается. Оба они пишут книги, оба весьма ироничны, даже язвительны по отношению ко всему, что происходит на Британских островах, оба косвенно и прямо связаны с содержимым собственных литературных произведений, как правило, сконструированных по тем или иным хорошо известным жанровым законам. Однако на поверку — что у Коупа, что у демиурга Коу — эта самая жанровая реальность трещит по швам и постоянно мутирует во что-то еще, иррационально-гротескное, но по-прежнему чересчур осязаемо-реалистичное.
The Proof of My Innocence — как бы детективный роман, но примерно в той же степени, что и искаженно упомянутый выше What A Carve Up. Это, разумеется, политическая сатира в духе Number 11 и особенно Middle England, но также и постмодернистская «матрешка»-метафикшн, где персонаж-писатель обитает в романе, создаваемом похожим на него писателем-автором; подобное вмешательство в повествование через отодвинутую четвертую стену британскому писателю не чуждо — см., скажем, The Terrible Privacy of Maxwell Sim. (Впрочем, этим вмешательством литературные загадки не исчерпываются.) То есть The Proof of My Innocence — не просто чрезвычайно органичная для Джонатана Коу книга, но и своего рода энциклопедия его стиля.
Объектом сатирического исследования-осмеяния на этот раз закономерно становится самый непродолжительный премьер-министр в истории Великобритании и третья женщина в череде премьеров (после «обожаемой» Коу Тэтчер и не менее очаровательной Терезы Мэй) Лиз Трасс, пробывшая на посту всего 50 дней. События романа — а их тут немало — происходят как раз в первые недели ее краткосрочного премьерства. Внутри причудливого времени, полного абсурдного идиотизма, лицемерия и национального как-бы-единения, происходит самое что ни на есть английское событие — убийство, в расследование которого на самом что ни на есть английском историческом фоне окажутся втянуты герои.