Текст: ГодЛитературы.РФ
Средний диаметр человеческого волоса — от 70 до 90 микрометров. Пыль и того меньше — обычно она состоит из частиц размером от 1 до 10 микрометров; человеку такие масштабы даже представить сложновато. И тем не менее, эти "малышки" самым серьезным образом влияют на то, что происходит с нашим организмом и со всей планетой. Помочь людям разглядеть их — а заодно рассказать о том, откуда вообще берется пыль, что она может рассказать нам о планете, на которой мы живем, и в каких отношениях она состоит с ней и людьми — взялась антрополог Джей Оуэнс. А отношения эти ой как сложны и многофакторны — ведь немалое количество "пылевых" проблем человечество создает себе собственноручно.
Предлагаем прочитать фрагмент о том, к чему привело строительство акведука в Лос-Анджелесе в начале XX века. Спойлер: из-за него долина Оуэнс высохла и превратилась в пыль.
Пыль. История современного мира в триллионе пылинок / Джей Оуэнс ; [перевод с английского А. Прожоги]. — Москва : АСТ (Лед), 2025. — 352 с.
ГЛАВА 9. Payahuunadü
Когда я ехала с юга по 395-му шоссе, солнце уже заходило за горы Сьерра-Невады. Дорога была почти пустой, холмы впереди становились сине-фиолетовыми с наступлением сумерек. Позади — насыщенный день: я проехала 350 миль1 через пустыню Мохаве от одного высыхающего моря до другого. Боковой ветер все время норовил толкнуть мою машину на какой-нибудь встречный пикап. В долине Джонсон я наблюдала, как облака пыли поднялись и затуманили холмы позади, а вдалеке грязь закрутилась в извилистый столб, который пронесся по равнине, а затем внезапно исчез. Но ближе к долине реки Оуэнс земля стала помягче и позеленее. Дюжина величественных тополей склонили свои обновленные кроны над пристанью возле Оланчи. Рекламный щит на обочине гласил: IMAGINE PAYAHUUNADÜ. То есть «Представьте, что это Земля Бегущей Воды».
Затем дорога привела нас на небольшой холм, где передо мной открылось широкое пространство долины высохшего озера Оуэнс площадью 110 квадратных миль2, покрытое белой соляной коркой (свидетельство, что озера больше нет).
Я приехала в Восточную Сьерру в апреле 2022 года, чтобы выяснить, возможно ли там что-то спасти от опустошения. В главе 2 я уже рассказывала, как все разрушилось и кому это было выгодно, — но это лишь первая половина истории. Спустя полвека наконец произошли перемены — да еще какие! Насколько мне известно, сегодня озеро Оуэнс — крупнейший проект по снижению выбросов пыли в истории. Но остается открытым вопрос, правильно ли его организаторы все делали. Именно поэтому здесь я хочу углубиться как в политику, так и в разработку методов борьбы с пылью. Кто этим занимался и что сработало, а что — нет?
Озеро Оуэнс — не единственное высохшее озеро в Америке, но оно было первым в наше время. На нашем горизонте появляется все больше пыли, поскольку Великое Соленое озеро в Юте и озеро Сол тон-Си уменьшаются в размерах, а ветры раздувают их берега. Так что здесь есть уроки для мира и для будущего.
Эта глава также раскрывает тесную взаимосвязь между пылью, водой и землей. Системную проблему не решить по частям — нужно лечить все целиком.
Но пока возвращаемся в долину, где на 23 апреля был назначен фестиваль птиц. Его организовала местная экологическая группа Friends of the Inyo. Всего за несколько лет пыльный котел на дне высохшего озера превратился в «заболоченную территорию мирового значения» — так место описывает Национальное Одюбоновское общество, крупнейшая американская организация по охране птиц. Каждую весну и осень десятки тысяч куликов и водоплавающих птиц останавливаются на болотах и заболоченных участках озера. Там они лакомятся артемией и пополняют силы, прежде чем продолжить трансконтинентальное путешествие вверх или вниз по Тихоокеанскому пролетному пути, который тянется от Аляски до Патагонии. Но как такого удалось достичь? Неужели реальность настолько хороша? Судя по рассказам, птицы там замечательно проводят время — но что насчет местных жителей? В поисках ответов на вопросы я отправилась в городок Лон Пайн штата Калифорния с населением всего 2035 человек и пообщалась там с людьми.
* * *
На протяжении большей части XX века в пыли от высохшего озера Оуэнс видели проблему, но ответственности за нее никто конкретно не нес. Поскольку источник — дно бывшего озера, а не электростанция или предприятие по переработке руды, пыль можно было назвать «естественной». Она создавала неудобства, а иногда даже и угрозу для водителей на шоссе 395 Рино, но «загрязнением» воздуха не считалась. Однако все изменилось. Как и почему? В Америке 1950-х и 1960-х годов не просто произошел научный прогресс — там появилось новое воображение.
Я спросила, что произошло, Филиппа Кидду — местного офицера по контролю за загрязнением воздуха, то есть руководителя программы по борьбе с пылью в долине. Он ответил, что потребовались «изменения в культуре и обществе; смена парадигм».
В 1950-е и 1960-е годы в Лос-Анджелесе прошли одни из первых экологических протестов в истории США. Активистки из группы Stamp Out Smog приводили своих детей на митинги в противогазах, чтобы заставить политиков разобраться с ужасным качеством городского воздуха. Этот новый образ мышления подкрепила книга Рейчел Карсон «Безмолвная весна», опубликованная в 1962 году. Она вызвала волну беспокойства по поводу пестицидов и изменила представления многих американцев об их отношениях с природой. Карсон показала, что окружающая среда — это больше не база природных ресурсов для эксплуатации человеком, а хрупкая система, которая, впрочем, способна дать сдачи. То есть, если человечество отравит окружающую среду, эти яды вернутся и навредят уже нам. Для коренных американцев это, разумеется, не новость: такая взаимность находилась в центре их мировоззрения на протяжении бесчисленных поколений.
В 1963 году Конгресс принял Закон о чистом воздухе, тем самым установив национальные стандарты качества воздуха для шести загрязнителей, включая частицы PM10 и PM2.5. Вскоре после этого штат Калифорния ужесточил стандарты чистоты автомобилей и бензина, а в 1970 году президент Ричард Никсон подписал соглашение о создании Агентства по охране окружающей среды. Это «побудило штаты ввести правила для соответствия стандартам качества воздуха, установленным федеральным правительством», — пояснил Кидду. А еще это положило начало созданию Района по контролю за загрязнением воздуха Большого бассейна — надзорного органа, который впоследствии будет собирать «всевозможные научные доказательства» того, что озеро Оуэнс действительно портит воздух в регионе.
Тем временем ученые наконец начали со всей определенностью доказывать, что минеральная пыль вредна для здоровья человека. В начале 1970-х годов статистики проанализировали уровень смертности в 117 американских городах и обнаружили «существенную» связь с уровнями загрязнения твердыми частицами в этих городах. Исследователи гигиены окружающей среды Гарвардского университета начали исследование «Шесть городов», изучающее взаимосвязь между загрязнителями воздуха и заболеваниями сердца и легких. Они обнаружили, что загрязнение мелкими частицами гораздо опаснее, чем газообразные загрязнители, такие как диоксид серы. Следовательно, пыль со дна озера Оуэнс не просто мешала — она лишала местных жителей здоровья и даже жизни.
В 1970-е годы экологическое движение пришло и в Восточную Сьерру. В 1976 году Дэвид Гейнс, молодой ассистент преподавателя Стэнфордского университета, вместе со студентами разбил лагерь рядом с Моно — еще одним соленым озером примерно в 110 милях3 к северу от озера Оуэнс. Там они подсчитывали куликов, титровали воду и изучали местную артемию. Уровень воды в озере падал из-за ее отвода Департаментом водо- и электроснабжения Лос-Анджелеса — и исследования показали, какой катастрофический удар по экологии это нанесет. Ученые создали Комитет по озеру Моно, чтобы дать отпор, и быстро заручились общественной поддержкой благодаря туристам, бегунам и велосипедистам, которые несли воду из Лос-Анджелеса и символически пополняли озеро. Также была создана группа под названием «Обеспокоенные граждане долины Оуэнс». Три главных направления деятельности новой коалиции — устойчивость водных ресурсов, сохранение растений и дикой природы, а также помощь местной экономике. Опираясь на новые законы о качестве воздуха и воды, эти группы принялись доказывать, что Департамент виноват в экологических проблемах в Восточной Сьерре и должен нести юридическую ответственность.
* * *
Одно дело сказать, что проблему необходимо решить, и совсем другое — придумать, как именно это сделать. Так как же сделать дно озера менее пыльным? Есть пять способов.
Первый — чем-нибудь его покрыть. Обычно это гравий, но в до кладе ВМС США от 1986 года рассматривались и более экзотические варианты: например, укладка тонкого слоя асфальта или опрыскивание дна сульфатом кальция для создания более устойчивой известняковой поверхности. Десятисантиметровый слой гравия не только защищает дно от сильных ветров, но и препятствует подъему соли наружу, где она может превратиться в соляную пыль. Проблема в том, что нанесение этого слоя — тоже пыльное дело. Пыль будет подниматься в воздух и при добыче гравия, и при передвижении тяжелой техники.
Второй набор решений предполагает сдерживание ветров. В 1990-е годы на озере опробовали специальные заборы, которые, как ожидалось, остановят движение дюн в наиболее песчаных зонах вокруг озера. Они помогли лишь частично. Более эффективным методом оказалась обработка почвы. Вспашка глубоких борозд по дну высохшего озера перпендикулярно преобладающим ветрам делает поверхность шероховатой и нарушает поток ветра. Тот ослабевает и подхватывает куда меньше частиц. Огромный плюс обработки почвы в том, что она в 50 раз дешевле любого другого метода примерно 500 тыс. долларов за квадратную милю4. Минусы — не предусмотрено никакой среды обитания диких животных, да и выглядит довольно некрасиво.
Третий вариант — избавиться от источника пыли, а именно от мельчайших частиц соли, которые проще всего подхватываются ветром. Поскольку уровень грунтовых вод поднимался и опускался в течение года из-за сезонных дождей, содержащиеся в нем соли неоднократно растворялись и реформировались, так и не получив возможности вырасти в крупные частицы. Одним из возможных решений было снижение уровня грунтовых вод. Хотя в докладе ВМФ отмечалось, что «любая попытка экспортировать больше воды из долины Оуэнс, вероятно, приведет к проблемам во взаимодействии с общественностью» (и это очень мягко сказано). Другой способ — польдеринг. По сути это полив плайи пресной водой. Такой подход используют в Голландии для опреснения земель, отвоеванных у моря.
Но главным методом контроля пыли на дне озера Оуэнс была рапа — высококонцентрированный солевой раствор. Результат — контролируемый рост твердой соляной корки, которая защищает поверхность и делает ее более устойчивой к ветру. Вот только управлять этим процессом и выращивать правильные кристаллы вовсе не просто, ведь соли растворяются, а значит, это весьма нестабильная поверхность.
Четвертый вариант — засадить плайю солеустойчивыми травами и жесткими, выносливыми кустарниками. В соленой, пропитанной бором почве сложно что-то вырастить, только если это не местные виды, которые адаптировались к эндемичным условиям Большого бассейна. Их использование оказалось чрезвычайно эффективным. Одно исследование показало, что достаточно засадить солянкой всего 17,5 % территории, чтобы уменьшить движение песка на 95 %! А все потому, что корни растений простираются далеко и широко в поисках влаги и питательных веществ и удерживают землю. Еще чуть больше растительности — и эффективность возрастает до 99 %! Тем не менее такое решение сработает не везде, поскольку дно озера — это лоскутное одеяло из воды, соли и почвы. Кроме того, нужно постоянное орошение, а это не устраивает город, который явно предпочтет поливать собственные газончики вместо кустарников Сьерры.
Наконец, есть самое очевидное решение: вернуть воду. Подразумевается не наполнение озера заново, а скорее неглубокое затопление: водой на несколько дюймов5 заливаются три четверти отведенных участков в ряде бассейнов и прудов. Этот метод, что неудивительно, крайне эффективен в борьбе с пылью, и несет экологическую пользу птицам, животным, крошечным морским существам и людям. Кроме того, место обладает культурной и исторической ценностью для местных общин пайютов — разумеется, они хотят возвращения озера.
Согласно плану, утвержденному в 1999 году, Лос-Анджелес должен был внедрить три метода: неглубокое затопление, соляная растительность и гравий. Более 10 лет озеро Оуэнс было стройкой на миллиард долларов. Всего лишь один этап (фаза 7А 10-этапного проекта) предусматривал перемещение миллиона тонн земли и строительство более 40 миль6 дорог с бермами прямо по хрупкой, болотистой соляной корке для создания сети упорядоченных неглубоких водоемов. Требовалось 24 тыс. спринклерных головок, 400 миль7 труб, 900 тыс. тонн гравия — и стало очевидно, что для снижения выбросов пыли до законных пределов нужно обработать куда больше земли, чем предполагалось первоначально. А затраты продолжали расти.
К 2012 году Департамент потратил уже 1,5 млрд долларов на место, о котором большинство его клиентов даже не слышали, и пытался доказать, что этого (возможно) достаточно. Город за год вливал в озеро Оуэнс 95 тыс. акрофутов воды, то есть 117 млн кубометров — примерно столько же за год потреблял весь Сан-Франциско. Департамент обратился в суд, чтобы добиться изменения тактики борьбы с пылью: меньше затапливать, сыпать больше гравия, а почву обрабатывать с минимальным использованием воды. Несмотря на этот сдвиг, к 2019 году город потратил уже более 2,1 млрд долларов на борьбу с экологическим кризисом, который сам же создал. Это 50 тыс. долларов на душу населения долины Оуэнс — столько же все жители Лос-Анджелеса платят за два месяца водоснабжения. Тридцать миллиардов галлонов (или 113 млрд литров) в год, то есть треть объема воды, которую Лос-Анджелес черпает из долины, направляется на решение проблем от ее выкачивания.
Ну и стоило оно того?
1 Более 500 километров
2 285 квадратных километров
3 В 180 километрах
4 2,5 квадратных километра
5 10–20 сантиметров
6 60 километров
7 Почти 650 километров.