Текст: ГодЛитературы.РФ
Фотография Михаила Яснова работы Николая Галкина
Книга Михаила Яснова «Путешествие в ЧУдетство», выпущенная «Детгизом» и вошедшая только что в длинный список премии «Просветитель», содержит не только размышления о детской поэзии, основанные на многолетнем плодотворном опыте автора, но также и очерки о любимых коллегах автора.Фрагмент и обложка предоставлены издательством «Детгиз»
ОТСТУПЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Каждый из нас может припомнить немало столкновений с цензурой и попыток оболванивания, урезания и переосмысления его стихов разного рода «рецензентами».У меня тоже были случаи – сегодня они кажутся идиотскими и смешными, – когда начальственный цензор пытался вторгнуться не только в творческий процесс, но подчинить своим представлениям о литературе и жизнь автора.
Несколько примеров.
В конце 70-х – начале 80-х годов чудесная и дружеская по отношению к авторам атмосфера сложилась в «Колобке» – многие, конечно, помнят этот журнал с гибкими пластинками, журнал не только для чтения, но и для «слушания». И я, и многие мои друзья и коллеги с радостью в нём печатались: стихи, сказки, многочисленные переводы, весёлые рисунки – всё на его страницах было интересно и познавательно!
Приезжая в Москву, я первым делом, как правило, отправлялся именно в «Колобок» в надежде получить заряд оптимизма для всех дальнейших, увы, достаточно сложных отношений ленинградского провинциала со столичными издательствами.
В один из таких визитов я обнаружил в редакции взволнованных редакторов, которые сообщили, что в журнале «Крокодил» готовится разгромная рецензия на публикации «Колобка» – не исключено, что после них журнал «прикроют». А одним из поводов для скандала послужило моё стихотворение «Песенка про летний дождь», героями которого были милые и безобидные существа – Услик, Сослик, Паукан и Кисанькая Мокренька. Сюжеты литературных скандалов до безобразия одинаковы: кому-то из высокопоставленных детей попался в руки номер «Колобка» с этой моей публикацией, а дальше по инстанции было доложено самому Михаилу Андреевичу Суслову о том, что про него напечатано чёрт-те что в детском журнале (Сослик!). Кстати, сегодня песенка на эти стихи звучит как звонок во многих мобильных телефонах.
К счастью, всё тогда обошлось. Хуже было с внутренними рецензентами. Один из них в своём погромном опусе так упорно настаивал на том, что в моих детских стихах постоянно присутствует «мотив поедания одного героя другим», что это сыграло роковую роль в моей книжке, готовившейся в издательстве «Малыш» – книжка так и не вышла.
А вот ещё одна незабвенная история. В детском разделе журнала «Аврора» как-то появилось моё крохотное стихотворение под названием «Я помогаю на кухне». Звучало оно так:
Ну-ка, мясо, в мясорубку!
Ну-ка, мясо, в мясорубку!
Ну-ка, мясо, в мясорубку
Шагом… марш!
Стой! Кто идёт?
Фарш!
И надо же было такому случиться, что это стихотворение оказалось опубликованным сразу же после того, как советские войска были введены в Афганистан! Поэтому тогдашнему первому секретарю нашей писательской организации не стоило большого труда обрушиться на меня за эти стихи с трибуны очередного писательского собрания – аргументация была примерно такая же, как немного позднее по поводу стихов Олега Григорьева: надо разобраться с детскими поэтами, которые пишут стихи по заказам западных спецслужб! Но когда эти стихи были прочитаны с высокой трибуны, зал разразился таким неподдельным хохотом, что вся аргументация пошла насмарку.
Но самый забавный эпизод произошёл уже в наши дни.
В 1981 году в «Лениздате» готовилась к выпуску маленькая антология стихов молодых поэтов. Я тогда ещё ходил в молодых литераторах, получил приглашение поучаствовать в книге, и несколько моих «взрослых» стихотворений были отобраны для публикации – в том числе стихотворение «Пиршество», повествующее о том, как геологи (а мне по юности посчастливилось несколько сезонов провести с геологами в «поле») возвращаются из экспедиции на базу, и какое по этому поводу происходит пиршество. Стихотворение кончалось на мажорной ноте:
…Покуда томится во мраке углов
Пропахшая глиной рабочая обувь,
Покуда портянки вокруг сапогов
Лежат словно жёны вокруг эфиопов,
В подливу щурята уставили бельма, –
Фламандская кисть отмокает в ведре
С тройною ухой из наваристой нельмы!
Редактор книги вызвала меня и сказала: «Посмотри замечание нашего главного!» И рядом с предпоследней строфой я увидел примечательную надпись: «Эфиоп нынче не тот. Строфу снять!». Строфу благополучно сняли – потом, со временем, я её естественно вернул на место, и эпизод так бы и остался как забавная примета эпохи, но…
Прошло ровно двадцать лет – и в одном московском детском издательстве решили переиздать мою «Азбуку с превращениями», в которой юному читателю приготовлены маленькие капканы: то надо букву заменить, то слог, чтобы вернуть стихотворению правильный смысл. В один прекрасный день звонит мне из Москвы редактор книги и говорит: «Всё в порядке, книга одобрена, будем её печатать, Только вот тут рядом со стихотворением на букву “К” (а это стихотворение “Командир”, звучащее так:
Погоны, медали – всё нравится мне,
Но больше всего – конура на ремне…
Здесь злосчастную “конуру”, как я предполагал, следовало заменить на уместную “кобуру”) – наш главный написал: “Армия нынче не та. Строфу снять!”». И снова пришлось искать замену этому двустишию – всё бы ничего, но феноменальное повторение одной и той же, практически, фразы в устах разных людей и с промежутком в два десятилетия свидетельствует о том, как живуч, оказывается, дух цензуры… На всех его хватит!
Вспоминаю слова Эдурда Успенского – вот уж кто мог бы рассказать о своих цензурных баталиях: «Чем жёстче в государстве цензура, тем больше появится хороших детских писателей. Ведь литератор должен найти щёлочку в асфальте, чтобы вырасти где-то в другом месте. Потому обэриуты и пришли все вместе в детскую литературу».