Текст: Андрей Цунский
- Вошел к парикмахеру, сказал — спокойный:
- «Будьте добры́, причешите мне уши».
Первое, что приходит в голову людям, которым предлагают описать Маяковского, - его рост. Второе - несомненная «советскость», партийность и революционность. Третье - подчеркнутая маскулинность, сила, едкий юмор. Потом уже выплескиваются «служение власти», ужасная зависимость от Лили Брик, послышатся слова о том, что он лишь слабое подражание Велимиру Хлебникову, автор огромного количества откровенно слабых стихов-агиток. Да мало ли что скажут! Пусть. Маяковский был готов к этому. Он сколько мог, терпел это. Пока мог.
«Когда вы смотрите на радугу или на северное сияние, - вы их тоже ругаете? Ну, например, за то, что радугой нельзя нарубить мяса для котлет, а северное сияние никак не пришить вашей жене на юбку? …Считая вас всех за очень умных людей, полагаю, что вы этого не должны были бы делать. Не делаете потому, что у радуг есть свои определенные занятия, выполняемые ими талантливо и честно. Так, пожалуйста, изругав нахала, циника, извозчика…, прочтите совершенно незнакомого поэта Вл. Маяковского».
Это он писал «красивым, двадцатидвухлетним». Но запала хватило ненадолго.
У Митьков есть добрая картинка: «Митьки отнимают пистолет у Маяковского». Они кричат ему - «Это не выход!» Не выход? Чтобы знать наверняка, нужно понять, куда откуда - выход…
Совсем еще молодой, но уже известный, он мечтает увидеть Горького. Приехав на дачу к Горькому, явно стесняется. (Кто? Маяковский? Да-да!) Когда жена занятого Алексея Максимовича просит подождать на веранде, пока она согреет чай, она вдруг слышит вопрос:
- А не боитесь, что я у вас серебряные ложки сопру?
А через полчаса они с женой Горького гуляют по лесу, собирают грибы и он читает ей стихи:
- На дворе, на третьем, петербургском, грязном,
- играют маленькие дети:
- Ванька и Танька,
- Петька и Манька.
- И говорят друг другу:
- Ванька, глянь-ка,
- а ведь небо-то четырехугольное!
Где же нахал и хулиган? Он никуда не делся. Но здесь он молчит. Здесь говорит сам Володя Маяковский, нежный и так нуждающийся в сочувствии человек.
Его уникальность проявилась еще в детстве, причем как уникальность физическая. Он одинаково владел и левой, и правой рукой - то есть был амбидекстром. Рано потеряв отца, Володя Маяковский растет, воспитываемый матерью и старшими сестрами - Людмилой и Ольгой. Два его брата умерли во младенчестве, отец совсем молодым - от заражения крови… Три женщины обожали, берегли мальчика. С детства Володя узнал такую степень любви, что, с одной стороны - привык к ней, а с другой - не воспринимал все, что было меньше, ýже, проще. Главная черта этой любви - преданность. Но есть у такой любви оборотная сторона - доверчивость… Ему уже стал родственным весь мир, он считает семьей всех людей. Как Хлебников себя «Председателем земного шара». "Не вы - не мама Альсандра Альсеевна. Вселенная вся семьею засеяна"…
Он хотел петь… Не романсы или арии - а свои стихи. То есть читать их, как музыку…
Маяковский в Большом театре, в гримерке после спектакля. В кресле - огромный Шаляпин, еще в гриме Бориса Годунова, в костюме и сапогах, жадно курит папиросу. Маяковский кричит:
- Что вы делаете? Разве вам можно курить?
Великий певец думает, что гость заботится о его голосе:
- Знаю, что вредно. Давно собираюсь бросить!
А поэт имеет в виду другое:
- Жалко вас, такого, тратить на царей! Вот бы написал кто-нибудь музыку на мою трагедию, а вы бы спели!
- Вы, как я слышал, в своем деле тоже Шаляпин?
- Орать стихами научился, а петь еще не умею…
Почему Маяковский полюбил революцию? Из ненависти к мещанству? Безусловно. Казалось, она сметет обывательщину, как сносит города цунами. Не получилось. Ему была отвратительна византийская хитрость. Да и не может быть иначе, «когда сошла с ума анатомия», и всюду сплошное сердце - без ребер и кожи
Не удалось революции победить мещанство, далекое от поэта. Там остались канарейки, и поселилась «карлы-марлы борода». Но есть оно и поближе. Оно даже не вооружается - рыцаря без доспехов, доверчивого, для которого слово «люблю», произнесенное «Лиличкой», - абсолютная истина, несложно ни обмануть, ни победить. Его автомобиль водит та, для которой отдавал он когда-то куда более драгоценные «полполена березовых дров». Фальшь ситуации видна всем - кроме него. «Хина Члек». «Служил Гаврила почтальоном». Современники сразу понимали, в кого метят ядовитые острословы Ильф и Петров…
- - Друзья?.. У меня нет друзей. А иногда такая тоска - хоть женись! Вот иду в РАПП!.. Посмотрим, кто кого! Смешно быть попутчиком, когда чувствуешь себя революцией... Я и без этих сосунков знаю все про "живого" человека... Знаю, что уже пора революцию петь гекзаметром, как Гомер "Илиаду"... Знаю! Вот только не умею...
У каждого поэта есть лирический герой, который отнюдь не он сам. Не то Маяковский. Искренность не позволяет ему не быть лирическим героем самому. Часто искусственное чудовище называют по ошибке «Франкенштейном», в то время как это лишь ученый, сотворивший его. Сотворенное Маяковским красное советское чудовище забирает у него его собственные черты одну за другой, поглощает самого поэта. Так происходило со многими рок-музыкантами - сценический имидж (идеологизированный или нет) подчинял себе потихоньку личность. Маяковский тоже привык выступать перед огромными аудиториями, но циник, каковым считал Маяковского Булгаков, мог бы от этого имиджа дистанцироваться. Маяковский - не умел. Как-то в бильярдной Маяковский (виртуозный бильярдист!) поддел Михаила Афанасьевича: «Разбогатеете окончательно на своих тетях Манях и дядях Ванях, выстроите загородный дом и огромный собственный бильярд — непременно навещу и потренирую». — «Благодарствую. Какой уж там дом». — «А почему бы?» — «О, Владимир Владимирович... Загородный дом с собственный бильярдом выстроит на наших с вами костях ваш Присыпкин». Маяковский помрачнел и ответил: «Абсолютно согласен…».
Маяковский колесит по всей стране. Он читает, словно харкает кровью. Им восторгаются, его ждут, ему устраивают овации. И большая часть подаваемых на сцену записок - просьба прочесть любимые стихи, выражение благодарности и восхищения. Но есть и гнусные, отвратительные… На сцене Маяковский отбивает их, как теннисист - слабые подачи:
- «Ты скажи-ка, гадина, сколько тебе дадено?»
- - Успокойся, гадина, не тобою дадено!
- «На чьи деньги ты ездил в Америку?»
- - Разумеется, на ваши!
- «Мы с приятелями читали ваши стихи и ничего не поняли».
- - Надо иметь умных приятелей!
А потом, в гостинице, с опущенной головой, на разрыв сердца:
- "Что я им - забор, что ли, чтобы марать на мне матерщину? И откуда их столько сюда понаехало? Был буржуй, а теперь прёт мещанин с канарейкой…"
Он слишком огромен, чтобы заметить возню у себя под ногами. Его используют, на него набрасывает седло и уздечку власть: «Однажды … приехал Луначарский. Он сидел в стороне за столом, как бы определяя полезность и пригодность происходившего». И решил - этот пригодится.
А в личной жизни?
- Этот вечер решал -
- не в любовники выйти ль нам? -
- темно,
- никто не увидит нас...
Размечтались, Владимир Владимирович. «Не увидит». Давно следят, сообщают, просто трезвонят.
Лиля Брик. О ней придется сказать несколько слов - но коротко. «Покойный этого ужасно не любил»…
Париж. Кажется, наконец, вот она, та, единственная любовь. Татьяна Яковлева… Он зовет ее в Москву. Счастливый случай? Нет. «Шутка».
- «В поцелуе рук ли, губ ли…»
Но рядом Эльза Триоле, родная сестра Лили Брик: "Я познакомилась с Татьяной перед самым приездом Маяковского в Париж и сказала ей: "Да вы под рост Маяковскому". Так, из-за этого "под рост", для смеха, я и познакомила Володю с Татьяной. Маяковский же с первого взгляда в нее жестоко влюбился". Все под контролем. Лиля зависит от Маяковского не только чувственно, но материально. "В глубине души Татьяна знала, что Москва - это Лиля" (Э. Триоле). Вместе с Татьяной он ходит покупать «Лиличке» подарки. Но главное - он сам не может, полюбив, сделать несчастной другую свою любовь. Он далеко не мастер решать такие уравнения. А ещё главнее - его любовь не принимается всерьез…
Он: «В поцелуе рук ли, губ ли…»
Яковлева: «У меня сейчас масса драм. Если бы я даже захотела быть с Маяковским, то что стало бы с Илей, и кроме него есть еще 2-ое. Заколдованный круг».
Кроме Маяковского - еще двое!
И снова - Москва.
«Бросьте комплименты... Вы были на моей выставке? Вот видите, даже вы не пришли, а я нашу книжку положил на видное место... А на "Бане" небось свистели? Не умеете? Зачем же тогда ходите в Большой театр? Я вас там видел...»
«К черту! Стихи писать брошу. Давно, обещал... Помните предисловие к моей книжке "Все"? Впрочем, это не вы издавали! Если не сдохну, - займусь прозой. Хочу писать роман... И тема уже есть подходящая... Вы чем теперь заправляете? Издательством "Федерация"? Ну вот, еще раз будете моим крестным отцом!»
Эх, Владимир Владимирович. Крестные отцы делают предложения. От которых невозможно отказаться. Вы - сумели… «Митькам» не удалось бы отобрать смертоносное для вас оружие.
Он пробует силы в рекламе. Это и новое приложение для поэзии - и источник заработка. Получается. Ему даже дают тарифы на утверждение (интересно, что сказал бы по этому поводу Виктор Олегович Пелевин).
В его жизни появляется кино. Он сам считает, что основой для сценария служит «Мартин Иден». Но получается «Барышня и хулиган». Это не плакат, не трубный зов, не пафосное полотно. Это… мелодрама. В конце «фильмы» защитившему учительницу, в которую он влюблен, хулигану, избитому слободской кодлой, священник кладет крест на грудь… Крест на груди у Маяковского? Не верите? Посмотрите!
В последние годы появляется второй, печальный, лирический герой Маяковского. Это не тот супермен, которым его привыкли представлять. Это измученный одиночеством и отсутствием простого и бескорыстного участия человек. Он успевает сказать очень мало. Ему не до людей…
- - Я, Михалыч, соскучился по вас!
- - А что же не зайдете?
- - Ну, не настолько, чтобы зайти, а все же рад вам очень.
Не установлено точно, но многие утверждают: за день до рокового выстрела он отправился на почтамт и дал в Париж телеграмму Татьяне Яковлевой: «Маяковский застрелился». Таким образом, она могла узнать трагическую новость первой.
- Как говорят -
- "инцидент исперчен",
- любовная лодка
- разбилась о быт.
- Я с жизнью в расчете
- и не к чему перечень
- взаимных болей,
- бед
- и обид.
- Счастливо оставаться.
- Владимир М а я к о в с к и й.
- 12/ IV - 30 г.
Когда Горький узнал о смерти Маяковского, он стукнул об стол кулаком и заплакал. Он часто плакал.
Семейство Бриков получило бесценный архив Маяковского. «Отец народов» назвал «Лучшим, талантливейшим поэтом советской эпохи».
Татьяна Яковлева больше десяти лет после его смерти получала от магазина, куда поэт отнес гонорары за свои французские издания, еженедельные букеты цветов. Когда приходилось туго - продавала. На еду хватало…
Что же осталось Маяковскому? Дотянулся ли он до жилистой руки Бога, в которого не верил, «чтобы обязательно была звезда»?
Кто-то считал его непобедимым. А кто-то знал все его слабые стороны. И в результате даже к лошадям Маяковский относился гораздо лучше, чем люди - к нему самому. Великому и талантливому. Люди подарили ему разве что пистолет. И единственный способ применить его для самообороны.