Составитель: Дмитрий Шеваров
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
ПИСЬМО К. М. СИМОНОВА РОДИТЕЛЯМ АЛЕКСАНДРЕ ЛЕОНИДОВНЕ (В ДЕВИЧЕСТВЕ ОБОЛЕНСКОЙ) И АЛЕКСАНДРУ ГРИГОРЬЕВИЧУ ИВАНИШЕВЫМ.
Из Москвы в Свердловск.
Середина января 1942 года.
Милые мои старики! Сейчас нахожусь в Москве. Получил отпуск на 20 дней для написания пьесы. Это после Крыма. Сижу в Москве. Сижу, пишу день и ночь, так как срок жесткий, а все ж таки устал. Вот здесь посылаю Вам то, что делал за эти месяцы. Простите, что не писал, а стенографировал.
Итак, повергает к вашим стопам родительским отчет о своих деяниях сын ваш и слуга покорный.
1-го октября. Выехал он, бишь, вылетел из града Москвы во град Мурманск. Четверо суток сидел на аэродроме в Вологде по причине плохой погоды, а также зеленого змия, близким знакомством с которым, увы, страдал летчик.
5-го числа благополучно прибыл во град Архангельск, где смотрел пиесу свою «Парень из нашего города» и при помощи большого нахальства пил водку и чай у режиссера, а также спал на его диване без клопов.
6-го числа вылетел во град Мурманск, в каковой прилетел того же числа под звуки энергичной бомбежки, каковая, однако, лично ему потерь не нанесла.
<…> После этого отбыл на Средний и Рыбачий. По дороге подвергался качке и опасности пойти на обед к рыбам, но вашими родительскими мотивами от оной опасности был избавлен и прибыл благополучно.
Снег пошел еще с 6 декабря. Было зело холодно, каковому обстоятельству несколько противодействовало потребление горячительных напитков, как то: спирта и водки, каковые на этих широтах неизбежно называются «горячими».
На Рыбачьем и Среднем полуостровах имел счастье наблюдать нижеследующие явления.
Авиабомбежку, во время коей были немцами разбомблены шерстяные кальсоны и рубашка вашего сына и в дырявом виде заброшены на телеграфные провода. Сын ваш остался цел в силу своей природной чистоплотности, ибо он в это время мылся в бане, а разбомбило предбанник.
Наблюдал северное сияние, каковое хотя и не так красиво, как на картинках в известном произведении Элизе Реклю «Человек и Земля» и в словаре Брокгауза и Эфрона, но все-таки оставляет выгодное впечатление: действительно, северное и действительно сияет. Оказывается, Реклю не соврал.
Объездил весь Рыбачий и Средний, включая скалы Муста-Тунати, где сильно достается австрийским горным егерям, каковые, будучи хорошими лыжниками, были присланы сюда специально на сей предмет. Но, как выяснилось, они у себя в Троле бегали на лыжах в трусиках. Здесь коварный климат этого не позволяет, в связи с чем они недовольны жизнью, тем более что их довольно часто убивают.
На том же полуострове Рыбачьем был у Вашего сына, при свете керосиновой лампы, весьма неопытной молодой девицей вырван зуб мудрости, от чего он впоследствии страдал и находился в меланхолии свыше трех суток.
Все эти события, перечисленные под номерами, в основном описаны в очерке «На Рыбачьем и Среднем», напечатанном в ноябре сего года в «Красной звезде».
После возвращения с этих островов сын ваш имел счастье познакомиться с морскими разведчиками, каковые, после их колебаний по поводу того, что он писатель и что может подгадить, все же взяли его с собой в разведку в глубокий тыл немцев, где он с нескрываемым удовольствием лично поджигал немецкие склады с продовольствием и припасами.
Результаты этой операции можно прочесть в той же «Красной звезде», если не ошибаюсь, за 23 ноября.
После этого и нескольких других незначительных поездок сын ваш отправился обратно в Москву. По дороге десять дней болтался затертый во льду на Белом море, где, ввиду израсходования провианта, встречал свой день рождения на пустой желудок, с энтузиазмом поднимая за свое собственное здоровье стакан с хорошо проваренным кипятком.
6 декабря вернулся в Москву, где был тепло встречен редактором, и, в связи с дефицитом братьев-писателей, немедленно опять поехал на фронт, на этот раз на Западный.
<…> 30-го вылетел в Крым. По дороге нос и щеки вашего отпрыска приобрели неожиданно фиолетовый оттенок, т.е. в просторечье, были отморожены. От этого неэстеического цвета удалось избавиться только спустив старую шкуру и отрастив новую, что заняло около 10 дней времени.
<…> Вот, кажется, и все вкратце обстоятельства жизни вашего дитяти за отчетный период. Засим буду продолжать письмо от руки, как подобает почтительному сыну своих родителей.
Числа десятого уеду снова на фронт, очевидно, на южный на месяц-полтора. Потом подумаем о свидании. Не думайте срываться с места. Живите там. А я постараюсь как-нибудь все-таки прилететь.
Крепко вас целую, милые мои и родные старики.
Ваш сын Кирилл
(Печатается с небольшими сокращениями. Публикация Н. А. Прозоровой. Впервые: журнал «Русская литература» №3, 1995 г.)
P.S. ОТ СОСТАВИТЕЛЯ
Это письмо Константин Симонов отправляет своим родителям всего через несколько дней после публикации в «Правде» стихотворения «Жди меня». Но ни слова об этом событии в письме нет, хотя оно изобилует куда более незначительными подробностями.
Возможно, Симонов не упоминает о «Жди меня», как это ни парадоксально, именно потому, что оно слишком много для него значит. А о самом серьезном и личном писать ему в тот момент не хотелось. Ему важно было как-то подбодрить маму и отчима, и он описывает свои фронтовые командировки в стиле Джером К. Джерома или О. Генри. Причем, он прекрасно понимает, что его балагурство вряд ли успокоит не только отчима, бывшего полковника царской армии, но и маму. Но ему достаточно и того, чтобы они просто улыбнулись…
ПИСЬМО ОТ РУКИ КАК ТАИНСТВЕННОЕ МЕРЦАНИЕ ЖИЗНИ
Письмовник - забытый ныне тип справочного издания 18-19 веков, содержавшего образцы для составления деловых и личных писем. Один из таких письмовников с лицейской поры сопровождал Пушкина. Полное название этой книги не может не вызывать почтения: «Всеобщий секретарь, или Новый и полный письмовник, содержащий в себе письма: известительныя, совет подающия, обличительныя, повелительныя, просительныя, рекомендательныя, представляющия услугу, жалобу содержащия, выговорныя, извинительныя, содружественныя, поздравительныя, утешительныя, благодарительныя, издевочныя, любовныя, нравоучительныя и коммерческия, с присовокуплением примерных писем: российской императрицы Екатерины II, императора Павла I, французскаго императора Наполеона...»
Интересно, что и после войны 1812 года письмо Наполеона не было изъято из «Всеобщего секретаря...». Вот передо мной письмовник, отпечатанный в 1814 году в только что восстановленной типографии московского университета, - письмо Наполеона английскому королю Георгу III можно легко найти на 137-й странице. Оно по-прежнему оставалось для русских читателей образцом блестящего владения эпистолярным жанром (а сам этот факт в свою очередь - пример великодушия победителей).
Наш проект, в отличии от старинного русского Письмовника, далек от того, чтобы вернуть из той далекой эпохи строгие каноны в написании писем. Мы лишь хотим вернуть интерес к письму, как к средству общения по-прежнему актуальному и увлекательному. Мы будем рады предложить читателю самые яркие, на наш взгляд, примеры эпистолярных импровизаций ХIХ–ХХ веков, удивительной свободы владения культурой письменного общения. Возможно, эти письма откроют для кого-то тот источник радости, который таится в самой возможности писать письма от руки. Ведь с переходом на электронную переписку уходит не только способность красиво писать, связно излагать свои чувства и мысли, но и теряется радость от самого процесса написания и получения письма.
Стремительность электронной почты замечательна, но она не всегда во благо. Сколько недоразумений в общении возникает сейчас только потому, что люди не дают своим мыслям и чувствам «отлежаться». И, возможно, тем и драгоценно было «ручное» письмо от близкого человека, что оно было долгожданным.
Священник и ученый Павел Флоренский писал в одном из писем детям: «В произведении руки человеческой… всегда есть таинственное мерцание жизни, как непосредственно чувствуется это мерцание… в тончайших оплетениях жилок листа. Машинная же вещь не мерцает, а блестит, лоснится мертво и нагло. И напрасно было бы думать, что дети этой разницы не подмечают; нет, они чувствуют ее в возрасте уже самом раннем…»
См. также Проект «Строки дня», 2015 год