Текст: ГодЛитературы.РФ
Фото: коллаж ГодЛитературы.РФ
В феврале 2016 года председатель Государственной Думы, глава организационного комитета по поддержке литературы С. Е. Нарышкин провел в Пашковом доме круглый стол, посвященный проблемам развития литератур, создаваемых на языках народов России, и возрождению школы художественного перевода с этих языков.
А совсем недавно, 11 марта, подведены итоги премии имени Юрия Рытхэу. И они еще раз подтвердили важность для нас темы разнообразных литератур внутри русской литературы. Потому что обладатель гран-при, эвенкский писатель Константин Ханькан - писатель, безусловно, русский, и при этом совсем другой, отличный от того, что мы понимаем обычно под «современной русской литературой».
По словам председателя жюри премии, писателя Бориса Евсеева, «автор словно бы наложил на северные суровые места огромную лупу, и стали видны скрытые движения рек и шевеления гор, стал понятен язык птиц и зверей, зазвенели пульсирующие жилки ещё живой, не убитой нашим небрежением природы! В прозе Ханькана есть подлинное, а не выдуманное всеединство».
Константин Алексеевич Ханькан родился в 1943 году в селе Камешки Северо-Эвенского района Магаданской области, в семье оленевода. Рано оставшись без матери, учился и воспитывался в интернате. Работал зоотехником, позднее был председателем районного совета народных депутатов. В новую историческую эпоху стал заместителем главы администрации района по сельскому хозяйству.
Константин Ханькан регулярно публикуется в местной периодике - в журналах «Колымские просторы», «Новости оленеводства», «Дальний Восток», «Охота и рыбалка ХХI век», «Родное Приамурье».
Первая книга автора «Живой поток» вышла в Магадане в 2007 году. В 2014 году издана вторая книга - двухтомник: «Кэлками» и «Долгий путь».
Константин Ханькан живет в Магадане.
Рассказ «Медведь и волки» представлен Борисом Евсеевым. Он входит в двухтомник «Долгий путь» (Магадан, издательство «Охотник», 2014).
МЕДВЕДЬ И ВОЛКИ
Случай этот произошел давно на реке Эгден Авлындя в самом начале лета. Массовый лет насекомых, комаров и слепней уже начался, и наступили жаркие дни.
Зелень набирала силу. Слепни и комары тучами вились над измученным оленьим стадом. Домашним и диким животным не было покоя от гнуса ни днем, ни ночью.
Оленеводы-кочевники зимовали в том году на реке Кирес (Крест). Но лето решили проводить на Авлынде. В стойбище большинство мужчин имели свои семьи. У многих были еще живы родители.
У молодого кочевника по имени Акывва были живы не только родители, но и дед с бабкой, которым было по многу лет. У Акыввы были братья и сестры. Семья была большая, Акывва тоже был женат, и, несмотря на молодость, у него было двое детей - мальчик и девочка.
Акывва был высокий, широкий в костях кочевник, но худощав на лицо. Обычно всегда немногословен.
И вот однажды во время ночного дежурства в оленьем стаде, на рассвете, Акывва заметил на краю стада у прибрежных кустов волка. Волк был совсем близко от стада, но почему- то не нападал на спокойно пасущихся животных, а наоборот, нехотя уходил в сторону опушки леса. Хищник часто оглядывался назад. Он явно опасался оставлять что-то в кустах.
«Наверное, задавил оленя с краю стада, но не успел поесть», - подумал встревоженный Акывва. Он громко свистнул, чтобы остановить и завернуть оленей от опасного места.
«Пойду-ка пройду по кустам, откуда появился волк», - решил он и пошел к кустам, где впервые увидел хищника. Но там он нашел логово волка. Свежая нора была вырыта под корнями невысокой лиственницы. Все говорило о том, что нора жилая. Этой ночью прошел дождичек, который прекратился недавно. Поэтому влажная глина у выхода была истоптана волчьими следами. Следы были мелкие и явно принадлежали волчатам. Но попадаются следы и взрослого волка. Рядом с норой валялся высохший череп оленя с рогами. Отростки на кончиках были обгрызены, как и сам череп. Удивленный Акывва внимательно разглядывал нору. «Это хуррудяк волка», - подумал он. (Хуррудяк по-эвенски - логово животного, где он выводит детенышей.) Около норы валялись перья куропатки и несколько обломков от ног оленя. Вокруг трава примята, попадаются и экскременты волчат. По краям горловины норы прилипли клочки белой шерсти. Очевидно, взрослый волк часто залезал в логово к щенкам.
Акывва с опаской подошел к норе и стал смотреть внутрь. Но там темно, яма глубокая. Сомнений не было, в логове живут волчата. Просто их не слышно, потому что притихли. Взрослые волки ушли. Одного из них и видел Акывва. Скорее всего, это была мать волчат, а самец, наверное, охотится в тайге или в горах. «Ладно, приду потом, после дежурства и винтовку возьму. Попробую поближе подкрасться. Сколько же их, волчат-то?» - гадал кочевник, направляясь к оленям.
Когда Акывва подогнал стадо домой, то рассказал соплеменникам о волчьем логове и увиденном взрослом волке. Кочевники слушали его с интересом и особенно молодые. Старики- то знали, что представляет собой волчье логово. Обыкновенная большая нора, где растут щенки волка, и не более того. Уставший после дежурства, Акывва снял намокшие олачики (летняя обувь) и принялся за еду.
Он уже доедал жирный позвонок, когда в юрту заглянул его старый отец Амагда. Уже в годах, кочевник Амагда физически еще крепок и часто пасет оленей, помогая молодым пастухам.
- Проходи, дед, на середину, чего у порога сел? - пригласила свекра жена Акыввы Эвдэкия, указав рукой в центр жилища.
- Ничего, ничего, Эвдэ, сейчас не зима, тут и присяду, на миг заглянул, - ответил старик, опускаясь на корточки на свежую веточную подстилку.
Амагда хотел поточнее узнать у сына об увиденном сегодня на пастбище. Акывва подробно рассказал о логове и волке. Между делом Акывва еще сказал, что они с Пачей, младшим братом жены, собираются сходить к логову, чтобы на волчат посмотреть.
- Не вздумайте трогать зверят, это большой грех. Пусть сами живут, - запротестовал старик, взволнованный намерениями сына.
А еще Амагда сказал сыну, чтобы они отловили в стаде старого больного чалыма (бык-кастрат), который этим же летом отстанет от стада и погибнет. На питание он не годится, уж больно худой. А вот волчатам он в самый раз будет.
- Ама (отец), зачем волков подкармливать? Сколько оленей они у нас зимой зарезали. Ты что, забыл? Вот подрастут волчата и снова станут нас мучить, - воспротивился Акывва предложению отца забить оленя для волчат.
А тут как раз и Пача подошел, чтобы пойти к логову зверей караулить.
- Сынок, нельзя волчат трогать, маленькие еще и ни в чем не повинны. Они, как и собаки, кушать хотят. Волки во все времена были. Если мы сейчас погубим детенышей, то волки разозлятся на нас и зимою еще пуще начнут задирать оленей, - убеждал сына Амагда.
Аккыва отцу перечить не стал, к тому же в волчьих «делах» он не очень разбирался. Вернее, не сталкивался ни с волчатами, ни с логовом.
«А может, отец и прав. Ведь ночью стадо находилось совсем рядом с логовом, и волчица была там же, однако она не напала на оленей, а наоборот, ушла. Это даже странно», - думал молодой Акывва, присаживаясь на бревно, принесенное на дрова. Рядом уселся и Пача. Он слышал разговор отца с сыном и понял, что к логову они уже не пойдут, по крайней мере, вдвоем. Может, только мясо отнесут и сразу обратно домой.
Четверо пастухов волоком притащили поближе к юртам старого чалыма, зацепив маутами (арканами) за обе передние ноги и за рога. Не вылинявшая, тусклая и бесцветная шерсть прилипала, как старая солома, на кустики и траву по ходу волока.
Собаки были уже тут как тут. Они шли позади волочащейся туши, огрызаясь друг на друга. Собаки кочевников смышленые, они чувствовали, что оленя забили на питание и теперь хозяйки начнут его разделывать. Тогда и собакам что-нибудь перепадет, пусть даже по кусочку мяса, а может, и печени.
Когда женщины управились с разделкой оленя, парни развесили мясо на сучьях деревьев. Голову, обе лопатки и бедра животного они положили в две старые сумы, в которых во время кочевки перевозят посуду и мясо.
Когда все было закончено, Амагда окликнул ребят.
- Пача, Акывва, подойдите сюда. И котомку мою прихватите. - Сейчас мы отнесем мясо волчатам, чтобы зимою они не нападали на оленей, а пощадили нас. Волки непременно отблагодарят нас за заботу и внимание, - сказал старик.
- Ладно, ама. Зимою видно будет, - неуверенно ответил Акывва и повел отца и Пачу к логову.
У волчьей норы было тихо. Но совсем свежие следы волчат на успевшей высохнуть глине наглядно говорили о том, что волчата недавно играли около логова. Но, услышав голоса, спрятались. Только рой больших темно-сизых мух гудел в густой траве под кустиками.
Амагда велел ребятам вытряхнуть мясо из мешков на траву, чтобы не запачкалось в глине.
- Не будем их тревожить, они все равно не вылезут сейчас, а к вечеру выберутся поесть, наедятся мяса и родителям меньше хлопот будет, - сказал Амагда Паче и Акывве. Старик еще сказал молодым, что завтра они могут прийти одни и принести остатки мяса. А сам он пойдет на рыбалку.
Назавтра старый Амагда спозаранку ушел ловить рыбу. А Пача с Акыввой поспешили к логову, захватив с собой остатки мяса.
- Акывва, давай подойдем к норе со стороны леса. Хочу посмотреть на живых волчат. А что, может, и родителей увидим? - упрашивал Пача друга.
Не доходя до логова, они свернули к лесу, чтобы вдоль окраины дойти до места, где живут волчата. Крадучись, между деревьями, дошли до окраины леса, прилегающей к территории логова. Ребята выбрали старое упавшее дерево с толстыми сухими сучьями. Дерево было накрепко прислонено к другой листвен-нице, высокой и толстой, с прочной и широкой развилиной. Лиственница, на которой держалось упавшее дерево, раздваивалась посередине. Между этими двумя стволами и угодило упавшее дерево своей вершиной, да так и осталось висеть, поломав лишь сучья. Ребята подошли к наклоненному дереву, скинули свои сумки с мясом, легко поднялись по шершавому стволу и уселись рядышком у самой развилины.
Место удобное, можно и ноги свесить. Ветерок на высоте обдувает, и комары не очень кусают. Но, главное, отсюда, сверху, видимость чудесная. Все вокруг видно, и нора сама как на ладони. Ничего не упустишь, очень удачное место.
- Хой, хокчакане, тэк хотыдэкун (Ох, и жарко, теперь можно и отдохнуть), - вздохнул Пача, развязывая тесемки на груди изношенного кафтанчика.
- Пача, смотри, смотри, зверьки около норы бегают! Серенькие, как чайки... - тихо говорит Акывва, будто волчата совсем рядом.
- Да вижу я, это они. Но почему на лисят похожи? Какие-то рыжеватые, а вдруг это вовсе не волчата? Акывва, а ты вчера действительно волчицу видел, может, она сама по себе мимо проходила? - засомневался Пача.
- Сам ты рыжий! Я что, вообще, что ли? Чтобы волка с лисой перепутать? - обиделся Акывва.
- Да это я так. Засомневался просто, и так видно, что тут волки живут, - говорит Пача, видя, что Акывва обиделся.
Три небольших волчонка беззаботно резвились, не чувствуя вокруг опасности. Они гонялись друг за другом и кувыркались. То исчезали в чреве логова, то снова появлялись.
- Пача, поймать бы нам волчонка и унести в мешке домой. Наверное, хорошая собака была бы. Баранов бы ловил. Волк сильный и бегает быстро, - мечтательно говорит Акывва.
- Я тоже так думаю. Но старики станут ругаться, если мы принесем домой волчонка. Да и не сможем поймать его, они все сразу в нору убегут. Если только отсечь их от логова, когда пойдут к ручью, - заинтересованно поддержал Пача друга.
- Что-то не видно взрослых волков, где они бродят? Наверное, с сопки наблюдают за своими детенышами.
- Волки, они зоркие, видят далеко. Да, скорее всего, они на охоте. Баранов ищут, молодых куропаток да сусликов ловят. Все это еда для волчат, - рассудил Пача.
- Пача! Глянь, кто это сверху между кустами мелькает? Смотри! - толкнул локтем Пачу Акывва.
- Слушай... Акывва, да это же медведь идет! Какой большой! Вот беда-то! Что будем делать? Ведь он может увидеть нас и легко заберется сюда, - испуганно зашептал Пача, вплотную прижимаясь к дереву. Акывва тоже придвинулся к Паче.
Медведь быстро шел сверху по поляне между зарослями. Он принюхивался к запахам, приподнимая нос кверху. Когда он поднимал голову, ребятам, затаившимся на дереве, казалось, что он смотрит прямо на них.
Зверь еще не вылинял. Рыжая прошлогодняя шерсть на спине и особенно на холке выгорела под солнцем до белизны, хотя на лапах его была темная.
Водя чутким носом, медведь шел к волчьему логову. Игравшие в мягкой траве волчата стремглав исчезли в норе. Медведь растянутой своеобразной медвежьей рысью побежал к логову. Он спустился в яму, но, попятившись, вылез обратно. Лаз оказался узким для него, и нора была глубокой. Ведь волчица устроила логово в старой лисьей норе, просто расширив вход.
Паче и Акывве сидеть на сухой перекладине стало очень жутко. Если бы медведь оглянулся в сторону редких деревьев, то непременно увидел бы людей. И неизвестно, как бы он повел себя. Возможно, зверь подошел бы посмотреть, кто еще тут находится. При необходимости медведь может залезть на дерево, где есть сучья. И тем более на наклоненный корявый ствол.
Медведь отряхнулся и направился к кустам, где недавно возились волчата. Там он опустился на землю и прилег. Под кустами не было видно, что он там делает. Медведь был явно чем- то увлечен. Вроде бы он что-то ел.
- Он что-то кушает. наверное, улры (мясо), которое мы вчера приносили, - прошептал дрожащим голосом Пача.
- Да, он ест, возможно, волчица что-то еще принесла ночью. Плохо, что мы ружье не взяли, - тихо ответил Акывва.
- Акывва, давай тихонько спустимся и убежим вниз по лесу. Наевшись, он все равно пойдет в нашу сторону и наткнется на нас, тем более мешки под деревом лежат, он почует запах мяса, - предложил Пача с расширившимися от страха глазами.
- Ты что! Он услышит шорох и тут же нас догонит. Остается только сидеть, да будь что будет. Другого выхода у нас просто нет, - зашипел Акывва на Пачу.
Медведь поднялся и, будто в раздумье, прошелся вокруг логова, потом спустился в яму и стал рыть ее. Влажная глина летела назад из-под сильных лап медведя. Время от времени становился на задние лапы и рвал когтями нависающий карнизом над лазом норы дерн. Он вырывал большие куски земли и ловко откидывал в сторону. Оцепеневшие от страха Пача и Акывва понимали, что жизнь волчат предрешена. Медведь всерьез взялся за дело.
- Акывва, смотри, волчица идет... - дрожа всем телом, шепнул Пача.
- Где, где идет? - быстро спросил Акывва, отводя взгляд от медведя.
- А вон на той стороне реки на краю леса. Видишь, уже на поляну выходит, - указал рукой Пача на дальний берег.
- Да не маши ты рукой и так вижу, что это волчица бежит. Опаздывает, бедняжка, но почему одна? Вдвоем бы они отогнали медведя, а одной не справиться.
Выйдя на окраину леса, волчица остановилась, постояла немного, очевидно, прислушивалась, а может, просто смотрела в сторону логова и опять побежала к реке. Она явно почувствовала неладное.
Временами она переходила на галоп. Волчица, как и медведь, тоже еще не вылиняла и поэтому выглядела почти белой. Перейдя речку, она быстро помчалась к своему логову. К этому времени медведь углубился и поэтому не услышал, как подбежала волчица. Она с ходу налетела и вцепилась в медвежий круп, торчащий из норы, и остервенело затрясла головой. Медведь глухо заревел от боли и злости. Быстро развернувшись, он выскочил из норы и бросился на отцепившуюся волчицу, которая отскочила в сторону и остановилась в оборонительной позе.
Оба зверя злобно рычали друг на друга. Медведь готовился к повторному нападению, но волчица была начеку. Он сделал стремительный прыжок в сторону волчицы, но промахнулся. Та ловко отскочила и снова приняла боевую позу, круто выгнув спину и поджав хвост. По всему было видно, что волчица не собирается отступать. Медведь был разъярен настойчивостью волчицы. Его маленькие глазки горели, как угольки.
В волчице теперь он видел потенциального конкурента на эту нору. Он явно собирался поживиться волчатами, как и сусликами, которыми медведь регулярно питается в летний период.
Медведь и волчица стояли друг против друга, кожа на их мордах была сморщена, словно сведенная судорогой. Волчица сделала шаг в сторону, намереваясь обойти медведя и снова напасть с тыла. Медведь развернулся и с места прыгнул на волчицу. Увернувшись от удара правой лапой, волчица кинулась к кустам. Не останавливаясь, медведь бросился за ней, стараясь зацепить ее когтями, и, сминая кусты, погнался за ней. Оба зверя выбежали на открытую поляну. Тут волчица повернулась, чтобы снова встретить опасного противника. У нее на боку висел белый клок шерсти, по-видимому, медведь все-таки сумел задеть ее когтями, но вскользь. А может, она напоролась на кусты.
Тем временем Акывва и Пача сидели на своем дереве ни живы - ни мертвы, наблюдая за происходящим. Пачу знобило и лихорадило, он даже завязал все тесемки на своем дудыке (кафтане) и уже не чувствовал ни укусов комаров, ни жары.
- Акывва, давай убежим, пока они дерутся, - прошептал он, заикаясь.
- Нельзя, злой медведь, не поймав волчицу, может погнаться за нами, - тихо ответил Акывва.
В следующий миг медведь снова кинулся на волчицу, готовый сбить ее и растерзать. Волчице пришлось отступать, ибо одной лишь ловкостью она не могла спасти волчат. При малейшей оплошности она рисковала оказаться в смертельных объятиях крупного хищника. Звериный инстинкт подсказывал ей это.
И она отступала до самой речки, пока медведь гнался за ней по пятам. Остановился медведь, когда она прыгнула в воду, чтобы перейти на другой берег. Убедившись, что волчица окончательно покинула место схватки, ретировавшись в сторону противоположного леса, откуда и пришла, медведь стал пить воду. Натужно рыкнув, он опять направился к логову. Медведь с ходу спустился в волчье логово и, наклонив на бок голову, попытался протиснуться внутрь. Но лаз оказался слишком узким. На его жесткий загривок и голову сыпались земля и песок. Но он внимания не обращал.
Затаив дыхание, он прислушался, потом с булькающим храпом вдохнул воздух и дальше принялся рыть. Глинистая земля летела назад за пределы ямы. Упругие корни кустов он рвал зубами и вместе с землей отбрасывал в сторону.
На той стороне, вдалеке от речки, вдруг послышался протяжный вой. Через некоторый промежуток вой повторился.
- Пача, слышишь, волчица воет. Это она своих детенышей оплакивает, - подтолкнул Акывва друга.
- Да слышу, - вздрогнул Пача и чуть не соскользнул с дерева, но Акывва его вовремя придержал.
Приглушенный лесистыми распадками, послышался другой, вероятно, ответный вой. Вой слышался издалека, может быть, даже из подножий или склонов каменистых отрогов.
Волчица снова ответила таким же заунывным и протяжным воем, как и в первый раз.
Волки перекликались. Дальний вой, который послышался со склонов гор, быстро приближался.
- Акывва, волки приближаются, так и другого медведя могут привлечь. Почему ты винтовку не принес? Слезу, массивный посох срублю, - чуть не плача сказал Пача, зачем-то проверяя острие ножа.
- Пача, хватит дурью маяться. Что ты палкой медведю сделаешь? Вот ты-то медведя как раз и приведешь сюда. Это дурной медведь, он тебя за волка примет и примчится сразу. Сиди и не рыпайся. Он слишком близко от нас, малейший шорох или шевеление привлечет его внимание. И он придет, можешь не со-мневаться. Поэтому с дерева я не слезу, а ты сам думай, если быстрее медведя можешь бегать.
- Так сколько можно сидеть-то? Мы, что, вороны? - тихо ворчит Пача, поудобнее усаживаясь на самой развилине дерева.
Акывва и Пача молча наблюдали за действиями медведя. Медведь затрепетал, будто он кого-то вылавливает в норе. Так ведет себя медведь, когда ловит сусликов в глубине разбитой норы. Разрушенная волчья нора зловеще зияла. В норе медведь был полностью скрыт. На поверхности была видна лишь задняя часть спины. Воя волков уже не было слышно. Вероятно, они нашли друг друга, если это были родители волчат.
Наконец медведь поднял голову, в его пасти болтался какой-то темный кусок. Неподвижно стоя, медведь что-то жевал. Проглотив кусок, он опять опустил голову.
- Акывва, он ест волчат, потом он может пойти на нас. Мы не можем так долго сидеть, у меня ноги затекли, - заплакал Пача.
- Да тише ты! В случае чего мы поднимемся выше, где он нас не достанет, - резко сказал Акывва.
Наконец медведь выбрался из норы, держа в зубах большой круглый кусок, и зашел в кусты. Чуть задержавшись, снова подошел к норе и опять спустился в нее. Но, попятившись назад, тотчас поднялся наверх. Теперь он держал в пасти красноватого цвета кусок, напоминавший собою летнюю тушку зайца.
- Пача! Смотри, кто-то бежит! Видишь! Их двое, на оленей не похожи, наверное, волки! - быстро проговорил Акывва.
- Да, это волки, наверное, волчица звала на помощь. Сейчас драка может произойти. Пусть побыстрее отгонят медведя, пока он до нас не добрался, - шепчет Пача.
- Быстро бегут, аж хвосты вытянули. Вдвоем они одолеют медведя, - ответил Акывва.
Занятый кровавой трапезой, медведь успокоился и теперь просто бродил между кустами.
Даже на речке волки не замедлили своего стремительного бега. Брызги воды разлетались во все стороны под сильными ногами хищников.
Объятые страхом, друзья плотнее прижались друг к другу.
Нападение волков на медведя было неожиданным. Он не сразу сообразил, что ему лучше сделать: обороняться или убегать. Сначала он кинулся в кусты, но волки вцепились ему в задние лапы. Медведь молниеносно развернулся и бросился на одного из волков. Но в это время другой волк уцепил его острыми зубами за бедро и успел тормознуть.
Медведь, вынужденный вступить уже в неравный для него бой, явно уступал в ловкости и скорости противникам. Пока один волк нападает спереди, другой хватает его сзади за «штанины». Он только развернется, чтобы кинуться на обидчика, второй волк тут же хватает за заднюю ногу и успевает отскочить.
Волки совсем закрутили медведя, и тот тяжело дышал. Шкура на задних лапах и в области бедер почернела от крови.
За короткое время волки нанесли ему тяжелые увечья. Глаза волков горели от возбуждения. Они почувствовали вкус теплой и солоноватой крови. У них пробудился неудержимый азарт к охоте.
В схватке звери отошли от разрушенного логова.
Скорость медведя спала. Он теперь хромал на заднюю ногу и злобно рычал. Трудно было различить в этой кутерьме кто из них, медведь или волки, рычит. Наконец обессиленный медведь сел на траву и стал обороняться передними лапами. Но волки не стали нападать на него спереди. Они знали, насколько опасно атаковать медведя спереди. Отбиваясь от нападавших волков, медведь делал угрожающие выпады. Задние конечности уже не держали его тяжелое туловище. Связки скакательных суставов были перерезаны острыми клыками волков. Волки хорошо знают наиболее важные органы животных и как быстрее можно вывести его из строя. На белый лишайник, где сидел медведь, обильно стекала кровь.
- Они убьют его, видишь, он не может уже ходить, - негромко проговорил Акывва.
- Зато медведь уже не нападет на нас, а волки боятся человека, если что, начнем кричать, - ответил, успокаиваясь, Пача.
Теперь волки хватали медведя за круп и бока. Казалось, что волки начали развлекаться, наслаждаясь беспомощностью медведя, который уже не реагировал на их укусы.
Медведь, волоча парализованный зад, на передних лапах подползал к ближайшему кусту, где еще можно найти укрытие. Волки на ходу продолжали хватать медведя. Добравшись до густого кустарника, косолапый с трудом развернулся, повернувшись спиной к кусту.
Ему раньше надо было это сделать, теперь уже было поздно. Медведь был обречен. Прижавшись к кустам, он свирепо смотрел немигающими глазами на своих противников. Из его раскрытой пасти стекала густая пена. При приближении волков он глухо рычал, обнажая зеленоватые с легкой желтизной клыки. Очевидно, - недавно он питался молодой, сочной зеленью. Защищенный сзади густыми и толстыми кустами, медведь теперь был в сравнительной безопасности. Получив раны сзади, спереди он пока был неприступен.
Проделав еще несколько тщетных выпадов в сторону медведя, волки оставили его и направились к своему логову. Они с настороженностью приближались к ней. Волчица спустилась в нору, что-то там обнюхала и снова выбралась наверх. Самец в это время ходил около кустов, где сегодня играли волчата. Они вместе обошли территорию осиротевшего логова и направились к речке. Перешли речку, постояли на бугорке и скрылись в лесу.
Спустя некоторое время в стороне леса, где скрылись волки, послышался одинокий вой. Затем другой. И все затихло.
Раненый медведь улегся под кустами и стал зализывать кровоточащие раны.
Засидевшиеся на дереве друзья, постанывая и разминая затекшие ноги, спустились вниз и, подхватив котомки, быстро пошли домой.
Однако раненого медведя нельзя оставлять, его надо добивать, иначе со временем он станет еще опаснее. За свою жизнь кочевники это хорошо усвоили.
Утром, взяв ружья, мужчины в сопровождении Акыввы и Пачи отправились к логову. Старый Амагда прихватил свое гид - копье. За ночь медведь мог уползти далеко или, хуже того, затаиться где-нибудь в кустах неподалеку, поэтому пастухи взяли с собой и двух собак.
Еще в лесу, не доходя до логова, собак спустили со сворок, и они побежали вперед.
Охотники медленно двигались по лесу и прислушивались к лаю собак. Если медведь недалеко, они найдут его. Не успели пастухи дойти до дерева, на котором вчера прятались друзья, как послышался громкий лай. Но не там, где вчера произошла драка зверей, а намного выше по ручью, куда волчата бегали пить воду.
Медведь, волоча заднюю часть тела, ушел к ручью и там вырыл глубокую яму, где устроил себе лежанку.
Медведь был крупный и худой. На его мускулистой шее с правой стороны виднелась большая застаревшая незаживающая рана. Рана была плотно залеплена измельченной смолистой корой кедрового стланика. Смолистая кора прилипла к шерсти вокруг открытой раны и к оголенным мышцам в самой ране, образовав цельную смолистую бляшку, которая прочно держалась на шее как своеобразная «повязка». Медведи знают целебные свойства смолы и часто его пользуются. Кроме этого и голова медведя была измазана ссохшейся глиной.
Дед Амагда сказал, что сейчас у медведей сезон «свадеб». И рану на шее этот медведь получил при драке с другими самцами. А глиной намазался, чтобы комары меньше кусали и чтобы грознее выглядеть перед своими соперниками. Что ж, вполне логично, при своей сообразительности медведь на это способен.
Кочевники нарубили свежих веток и уложили на них останки волчат, а сверху укрыли ветками и засыпали землей. С медведем они поступили так же. Но только в стороне от логова. Родители погибших волчат, скорее всего, ушли далеко. Чтобы будущей весною завести себе новое потомство в труднодоступном для других хищников месте, где много снежных баранов и диких оленей-буюнов.
Рисунки автора