Текст: Михаил Визель/ГодЛитературы.РФ
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
Мы очень хорошо знаем пьесы Шекспира — и очень мало знаем о нем самом. Даже день его рождения отмечается в день его смерти, - эффектно, но маловероятно. Но автор «Гамлета» и «Короля Лира» (если это действительно Шекспир) - не единственный знаменитый писатель, в биографии которых есть белые (или черные) пятна. Или вся их жизнь — одно большое пятно.
1. Гай Валерий Катулл (ок. 87 до н. э. — ок. 54 до н. э.)
Гай Валерий Катулл (ок. 87 до н. э. — ок. 54 до н. э.). Далеко не самый крупный, но без преувеличения - самый «раскрученный» поэт античности. Потому что самый близкий и понятный нам типаж: молодой бунтарь, сочиняющий дерзкие эпиграммы на всемогущего Цезаря и умирающий от чахотки и от любви к жестокосердной красавице-аристократке. Просто какой-то Артюр Рембо или Джим Моррисон в тоге и сандалиях. Но штука в том, что всё это — и дерзость, и чахотку, и жестокосердие красавицы, мы домысливаем исключительно по стихам самого Катулла. Точнее, по единственной рукописи его Carmina (книга песен), найденной в средневековом монастыре.
Даже даты его жизни условны. В 54-м году до нашей эры он перестал писать стихи
— но оттого ли, что действительно умер от туберкулеза (как предположили романтические филологи XIX века) или просто получил наконец хлебную должность в родной Вероне, исчез из тусовки золотой римской молодежи и бросил глупости — мы никогда не узнаем.
2. Автор «Слова о полку Игореве»
Автор «Слова о полку Игореве». Судьба этого памятника древнерусской литературы в чем-то сходна с судьбою «Книги песен» Катулла:
единственный поздний список этого произведения почти случайно нашли в монастыре, объявили шедевром... после чего начались жаркие споры о личности автора.
Самая сдержанная версия - «книжник конца XIII века из скриптория Софии Киевской». Самая романтическая - «сам князь Игорь». (Есть, впрочем, и «ультраромантическая»: «сама Ярославна»). Самая критическая - «фальсификатор XVIII века из круга историка Татищева». Но и здесь до сих пор сплошное белое пятно. Если, конечно, в каком-нибудь путивльском раскопе или среди слипшихся пергаментов случайно не будет обнаружен еще один список «Слова...».
3. Льюис Кэрролл (Чарльз Доджсон, 1832–1898)
Жизнь оксфордского профессора математики, участника церемонных заседаний кафедры и чопорных чаепитий, кажется, вся на виду.
Но в ней есть два пятна — как раз белое и темное.
Белое — это внезапная (организованная всего за неделю) поездка в Россию летом 1867 года.
Это была единственная заграничная поездка Доджсона. Причем формальным ее поводом стала передача приветственного адреса от епископа Оксфордского митрополиту Филарету по случаю 50-летия его пастырского служения. А истинным мотивом — попытка прощупать почву для сближения, а в идеале и объединения русской православной и англиканской церквей. Звучит фантастически, но 35-летний Доджсон как раз находился тогда «на грани фантастики». Только что вышла и получила известность сказка про «Алису». Доджсон на пороге славы — и, похоже, колеблется, не изменить ли ему круто свою жизнь. Из попытки сближения церквей ничего не вышло — и экзотический вояж так и остался отдельным эпизодом: Доджсон не тот человек, чтобы вести тайные переговоры и «решать вопросы».
А это, возможно, как раз и связано с «темным пятном» в его биографии. Известно, что он заикался. Менее известно, что тем же дефектом речи отличались еще пятеро из 11 его сестер и братьев. Но заикание — не рыжина и даже не леворукость, оно не передается по наследству.
Одному Богу известно, какие особенности скрывала privacy уютного дома сельского священника Доджсона!
4. Агата Кристи (1890–1976)
Как и в случае с Кэрроллом, внешняя жизнь «бабушки детектива» - это размеренная и упорядоченная жизнь английской дамы со средствами. И при этом в ней присутствует клацающий костями скелет, который она сама предпочла поглубже упрятать в шкаф. Речь идет об 11-дневном исчезновении Агаты в декабре 1926 года, вскоре после того, как ее первый муж, полковник Кристи, объявил о том, что он любит другую женщину и просит развода.
Агата отреагировала своеобразно: она просто исчезла.
Ее автомобиль с вещами был найден на дороге, а сама она — нет.
Поскольку к этому времени миссис Кристи уж была известной писательницей, к поискам подключился министр внутренних дел, газеты объявили о вознаграждении — и пропавшая писательница нашлась в небольшом спа-отеле, где она спокойно проживала, зарегистрировавшись под фамилией той женщины, к которой собрался уйти ее муж.
Что это было — так и остается непонятным. По одной версии, с Агатой, и без того подавленной недавней смертью матери, случился припадок психического расстройства, известного как диссоциативная фуга, и она действительно забыла, кто она на самом деле. По другой — она вполне рационально (хоть и наивно) хотела «подставить», в духе своих романов, мужа с любовницей, чтобы их обвинили в ее убийстве. Как бы там ни было, дело закончилось ничем: Кристи развелись в 1928 году, а через два года Агата снова вышла замуж и больше никогда не вспоминала об этом странном эпизоде своей молодости.
5. Леонид Добычин (1894–1936?)
К великому сожалению, биографии многих советских писателей 30-х полны белых и черных пятен. Мы не знаем подробностей участия в гражданской войне Булгакова и Вагинова — вероятно, они воевали в основном не на победившей стороне, и тщательно это скрывали. Обстоятельств смерти и точное место захоронения Мандельштама. Судьбу поздних рукописей Введенского и Бабеля (не исключено, что они когда-нибудь всплывут на Лубянке). Судьба Добычина сложилась несколько иначе. После состоявшейся в марте 1936 года в ленинградском Союзе писателей «дискуссии» на тему «О борьбе с формализмом и натурализмом», в котором основным объектом «проработки» стал только что вышедший роман Добычина «Город Эн» (надо признать, что к этой авангардистской прозе действительно можно при желании припаять клеймо «формализма»), его автор исчез.
Автор исчез. Как Агата Кристи. Но так и не нашелся. Вероятно, это было самоубийство.
Но никаких доказательств нет. Что дало повод современному писателю Олегу Юрьеву в книге «Неизвестные письма» домыслить тайную жизнь Добычина под чужим именем аж до Перестройки.
Во второй половине XX века, в эпоху тотального контроля и полной прозрачности, казалось, какие-либо белые пятна перестали быть возможны. Писатели мифологизировали свои биографии, как Хемингуэй и Лимонов, — но не пытались что-то в них скрыть.
В XXI веке, с приходом «литературы подлинных историй», тенденция возобновилась.
Мы мало что знаем об авторе «Шантарама». Не говоря уж о художнике Бэнкси, которого удалось идентифицировать лишь совсем недавно... по геотегам.
Творчество, будучи тайной, без тайны невозможно. И читатели не устают повторять вслед за Пушкиным: «Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад!»