Текст: Ольга Шемякина/ГодЛитературы.РФ
Фото: vk.com/werbernard
Обложка и фрагмент книги Б. Вербера "Шестой сон" предоставлены издательством "Рипол-классик"
Из книги в книгу пытливый француз Бернар Вербер ставит глобальные, общечеловеческие вопросы о том, как сохранить цивилизацию и природу, о том, как жить гармонично с собой и с окружающим миром. То его персонажи ищут новые возможности для жизни в загробном мире (роман «Танатонавты»); то, выступая в роли ангелов, пытаются разработать модель идеального общества, создавая разные племена на «ангельском симуляторе» - уменьшенной модели Земли (роман «Империя ангелов»), то автор с энтузиазмом изучает уклад жизни муравейника (трилогия «Муравьи»); то Вербер создает новую расу - микролюдей, таким образом пытаясь сохранить человеческую популяцию (трилогия «Третье человечество»).
В новом романе «Шестой сон», только что вышедшем на русском языке в издательстве «Рипол-классик», неустанный интеллект мьсё Вербера разрабатывает новый план по спасению человечества - теперь размеры людей он оставляет в покое, но принимается за расширение их сознания путем взятия под контроль последней невзятой под контроль стороны жизни - мира снов, мира подсознательного, мира воображения. При этом путешествие героя по разуму происходит в буквальном смысле - в какой-то момент он ходит по своему мозгу, разглядывая нейроны, и проводит сеанс самопсихотерапии, исцеляя себя от детских травм. Но все это происходит с героем словно бы понарошку. Как и все остальное.
Вербер играет со своими идеями, как дельфин с мячиком.
А если попробовать вот так? А вот если подбросить еще вот эдак и прилепить к этому вот это? А если взять мои знания онейронавтики (я как-то делал репортаж об этом в 80-х, когда работал научным журналистом), связать с моим дайвингом с дельфинами, добавить бутылку Кляйна в форме 3D-ленты Мебиуса… Да, к тому же я плохо спал в последний год и поставил себе на смартфон приложение для отслеживания циклов сна. О том, что именно на основе этих ингредиентов и создавался коктейль романа, пишет сам Вербер в послесловии.
Роман получился ладно скроенным, но чисто интеллектуальным. Персонажи в нем - условны, их чувства - условны, окружающий мир - так же условен. Все это как бы идеи автора, разложенные на голоса и для интереса сдобренные сюжетом. Главные же действующие лица - идеи Кастанеды, Фрейда, Вольтера, Сартра, Ричарда Баха и т. д.
Говорят, что футбол можно смотреть по-разному: эмоционально, сопереживая игрокам, или же чисто интеллектуально, наслаждаясь игрой как шахматной партией - оценивая стратегию и тактику команды. Если вы из второй категории, то «Шестой сон» - для вас. Идей, которые могут показаться интересными, в романе много. Например, очень полезен совет одного персонажа другому - не смотреть перед сном телевизор, «это фастфуд, дающий неестественные, “пережеванные” сны, которые не позволяют развивать твои врожденные творческие способности и чувство прекрасного, так как воздействуют лишь на твои базовые эмоции. Пусть это станет общим принципом: создавай в сновидениях собственные фильмы и не воспроизводи фильмы, созданные другими».
Герои Вербера советуют читать на ночь романы. И мы посоветуем.
«Шестой сон» - прекрасная возможность поразмышлять на сон грядущий о судьбах человечества, пожить во сне на тропическом острове, выпить «пина колады» с самим собой на 20 лет моложе, побывать в схватке с пиратами и выйти сухим из воды.
Только не забудьте включить умный будильник на своем фитнес-браслете.
Б. Вербер. "Шестой сон". - М.: "Рипол-классик", 2016
ГЛАВА 33
Мужчина с точно таким же, как у него, лицом, но с седеющими волосами и заметными морщинами был одет в гавайскую рубашку и шорты, на ногах — вьетнамки, в руках — коктейль пина колада, украшенный ломтиком ананаса. Он покачивался в кресле-качалке, под которым скрипел и хрустел песок.
— О нет! Опять вы!
— Здравствуй, «я в прошлом».
— Оставьте меня в покое!
— Сожалею, но за стенами квартиры Жюстины происходят важные вещи. Маме по-прежнему угрожает опасность.
— Перестаньте называть ее мамой, только я имею право так ее называть.
— Это также и моя мама. И раз я здесь, значит, дело срочное. Так что слушай меня внимательно: мама жива. Она уехала в Малайзию и в настоящее время живет в лесу вместе с сенои. Она подвергается серьезной опасности. Ты должен ее спасти!
— Откуда вы все это знаете?
— Я уже говорил: я — это будущий ты. Поэтому мне известны вещи, которых ты не знаешь. Я вижу мир, каким он станет через двадцать лет, и я помню, какой была моя жизнь, когда я находился в твоем возрасте.
— В таком случае, расскажите, каким будет мир в будущем.
— Вот этого я не могу сделать. Из-за «эффекта бабочки». Малейшее изменение в твоем настоящем, которое является моим прошлым, способно в корне изменить твое будущее, то есть мое настоящее. Это то, что называют парадоксами времени, послужившими благодатной почвой для научно-фантастических романов вроде «Машины времени» Герберта Уэллса или фильмов наподобие «Назад в будущее». Если я тебе сообщу хоть малейшую информацию, а ты ей воспользуешься, то все может измениться, и я могу исчезнуть.
— О какой информации идет речь?
— Предположим, если я назову тебе выигрышный номер в лотерее и ты разбогатеешь, то на тебя может напасть грабитель, который убьет тебя, чтобы завладеть деньгами. Раз — и меня больше нет. А значит, не существует и моего изобретения. Нет изобретения — я не могу находиться здесь, перед тобой. И у мамы не останется ни единого шанса на спасение!
— Перестаньте, вы не из будущего, вы не существуете. Вы — всего лишь одно из моих бредовых видений, порожденных, вероятно, этими сволочными наркотиками!
— Боже! Я и забыл, что в молодости был настолько глупым. Но ты, тем не менее, должен понять, что этот диалог возможен благодаря нашему изобретению — твоему и моему.
— И в чем же заключается это изобретение? Оно тоже связано с шестой стадией?
— Да, но дело не только в этом. Изобретенный мной… тобой… онейрический лифт природного происхождения я назвал «Атон».
— В честь Атона — египетского бога, давшего свое имя фараону Эхнатону?
— Точно. Эхнатон означает «угодный Атону».
— Значит, ваш «Атон» является машиной времени?
— В мою эпоху, то есть через двадцать лет, будет окончательно установлено, что невозможно перемещаться во времени, потому что нельзя заставить материю превысить скорость света. Пока удалось вернуть частицы назад лишь на сотые доли секунды. Так что не может быть и речи о том, чтобы вернуть в прошлое человека на минуты, а тем более на годы, чтобы он присутствовал при собственном рождении.
— Так в чем же суть «Атона»?
— Во-первых, это не машина, но принцип, который способен действовать только в мире снов, поскольку мир снов не подвластен физическим законам. Мир снов — это иное пространство и время, где все то, что невозможно в материальном мире, становится возможным. Этот мир свободен от условностей реальной жизни. Именно поэтому я и стою сейчас перед тобой.
— Выходит, ваш «Атон» является принципом, позволяющим вернуться в прошлое во... сне, так?
— Точнее, «Атон» дает возможность вернуться лишь в сны своей молодости.
Мужчина поднялся из кресла-качалки и предложил своему «молодому я» прогуляться по пляжу. Жак обдумывал только что услышанное. Он повторил, желая убедить себя:
— Машина по возвращению в сны молодости... Благодаря свободе от физических законов материи... И вы хотите, чтобы я в это поверил?
— То, что я здесь оказался, подтверждает, что «Атон» работает.
Мужчина остановился и повернулся к Жаку. Они были одного роста. Темноволосый Жак приблизился к Жаку с седеющими волосами и вновь дотронулся до его лица, словно желая убедиться в реальности его существования. Он на мгновение задержал палец на шраме в форме игрека, затем прикоснулся к подбородку, присмотрелся к морщинам.
— Для того чтобы нам было проще сориентироваться, давай будем называть друг друга инициалами, соответствующими нашему возрасту. Ты — Жак Кляйн, тебе 28 лет, так что тебя можно называть Ж.К.28, а я — Жак Кляйн, мне 48 лет, то есть Ж.К.48.
Жак ничего не ответил. Он продолжал ощупывать лицо своего двойника, будучи завороженным сходством.
— И именно мне предстоит изобрести средство, которое сделает возможным наш сегодняшний контакт? — спросил он.
— Да. Ровно через двадцать лет.
Ж.К.28 покачал головой и подергал седеющие волосы, словно хотел удостовериться, что это не парик.
— Машина для путешествий в сны прошлого, позволяющая поговорить с собой в молодости, хм… Я не верю в это. Вы — образ, возникший из моего бессознательного. На самом деле вас нет.
— В любом случае, веришь ты или нет, — не важно. Единственно важное сейчас — убедить тебя отправиться в Малайзию на спасение мамы.
— Вы хотите, чтобы я последовал советам из сна? Оставил Жюстину и улетел в незнакомую страну, где мне нечего делать?! И вы действительно думаете, что я так поступлю?
— Да, так будет лучше. И для тебя, и для меня, и для мамы.
— Сейчас я открою глаза, вы исчезнете, и все встанет на свои места.
Ж.К.48 огорченно посмотрел на него:
— Мне бы этого очень не хотелось, но раз ты меня не слушаешь, придется перейти к угрозам.
— Мне угрожает во сне будущий я! Чего только не бывает в жизни, — с иронией сказал Ж.К.28.
— Я могу воздействовать на тебя из мира снов. Я не хотел прибегать к этому крайне неприятному способу, но раз нет другого выхода...
— И вы думаете, что напугали меня?
— Надеюсь, что так.
— Я принял решение: в Малайзию я не поеду. Всё, чао!
Сказав это, Жак попытался проснуться, но ничего не вышло. Крайне удивленный, он вновь попытался открыть глаза, но оказался застрявшим во сне. Потом Ж.К.48 щелкнул пальцами, и внезапно шум моря перекрыл храп Жюстины. Но сон продолжался.
— Что происходит? — спросил Жак.
— У этого явления есть медицинское название — «сонный паралич». Иногда такое состояние возникает случайно, но не в этот раз — я специально вызвал у тебя паралич, чтобы заставить слушать меня. Это и есть способ воздействия.
— Персонаж из сна не может...
— Поверь, я очень сожалею, что был вынужден причинить тебе зло, но сейчас по-настоящему важно, чтобы ты немедленно отправился к сенои в Малайзию. Только ты можешь все привести в норму.
Затем произошло другое волнующее событие. Восходящее солнце на острове Розового песка внезапно погасло, и единственное, что Жак смог разглядеть, это хорошо знакомую ему коричневую поверхность собственных сомкнутых век. Он попробовал пошевелить руками, пальцами ног, ногами, но не смог.